Анекдоты про темной
[ Свежие анекдоты ]

Результатов: 203

201

БЕЗДНА

2 мая. На часах - 9:01. Информационный центр гудит ульем. Мерцают мониторы, стучат клавиатуры, щелкают мышки, десятки голосов сливаются в один монотонный шум работающей турбины. Привычно сканирую операционный зал. Снова и снова. Однако подсознание четко фиксирует – что-то не так. Стоп. Еще раз. Вот оно. Пустое кресло в правом ряду. Память привычно выдает справку о всех отпускных, больничных, административных и отгулах. Ага. Оля. Где Оля? Внутри слегка шевельнулось что-то холодное. Полез смотреть расписание смен, пометки и заявления. Оля должна быть на работе. Хм.
Я неторопливо вышел в зал, подошел к пустующему креслу, еще раз проверил свой телефон – может пропустил Олин звонок (мои операторы всегда мне отзваниваются в случае форс-мажоров). Тщательно прощупав взглядом содержимое ее рабочего стола, повернулся к соседнему оператору. Я привык разговаривать с ними жестами, они понимают по губам - на голове наушники с микрофоном.

- Где Оля? – спросил я беззвучно.
- Не знаю, - прочитал по губам.

Что за нафиг? Возвращаясь в кабинет, ускорил шаг, набрал Олин номер. В трубке тоскливое: «Абонент недоступен». Тааак. Для начала надо раскидать Олиных клиентов и посадить стажеров на обзвон ее компаний. Позвонил в кадровый отдел, запросил все личные данные: адрес, дополнительные номера, e-mail, аккаунты в соцсетях. И вновь зацепился взглядом за пустое кресло…

Оля. Она пришла ко мне 2 года назад. Я лично ее собеседовал. Светловолосая, улыбчивая, общительная, нежный румянец, ямочки на щеках, зелено-голубые глаза – она волновалась и бурно жестикулировала, смеясь над моей иронией. Но на вопрос об амбициях вдруг стала серьезной и твердо заявила, что очень нужны деньги, и она готова браться за самые сложные направления с большими оборотами.
Я всегда выясняю подробности семейного положения для исключения зон риска. Я знал, что Оле 27 лет, она ездит из соседнего города, разведена, живет с мамой и 4-летней дочкой. Как правило, эти женщины сильно мотивированы и порвут любого, чтобы заработать на премию. Я не ошибся. Это был сущий терминатор, который за два месяца вошел в четверку сильнейших с фантастической производительностью. Мой отдел рос, и когда встал вопрос о моем заместителе, мое руководство, изучив цифры, предложило именно Олину кандидатуру. Я тогда отмёл это предложение. Не спрашивайте почему. Иногда какая-то чуйка, древние инстинкты выживания останавливают нас перед шагом в бездну.

Что же случилось? Взглянув на присланный кадровиками адрес, прикинул – около 40 минут по трассе. Я торчал на онлайн совещании, раскидывал операционные вопросы, урегулировал рабочие конфликты, строил франчайзи, смотрел статистику по регионам, взаимодействовал с юристами и договоривался с программистами. Но в голове настойчиво параллельной строкой стучало: «Где Оля???». В течение дня я вызвал к себе и опросил ее сменщицу и близких подруг. НИ-ЧЕ-ГО.
Я не мог поверить, что Оля никого не поставила в известность, кто-то ж должен был что-то знать!

И вечером, прыгнув в машину, я поехал по известному адресу. Нет, не поехал. Я помчался. Меня терзали смутные предчувствия, и я хотел знать правду.
Вот справа, серая пятиэтажка. Я вышел из машины и рассчитал окно. Свет горел. Я приободрился. Так, домофон. Долгие гудки… Ждем… Оппа, женский голос:
- Да?
- Эээ… Здравствуйте. Я хотел бы услышать Ольгу. Я – ее руководитель.

Подъездная дверь щелкнула, и изнутри потянуло темной сыростью…

Я сидел на диванчике, держа в руках кружку с остывшим кофе. Напротив меня сидела Олина мама, то и дело судорожно поправляя халат на коленях. А я, словно сквозь пелену, слушал смутные объяснения: дескать, Оля где-то с друзьями, наверное, иногда она так поступает, живет у подруг, скоро объявится, ничего страшного, так бывает, только не увольняйте, она наверстает, все хорошо, телефон не отвечает? – это не первый раз, нет, что вы, я не волнуюсь, дочка ее со мной, все образуется. А я тупо смотрел на маленькую светловолосую девочку лет 4-х с плюшевым зайцем на руках, которая молчаливо бродила по комнате. Что-то не складывалось у меня в голове. Мне казалось, что Олин труп давно закопали на заднем дворе этой самой серой пятиэтажки. Меня не покидало ощущение, что все всё знают. Все. Кроме меня. Задав два десятка вопросов, я вышел из квартиры, опустошенный. Я начал закипать. Пропал человек. Вот так просто. И всем похрен.
А в отделе меня уже встречали встревоженные сотрудники. Информация разносится быстро. «Без паники. Все нормально», - я ж босс, мои люди должны быть спокойны. Паника была внутри меня.

Меж тем шел уже 12-й день со дня исчезновения Оли. Я продолжал звонить на выключенный телефон. Я не мог взять нового сотрудника. Не мог. Я ждал.
15-й день с момента исчезновения.
И тут вдруг зазвонил телефон. Ох-ты, Олина мама! Неужели???
______
Это был долгий тяжелый разговор. Начавшийся с плача, извинений, просьб и обещаний. Мама знала, где Оля.
Оля ушла в запой. Она начала 1-го мая и не смогла остановиться. Это была семейная тайна, с которой бились мама, бывший муж и периодически - работодатели. Последний раз Оля продержалась два года. Немыслимый срок. Работая как вол, чтоб забыться.
Но я был неумолим: «Пусть позвонит сама!».

18-й день с момента исчезновения.
Я услышал ее голос. Ее объяснения. Просьбы не увольнять по статье. Но что-то во мне уже надломилось. В тот же день я подписал приказ об ее увольнении. Меня тут же вызвали к руководству. Управляющий по делам Восточной Европы размахивал руками, тыкал в лицо бумагами, грозил сроками и взывал к разуму. Чтоб закрыть Ольгины заказ-наряды нужно было взять двоих. Быстро взять. И быстро обучить. Я тупо смотрел в стену:
«Если бы Оля пришла на 12-й день, я б замял дело, простил предательство, дал второй шанс и присматривал за ней. Но. Прошло 18 дней», - и с этими словами я вышел из кабинета.
18 долбанных дней. 18 страшных дней неизвестности, мрачных предчувствий и падения в бездну.
Я вдруг снова ощутил себя ребенком, который нашел пустые бутылки за диваном отца.

202

Дело было в одной из воинских частей в доперестроечную эпоху. Наш ракетный полк выехал на учения. Разбили лагерь в глухом лесу. Опутали все вокруг колючкой. Вырыли блиндажи, расставили посты боевого охранения. Надо сказать, что батальон боевого обеспечения, из состава которого назначались постовые, состоял на 70% из представителей народов Средней Азии. И вот темной ночью заступил на пост № 4 выходец из солнечного Узбекистана – Абдулла Хаким-заде. Ну а я и еще один бравый капитан – в патруль, посты инспектировать. Ходим, значится, по периметру, стражей трясем, чтоб не спали. Дошли до поста № 4. Глас из окопчика: «Стой, кто идет?» Ага, думаем, бдит боец. Проверяем, как хорошо он усвоил устав караульной службы: в темноте молча двигаемся на голос. Незамедлительная реакция: «Стой, стрэлят буду!» Капитан решил пошутить, зная, что боевые патроны рядовому составу не выдают. Придвигается ближе и кричит: «Чем стрелять будешь? Патронов-то нет!» Секундное замешательство, и затем истошный крик: «Стой, зарэжу!!!» Доводы бойца убедили нас, пришлось назвать пароль, а то и правда со штык-ножом бросился бы.

203

Когда в 1996 г. в Москву приехал легендарный Майкл Дебейки, чтобы подстраховать наших врачей, которые делали шунтирование сердца Ельцину, он сказал журналистам, что хотел бы поклониться Мастеру.
Ни один из журналистов не знал этой фамилии, тогда Дебейки повторил по слогам, полагая, что его просто не понимают. Дебейки жалел, что Мастер — не врач, а биолог и не может продемонстрировать свою виртуозную технику операции на человеке.

А Мастер в то время доживал свой век в маленькой однокомнатной квартире со старой мебелью. Он был выжат до дна бесконечной травлей. Последние годы даже не выходил из дома, потому что мог запросто заблудиться. Так закончил свою жизнь человек, который изменил мир.

Южно-африканский всемирно известный хирург Кристиан Барнарде, который в 1967 г. первым в мире пересадил сердце человеку, по его собственным словам, был учеником Мастера и перед тем, как решиться на свой исторический эксперимент, дважды приезжал к русскому учёному. Не удивительно: никто другой в то время не обладал большим опытом в таком сложном и туманном деле, как пересадка и трансплантация внутренних органов.

Мастер, который придумал и сделал

1937 г. — первое в мире искусственное сердце;

1946 г. — первую в мире гетеротопическую пересадку сердца в грудную полость;

1946 г. — первую в мире пересадку комплекса сердце-легкие;

1947 г. — первую в мире пересадку изолированного легкого;

1948 г. — первую в мире пересадку печени;

1951 г. — первую в мире ортотопическую пересадку сердца без использования искусственного кровообращения;

1952 г. — первое в мире маммарно-коронарное шунтирование (1988 год — Государственная премия СССР);

1954 г. — пересадку второй головы собаке (всего им было создано 20 двухголовых собак).

В 1934 году Мастер поступил в Московский государственный университет на физиологическое отделение биологического факультета и очень рано начал научную деятельность.

В 1937 году, будучи студентом-третьекурсником, он сконструировал и собственными руками изготовил первое в мире искусственное сердце и вживил его собаке. Собака жила два часа. Чтоб сделать это сердце, Мастер продал свой костюм и купил необходимые серебряные пластины.

В 1940 году он окончил университет, написал первую научную работу. Начавшаяся война прервала научные поиски. В 1941–1945 годах Мастер служил в действующей армии в анатомической лаборатории.

С 1947 по 1954 годы учёный осуществил первую в мире пересадку лёгкого, трансплантацию предплечья. Ему удалось поддерживать жизнь собаки без головы.

В 1951 году на сессии Академии медицинских наук СССР в Рязани он пересадил донорское сердце и лёгкие собаке Дамке. Она прожила семь дней.

Это был первый случай в мировой медицине, когда собака с чужим сердцем жила так долго. Сообщают, что она жила в холле того здания, где проводилась сессия, и после операции чувствовала себя вполне хорошо. Повреждение же гортани, от которого она умерла, было непреднамеренно ей нанесено во время операции.

В том же году великий хирург создаёт первый совершенный протез сердца, работавший от пневмопривода (пылесоса) и проводит первую в мире замену сердца на донорское без аппарата искусственного кровообращения.

В 1956 году он подсадил второе сердце дворняжке Борзой, которая после этого прожила больше месяца. Этот эксперимент привлёк значительное внимание мировой медицинской общественности, но на родине к деятельности хирурга по-прежнему относились холодно, а часто враждебно.

Академик В. В. Кованов, директор Первого медицинского института имени Сеченова, где одно время работал Мастер, назвал последнего «шарлатаном и псевдоучёным». Н. Н. Блохин, президент Академии медицинских наук, считал, что «этот человек — просто „интересный экспериментатор“». Многие считали саму идею пересадки сердца человеку, которую защищал учёный, аморальной. Кроме того, как уже говорилось, у великого хирурга не было медицинского образования, что давало многим повод упрекать исследователя в несерьёзности.

Тем временем, видные медики Чехословакии, Великобритании и США приезжали в СССР лишь для того, чтобы присутствовать на операциях Мастера. Ему присылали персональные приглашения на симпозиумы в Европе и США, причём принимающая сторона нередко соглашалась взять на себя все расходы. Однако Мастера выпустили за границу только однажды. В 1958 году он выехал в Мюнхен на симпозиум по трансплантологии. Его выступление там произвело сенсацию. Однако чиновники министерства здравоохранения посчитали, что Мастер разглашает советские секретные исследования, и больше он за границу ездить не мог. (Отношение к нему советского Минздрава было до смешного грустным. Тогдашний глава минздрава назвал опыты Мастера «антинаучными, шарлатанскими и вредными, но при этом выезд за границу ему был запрещен за то, что он на конгрессе в ФРГ продемонстрировал свои опыты, за это его обвиняли в разглашении гос. тайны. Так и хочется спросить: так лженаука или гостайна?

После смерти академика Вишневского, в 1960-м году из-за обострения отношений с директором института В. В. Ковановым, который не допускал к защите диссертации на тему «Пересадка жизненно важных органов в эксперименте», Мастер был вынужден перейти в Институт скорой помощи имени Склифосовского. Там для него открыли «лабораторию по пересадке жизненно важных органов». В реальности это было помещение площадью пятнадцать квадратных метров в подвале флигеля института, половину которого занимали аммиачная установка и шкаф с препаратами и инструментами. Плохое освещение, сырость, холод. Ходили по доскам, под которыми хлюпала грязная вода. Оперировали при освещении обычной лампой. Аппаратуры никакой. Самодельный аппарат искусственного дыхания, все время ломавшийся списанный кардиограф. Вместо компрессора использовали старый пылесос. Под самыми окнами «лаборатории» кочегарила котельная, заполняя помещение едким дымом. Никто из ассистентов в дымной темной каморке больше получаса выдержать не мог. Помещения для содержания экспериментальных собак не было, животные ели, пили, принимали лекарства и процедуры и оправлялись тут же, в «лаборатории». Операции проводились на деревянных столах. Собак, участвовавших в экспериментах, учёный выхаживал после операций у себя дома.

Михаил Разгулов, один из учеников Мастера, вспоминал о том, как впервые студентом попал в его лабораторию. В старом дворе Склифа он спрашивал всех, кто ему попадался, как пройти в лабораторию. Никто не знал. Только один старый санитар указал на маленький полуразвалившийся флигель. Домик оказался пустым, только из подвала доносились голоса. Разгулов решил, что над ним подшутили, однако все-таки спустился вниз. В тускло освещенном подвале сидел Мастер... Правда, позже под лабораторию дали полторы комнатки этажом выше. Вот в таких условиях советский ученый ставил эксперименты, о которых потом заговорил весь мир.

В 1960 году Мастер выпустил монографию «Пересадка жизненно важных органов в эксперименте». Она стала единственным в мире руководством по трансплантации. Книга была переведена на несколько языков, вызвав живейший интерес в медицинских кругах. В нашей стране этот труд остался почти незамеченным. Кроме того, в это же время предпринимались попытки закрыть лабораторию из-за «шарлатанства».

В 1962 году Мастер подсадил второе сердце собаке Гришке. Пёс прожил после операции более четырёх месяцев. Это стало мировой сенсацией.

Лишь только в 1963 году Мастер, причём в один день, смог защитить сразу две диссертации (кандидатскую и докторскую).

Лаборатория под руководством Мастера работала до 1986 года. Разрабатывались методы пересадки головы, печени, надпочечников с почкой, пищевода, конечностей. Результаты этих экспериментов были опубликованы в научных журналах.

Работы учёного получили международное признание. Ему было присвоено звание почётного доктора медицины Лейпцигского университета, почётного члена Королевского научного общества в Уппсале (Швеция), а также Ганноверского университета, американской клиники Майо. Он является обладателем почетных дипломов научных организаций разных стран мира. Он был лауреатом «ведомственной» премии имени Н.Н. Бурденко, присуждавшейся Академией медицинских наук СССР.

Кристиан Барнард вошел в список 200 самых значимых людей ХХ века...

18 июля 2016 года исполнилось 100 лет со дня рождения крупнейшего русского гения, который, не прооперировав ни одного человека, спас миллионы жизней.

Это Владимир Петрович Демихов. Демихов — отец трансплантологии. Большинство своих экспериментов он провел в сырой подвальной лаборатории размером пятнадцать квадратных метров Института Склифософского.

27 июня 2016 года в Москве, в новом здании НИИ трансплантологии и искусственных органов имени Шумакова состоялось торжественное открытие памятника Владимиру Петровичу Демихову.

"Демихов. История главного человека в мировой трансплантологии - RusTransplant"

Из сети

12345

Партнеры

Реклама