Анекдоты про качества |
402
Одиннадцать лет выдающийся изобретатель Иван Петрович Кулибин прожил в Санкт-Петербурге, в ставшем впоследствии знаменитым Доме академиков. Здесь же находились мастерские, в которых под его руководством изготовлялись хитроумные приборы, инструменты и станки. Обладавший острым и оригинальным умом, Кулибин и в быту был своеобразен. В век бритых лиц и пудреных париков, он носил бороду и длинный кафтан, не пил вина, не курил и не играл в карты. Кто знает, может быть, старомодное платье было выражением независимости изобретателя, однако от нападок многочисленных недоброжелателей оно не спасало. Гениального самоучку презирали академики, над ним смеялись придворные. Больше всего насмешек доставалось его длинной бороде. Дело дошло до того, что Кулибину пообещали выхлопотать дворянство, если он её сбреет.
Тогда Кулибин обратился к самой императрице: если ей угодно, он готов расстаться с бородой.
Екатерина II ценила своих подданных за из деловые качества и никогда не придиралась по мелочам. Она пожаловала Кулибину специально отчеканенную золотую медаль и добавила: "Я не только позволяю, но приказываю остаться в бороде, поелику почтение к обычаям предков уважения достойно".
|
405
При дворе личная преданность всегда ценилась выше, чем деловые качества, поэтому на освободившуюся должность министра финансов Николай I назначил не Александра Максимовича Княжевича, умного и амбициозного, наконец, более молодого, а Фёдора Павловича Вронченко, приятного во всех отношениях, но, увы, некомпетентного. Прекрасно зная о злоупотреблениях в министерстве, царь выразил пожелание, чтобы пост товарища министра занял человек честный, о котором никто не смог бы сказать худого слова. И тогда Вронченко предложил кандидатуру Ивана Максимовича Ореуса, тихого и бесконфликтного чиновника министерства. Репутация Ореуса была безупречной - о нём никто вообще ничего не мог сказать. Высокое назначение стало для Ореуса полной неожиданностью. Он пришёл в явное замешательство, не считая себя годным для этой должности.
- Помилуйте, Фёдор Павлович, какой из меня товарищ министра?! - растерянно произнёс Ореус.
- Такой же, как из меня - министр! - с улыбкой ответил ему Вронченко.
|
|
406
"Лунная пыль"
Так называлась яхта, которую наш пароход выловил к югу от маяка Фастнет. Яхта была в прекрасном состоянии и представляла из себя великолепное сочетание совершенной машины по "выжиманию ветра" и плавучего пятизвездочного отеля. Полировка надводного борта была настолько идеального качества, что в борт яхты можно было смотреться как в зеркало. Лакированные поверхности различных ценных пород дерева, обилие хрома и латуни, тиковая палуба: всё было гармонично и к месту. Настоящее произведение декоративного искусства и концентрированное воплощение многовекового опыта человечества по использованию паруса. Статусность яхты подчеркивало и место приписки, указанное на корме: Королевский океанский яхт-клуб в Саутгемптоне.
Яхту, видимо, сорвало с якорной стоянки недавним штормом и вынесло в открытую Атлантику, прямо на нас. Наш пароход, в отличии, от этого плавучего лакированного серванта, был сооружением вполне утилитарным и имел, помимо всего прочего, грузовую стрелу на верхней палубе.
Грузовая стрела, вещь очень даже необходимая в судовом хозяйстве, особенно если вам надо выгрузить сорокавосьмитонный танк на какой-нибудь африканский берег без соответствующей портовой инфраструктуры или поднять с поверхности воды лучшую яхту британского Королевского яхт-клуба.
Согласно Международным морским конвенциям, судно без людей на борту, найденное в открытом море, принадлежит тому, кто это судно нашел. Но мы, даже в наших самых смелых мечтах, не могли представить себе ту сумму, которую нам озвучили представители Ллойда за спасенную яхту. Выходило несколько десятков тысяч фунтов стерлингов на каждого. Премию за спасение страховая компания пообещала выплатить через месяц, при нашем следующем заходе в Англию.
И тут выяснилось, что делить шкуру уже убитого медведя ещё та забота. Невероятную активность проявил электромеханик Стасик. Он требовал отказаться от пережитков социализма и уравниловки, учитывать коэффициент трудового участия каждого члена экипажа и отторгнуть ложное чувство коллективизма. По его расчетам получалось, что львиную долю премии должны были получить капитан и электромеханик. Электромеханик даже чуточку больше. Ведь это же его электромоторы приводили в движение лебедки грузовой стрелы! После обнародования своих расчетов электромеханик был послан "на хрен": сначала капитаном, а потом и всей командой.
Тогда Стасик сменил тактику. Электромеханик, при каждом удобном случае, начинал рассказывать всем и каждому: как ему нужны деньги! У него же дети! И он, да на такие деньжищи, сможет сразу купить себе отдельную квартиру и съехать, наконец-то, от любимой тещи! Все ему сочувствовали, но с ним не соглашались: у всех дети и у всех теща! К концу витка через Атлантику весь экипаж уже проклял тот день, когда мы нашли эту чертову яхту и свихнувшегося на яхтенных деньгах Стасика.
Чем ближе наш пароход подходил к меловым скалам Дувра, тем больше наш электромеханик впадал в беспокойство.
Мы уже даже начали подумывать: "А не посадить ли нам Стасика на цепь в медицинском изоляторе?"
На следующий день после прихода в Англию капитан показал экипажу официальное письмо из Ллойда с отказом в выплате премии за спасение. Стасик письму не поверил и подговорил радиста, хорошо знавшего английский язык, позвонить в Лондон, в головной офис Ллойда, и перепроверить информацию. Всё подтвердилось.
И тут случилось странное: узнав новость, что денег точно не будет, Стасик обрадовался. На его лице отобразилось такое явное облегчение: как будто та тяжелая работа, которую он делал весь предыдущий месяц, наконец-то удачно завершилась.
Несколько недель спустя, когда мы уже сменились с парохода, наш капитан пригласил меня провести вместе с ним отпуск на Кипре. Там мы жили на одной красивой парусной яхте. На той, у которой на корме, под названием, вместо Королевского океанского яхт-клуба, было указано - Лимасол.
|
|
407
В старой доброй Англии чай был дорогостоящим товаром, пользовался высоким спросом и приносил торговцам огромные прибыли. Но доставка чая занимала порой почти год. От шести до девяти месяцев, преодолевая шторма и на недели зависая в душном штиле, везли парусники чай с берегов Китая в Англию. В трюме, куда протекала морская вода - чай, продукт очень капризный и нежный, за это время портился, пропитываясь солью, плесневел и терял свои ценные качества. Нужно было ускорять процесс.
В английском светском же обществе считалось сверхпрестижным пить именно первый чай этого урожая (вспомните истерики с новым 2 -10 айфоном. Так вот - это было легким подобием). Возникла ситуация когда купцы были готовы платить за скорость. Много платить!
Только награда экипажу могла достигать два фунта стерлингов (~30 000р на сегодня) за каждую тонну чайного листа нового урожая судну, которое первым доставит его в Лондон. Учитывая, что клипера брали на борт от 500 до 2000 тонн груза, премия вырисовывалась весьма солидная.
Доставка чая превратилась в захватывающие, порой очень рискованные, гонки клиперов. Пожалуй, это были первые парусные ралли с призовым фондом. Идея морских состязаний, сперва негласных и замаскированных, понравилась англичанам. Чайная гонка была тогдашним чемпионатом мира, а команды парусников были известны как сегодняшние футболисты.
Особый размах гонки чайных клиперов приобрели в 60-е годы девятнадцатого столетия. Торговля с Китаем тогда осуществлялась в одном единственном порту (Китай пытался остановить торговую экспансию Британии), баржи со свежим чаем выплывали из реки к кораблям, перегружали товар и гонка начиналась!
За время, проведенное в трюме клипера, чайный лист доходил до кондиции и был готов попасть к обожающим чаепитие англичанам.
История с чаем продолжилась типично британской схемой обращения с аборигенами. Следите за руками:
- Порабощаем индусов - сначала стравив между собой сильных, а затем убивая оставшихся
- Захватив власть, с оставшихся индусов собираем налоги
- Выращиваем опиум (силами индусов), оплачивая его собранными у них же налогами
- Подсаживаем китайцев -поставщика сверхценного(!) чая на опиум
- Грузим "бесплатный" опиум на клипер, перегоняем из Индии в Китай. Опиум меняем на чай, по грабительским расценкам
-Грузим на корабль, через 3 месяца продаем драгоценный чай по высочайшим ценам в Англии.
За год(!) вы стали невероятно богаты.
Colt248
|
|
408
И что, у вас опять алмаз? –
Куда его?! бросайте ж в таз!
В силу коего указа
Скрыл от нашего ты глаза
Бриллиант, что из алмаза?
Предъявляй скорей, зараза!
Интерфакс. Предприятие «Алроса» в России добыли крупнейший в истории страны алмаз ювелирного качества. А в апреле этого года "АЛРОСА" презентовала самый большой из когда-либо ограненных в стране бриллиантов весом более 100 карат из 200-каратного алмаза медово-золотистого цвета "Рассвет" возрастом около миллиарда лет.
|
|
409
Сейчас, на работе сижу в кабинке ... одного места. В соседней кабинке чувак говорит по телефону. Орёт так, что за киллометр слышно. Жалуется на жизнь, бедненький. Ему на яхте поменяли паруса и поставили паруса плохого качества. Вот он и обижается на поставщика. Вот какие беды у людей бывают. Хотел бы его, горемычного, пожалеть, но как то не получается. Наверное, потому, что с утра ругаюсь со своей страховой компанией, они мне не хотят возвращаться мои 200 долларов, а мне они сейчас реально нужны!
|
|
411
Мои родители имеют в Подмосковье дачу. Ну как дачу - 6 соток, летний домик, огурцы-помидоры-картошка-морковка... Огород, одним словом.
Года 4 назад одолели ондатры, которые понастроили себе домов по канаве, являющейся границей участка, понавыводили детенышей и начали массовые набеги с целью потребления огородной продукции, которую они искренне считали своей законной добычей. Потери превысили все разумные пределы и по некоторым видам овощей - фруктов приближались к 100%. Договориться с ними мирно не удалось, и родителями было принято решение в духе марксизма-ленинизма: "Если враг не сдается, его уничтожают".
Сказано-сделано. Отец купил капканы и поставил на ондатрих тропах.
Увертюра закончилась, дальше начинается первая часть марлезонского балета.
Однажды отец приехал на огород и обнаружил, что цепь, на которую крепится капкан, натянута в сторону кустов, а в самих кустах кто-то возится - словом, "сработала дудочка". Однако, вооружившись смертоносной лопатой и потянув за цепь, он извлек из кустов вовсе не ондатру, а изрядно обессилившую ворону.
Вороны тоже считали наш участок своей территорией. Однако претендовали исключительно на клубнику, причем клевали только самые спелые и сладкие ягоды, великодушно оставляя нам все остальное. Как они выбирают отборный продукт - загадка, но я много раз пробовал остатки ягод после ворон и знаю точно - вороний контроль качества сбоев не дает.
В общем, с воронами у нас был не то чтобы мир, а, скорее, нейтралитет. Они особенно не наглели в поедании выращенного, мы не предпринимали против них враждебных действий. Ворону надо было вызволять. Заранее настроившись на кровопролитие (когти и клюв обезумевшей от боли и страха вороны весьма грозное оружие), отец подошёл к вороне. И тут начались неожиданности. Ворона, как будто почувствовав, что он не желает ей зла, спокойно дала взять себя в руки и ни разу не то что не дернулась, но даже не каркнула во время "приятной" процедуры извлечения лапы из капкана.
Неожиданности продолжались. Освободив ворону, отец посадил ее на край колодца, чтоб пришла в себя. Ворона посидела минут 5 и улетела. Однако вскоре вернулась и положила что-то на край колодца, каркнула и уселась на близлежащем дереве. При ближайшем рассмотрении что-то оказалось засохшим куском хлеба, очевидно, добытого на ближайшей помойке. Пришлось занести хлеб в дом и поблагодарить пернатую разбойницу. Ворона каркнула в ответ и улетела.
Думаете, история кончилась? А вот и нет, все только начинается.
Вторая часть марлезонского балета.
Все то лето и осень, пока родители не закрыли огородный сезон, ворона прилетала каждый раз, когда отец приезжал на огород. Прилетит, сядет на дерево, каркнет свое воронье "здрасьте". Отец, как воспитанный человек, тоже всегда был с ней вежлив. Несколько раз приносила хлеб, подкармливала.
Наступила глубокая осень. Огородный сезон закончился, и родители перестали ездить до весны. Постепенно забылась и эта история.
А недавно, общаясь с отцом, я напомнил отцу про эту ворону. На что он сказал "А, так она до сих пор прилетает каждый раз. Хлеб не носит. Старая уже, видно по ней. И голос уже какой то старческий, скрипучий. Прилетит, сядет на свое дерево, каркнет. Поздороваемся с ней. Посидит, как обычно, пару минут, и улетает".
4 года, перерывы по полгода.
Долго думал над заголовком к тексту. Типа, "Воронья благодарность" или там "Друзья навеки". Потом решил, что ну нафиг. Пафоса много. Обойдёмся и без заголовка.
|
|
412
Пару лет назад мой дом оказался в эпицентре нестихийного бедствия под названием "капитальный ремонт". Если вы не вдруг не знали, капитальный ремонт – это такой ритуальный танец, когда сначала с каждой квартиры собирают сумму, на которую можно было бы купить виллу в Испании, а потом на вырученные деньги покупают виллы в Испании, но уже для чиновников. Поскольку у нас сайт историй, а не конкурс "Переплюнь Льва Толстого", из всего случившегося во время ремонта я ограничусь рассказом про сантехников.
Когда сантехники в первый раз пришли ко мне в квартиру тянуть новые стояки, они в принципе сделали всё нормально. Претензий у меня не было. Но тут прибежал очень сердитый незнакомый мужик и оказалось, что претензии есть у прораба. Хотя по сути сущая ерунда. Немного не подумали и случайно соединили вместе старый и новый стояки. Мелочь, с кем не бывает? В результате шаровой кран у меня в квартире приобрёл два положения: в одном во всей квартире в принципе нет холодной воды, в другом у прораба заливает подвал. И незачем так орать. Я совершенно категорически ответил на слёзные просьбы, что не буду жить без воды всё время ремонта, и они ушли думать, как же теперь починить.
Со второй попытки они сделали хуже. Правда, подвал теперь не заливало ни при каком положении крана. Оно вообще ни на что не влияло, потому что при любых положениях любой арматуры воды в туалете и в стиральной машине в принципе не было. Меня это почему-то не устроило, на что сантехники изрядно обиделись.
На третий день сантехник прибежал с известием, что у меня подтекает бачок туалета, но он может всё исправить – только плати. Я пошёл посмотреть на бачок и спросил у сантехника, зачем он украл резиновые прокладки из гибкой подводки. Юноша родом из Махачкалы по имени, если не ошибаюсь, Ринат, в ответ хлопал глазами так, словно в один миг забыл русский язык. В общем, прокладки мне из него выжать назад так и не удалось, так что я просто поставил новые. На следующий день они снова исчезли – "я же говорил, подтекает, да?" Я беззастенчиво соврал в глаза сантехнику, что вчера купил и поставил новый шланг и прокладки из него точно не могли за день взять и сами собой раствориться. Сантехник покачал от моей наивности головой и ответил: "Э, хазяин, разве ты не знаешь, какая тут вода?"
Так или иначе, третью по счёту попытку сантехников я попросту сфотографировал и отправил прорабу с вопросом, куда её лучше переслать – то ли ответственному со стороны городской управы, то ли сразу в раздел "Жёсткое порно"? Прораб вызвал сантехников и в тёплой дружественной атмосфере долго с ними беседовал, что доставило некоторое моральное удовлетворение, но не привело к значительному повышению качества выпускаемой продукции. В итоге работу сантехников я принял с седьмой попытки. Ну как принял... на уровне "буду делать ремонт – сделаю нормально, а до тех пор в принципе сойдёт". Отмечу другое.
К седьмой попытке сантехники готовились очень тщательно. Они в каждой детали договорились между собой, со мной и с прорабом, что именно будет сделано и как именно будет сделано. Они начертили схему и я подписал её их кровью. Прораб специально съездил на строительный рынок и привёз все заказанные ими детали. Они пришли с утра, выбритыми, помытыми, трезвыми и полными решимости не уходить из моей квартиры без полной и окончательной победы над непослушной сантехникой. Они принесли с собой все необходимые детали и инструменты.
И в ходе работы – я специально подсчитал – двенадцать раз бегали за чем-то, что они, оказывается, забыли.
После этого я принял работу. Через три дня один из свежепоставленных шаровых кранов потёк. Уверен, это не было случайной халтурой. Как не были случайностью неизвестно откуда принесённые железные опилки, тщательно запиханные в гнездо для бит моей магнитной отвёртки. И вот, потратив десять минут на то, чтобы снять потёкший кран и нормально его поставить, я подумал: а ведь дома по реновации строят ровно эти же самые люди. Только там за ними, вдобавок, ещё и никто не следит.
И это я ещё не рассказал про то, как они меняли батареи, и самое главное, про то, как они уговаривали поменять полотенцесушитель.
|
|
413
Когда в 1924 году в СССР выпустили "Русскую горькую", первую послереволюционную водку, народ тут же окрестил её "рыковкой".
Михаил Булгаков попробовал и записал в дневнике:
"Отличается она от "царской" водки тем, что на десять градусов она слабее, хуже на вкус и в четыре раза её дороже".
Он отказался от новинки. Пил либо самогон хорошего качества, либо, что особенно удивительно, спирт медицинский. Но не в чистом виде.
|
|
415
ПЕРВАЯ РОЛЬ
Свою первую роль Владимир Зельдин получил в фильме Ивана Пырьева "Свинарка и пастух". Съёмки фильма начались в 1941 году, а когда началась война, Зельдина мобилизовали и отправили в танковую школу. Актёр вспоминал:
- Однако недели через две-три нас собрали и сообщили, что согласно указанию Сталина всем нам дали бронь и приказали продолжать снимать картину. Сцены на выставке снимали под немецкими бомбёжками, в две смены. Хотя, согласитесь, они получились высокого качества! Наверное, этот фильм (а точнее, указание Сталина) меня спас: многие мои сверстники и товарищи по танковой школе погибли на фронте... А мне на фронт выезжать доводилось только с концертами в составе артистических бригад. Нас берегли и сохраняли для мирного времени.
|
|
416
Директор виноградника в Крыму собирает совещание:
- Итак, задача на нынешний летний сезон проста: собрать виноград, сделать вино, продать туристам. Главное - самим не выпить всё до закрытия сезона!
- А если не получится? - робко спрашивают из зала.
- Тогда в отчёте собственнику напишем: "Пробная партия вина утилизирована в процессе контроля качества". Работаем!
|
|
417
Директор виноградника в Крыму собирает совещание: - Итак, задача на нынешний летний сезон проста: собрать виноград, сделать вино, продать туристам. Главное - самим не выпить всё до закрытия сезона! - А если не получится? - робко спрашивают из зала. - Тогда в отчёте собственнику напишем: "Пробная партия вина утилизирована в процессе контроля качества". Работаем!
|
|
418
О ВЫДАЮЩЕМСЯ УЧЕНОМ И НЕПРИЯТНОМ ЧЕЛОВЕКЕ
Крупный германский ученый XX в., нобелевский лауреат по медицине 1931 г. Отто Генрих Варбург, почивший 1 августа 1970 г., ровно 55 лет назад, – одна из любопытнейших фигур в истории науки, если не сказать, экзотических. И не столько в плане чисто научных поисков, малопонятных среднестатистическому читателю, сколько в чертах его характера и обстоятельствах биографии. Недаром книжка о нем, написанная другим выдающимся ученым, учеником Варбурга и нобелевским лауреатом Хансом Кребсом, так и называется: «Физиолог, биохимик и эксцентрик».
Немало исследований посвящено как самому Отто Варбургу, так и знаменитому семейству Варбургов. Варбурги заявляли себя сефардскими евреями и настаивали, что являлись выходцами из средневековой Италии. Но первый сертифицированный, так сказать, их предок зафиксирован в 1559 г., когда Симон из Касселя перебрался в город Варбург, что в Вестфалии. Его дом, построенный в 1537 г., сохранился до сих пор. Симону была дарована охранительная грамота, благодаря которой он успешно выстроил карьеру менялы и ростовщика, Среди его потомков-Варбургов было много видных фигур, и отнюдь не только банкиров. В частности, были и два Отто Варбурга. Об одном, биохимике, речь еще впереди, а другой, лет на 30 постарше, был видным ботаником, специалистом по сельскому хозяйству и страстным сионистом – президентом Всемирной Сионистской организации. В 1921 г. он переехал в Палестину, возглавил сельскохозяйственную станцию в Тель-Авиве, основал Национальный ботанический сад в Иерусалиме, но выйдя на пенсию, вернулся в Берлин, где и умер в 1938 г. – надо сказать, вовремя.
Но вернемся к нашему Отто Варбургу, который Берлин не покидал. Он вырос в подходящем семействе – отец его, Эмиль Варбург, был известнейшим ученым, профессором физики в Берлинском университете и президентом Германского физического общества, другом Эйнштейна. Отто вырос в окружении величайших умов в истории науки, и это на него повлияло. Про него говорили, что к науке у него какая-то религиозная страсть. А религиозность в прямом значении этого слова ему не мешала, поскольку полностью отсутствовала: семья была ассимилированной, отец крестился, был женат на христианке; соответственно. он крестил и Отто, но религией в доме никоим образом не интересовались.
Отто отличало сильное честолюбие: он хотел добиться не меньшего, чем его кумиры – Луи Пастер и Роберт Кох. И он сосредоточился на идее победить самую страшную болезнь XX в. – рак. В 1911 г. он получил степень доктора медицины, шесть лет работал на морской биологической станции, а в 1-ую мировую войну храбро воевал в прусской кавалерии и был награжден Железным крестом. Когда стало ясно, что немцы войну проигрывают, Эйнштейн по просьбе друзей написал письмо Отто, чтобы тот, как обладавший огромным научным талантом, вернулся в академию. В 1923 г. Варбург сделал открытие, касающееся питания раковых клеток, отличного от всех иных клеток, что привело его к исследованию связей между метаболизмом и раком, а также к параллельным открытиям. Варбург изучал обмен веществ в клетках опухолей, фотосинтез, химию брожения, другие вопросы. В конце 20-х он чуть не дотянул до Нобелевской премии в области физиологии и медицины, но был ей награжден в 1931 г. за открытие природы и функций «дыхательных ферментов».
С приходом нацистов начался самый противоречивый и скандальный период его жизни. Поскольку его отец был евреем, то, согласно Нюрнбергским законам, Отто относился к полукровкам (мишлинге) первой категории. Однако, в отличие от 2600 ученых-евреев, покинувших Германию, Отто никуда уезжать не собирался, заявив как-то: «Я здесь был раньше Гитлера». И вовсе не только из романтических соображений германского патриотизма, свойственного многим тамошним евреям и ему тоже. Он на самом деле терпеть не мог нацистов, но по совершенно другим, не традиционным для нас причинам. Его мало беспокоило, что нацисты делали с другими евреями. Нацисты просто мешали ему работать. Когда они ворвались в его Кайзера Вильгельма Институт клеточной физиологии , Варбург стал орать на них, что сожжет институт, как только попытаются прервать его работу. Он не поднимал руку в нацистском приветствии и отказался развесить в лаборатории нацистские знамена – для науки это было лишним.
Впрочем, высказывался на тему нацизма он редко, и в целом оставался аполитичным. Ни трагедии клана Варбургов, часть которого погибла, ни общая трагедия еврейства его не волновали. Иностранным коллегам, упрекавшим его в терпимости к нацистским антиеврейским мерам, он объяснял, что сколотил слишком хороший исследовательский коллектив и потому остался в Берлине. В Америке, по его мнению, к нему проявили бы мало интереса. В любой эмиграции, в любом месте, кроме своего института, говорил он, его работа по спасению людей от рака была бы менее эффективной, а это есть самое главное. Русские после войны предложили построить ему институт в СССР, но он отказался, после чего с гордостью говорил, что ни Гитлеру, ни Сталину не удалось выдворить его из родного института. Правда, он постарался защитить от нацистов несколько человек из своего научного окружения, но беспокоился о них не столько как о евреях, как о своей работе.
И еще Варбург был геем: он прожил всю жизнь с неизменным партнером – Якобом Хайсом, администратором института кайзера Вильгельма, – и этот факт никогда особо не скрывался. Точно так же он не позволял нацистам препятствовать его гомосексуальной практике, как и вмешиваться в работу.
Однако нацисты его не трогали ни как еврея, ни как гея, ни как нелояльного к нацизму. Сначала в силу послаблений евреям-героям 1-ой мировой войны, а потом по другой причине. Как полагает Сэм Эппл, автор недавно вышедшей книги о Варбурге, его спасла специфика научной деятельности. Гитлер был помешан на страхе перед раком, который свел в могилу его мать. Он был зациклен на онкологических исследованиях, придумывал разные теории болезни, придерживался разных антираковых диет. Даже 21 июня 1941 г., когда вступил в действие план «Барбаросса», зафиксирован разговор Гитлера и Геббельса об онкологических исследованиях. Эппл полагает, что непосредственно Гитлер и распорядился не трогать Варбурга. В итоге, в течение всего нацистского режима Варбург с Хайсом жили на роскошной вилле в Далеме, на юго-западе Берлина, поблизости от других нобелиатов и его института. Вилла с ее пятиметровыми потолками, паркетами, облицовкой дорогим камнем, с внушительной конюшней и большим манежем, была построена согласно его подробным указанием. Соседи часто видели Варбурга прохаживающимся в сапогах со шпорами, сохранившихся еще со времен его военной службы, и называли «императором Далема».
Работы продвигались весьма успешно. За 12 лет нацистского режима он опубликовал 105 статей. В 1944 г., согласно ряду источников, Варбургу собирались присвоить вторую Нобелевскую премия, уже за открытия в области ферментов, но этого не случилось: по указу Гитлера граждане Германии не могли становиться нобелиатами.
Но самое удивительное – это то, что происходило после войны. Варбург был рад, что война закончилась. Но сразу после того, как со слезами на глазах сообщив об этом своему родственнику, он немедленно попросил у него 40 литров бензина, необходимых для исследований. Работа есть работа.
В отличие от всех прочих известных деятелей, работавших при нацистском режиме и проходивших процесс денацификации, Варбург ни с какими проблемами не столкнулся. Даже во время войны он продолжал оставаться членом в Королевском обществе – старейшей международной научной академии. Американцы вернули ему институт, где он продолжал работать до 87 лет; он благополучно возобновил контакты с научным сообществом, получал бесчисленные восторженные отклики, ездил читать лекции в европейские страны и США, в 1965 г. получил почетный докторат в Оксфорде. Трое сотрудников его лаборатории стали впоследствии нобелевскими лауреатами. Послевоенные плоды его научной работы нашли отражение еще в 191 статье и трех книгах. Институт получил его имя, и каждый год, с 8 октября 1963 г., дня 80-летия Варбурга, германское Общество биохимии и молекулярной биологии присуждает медаль Отто Варбурга.
Он был абсолютным фанатиком науки. Ничего больше его не интересовало, все остальное было мусором. И, видимо, как следствие, человеком он был подозрительным и неприятным. Его никто не любил, потому что на людей, если они не являлись интересующими его учеными, ему было наплевать. Весь вспомогательный штат лаборатории, с которым Варбург работал, после войны он уволил, поскольку считал, что они стучали на него в гестапо. Отличаясь аристократическими манерами и одновременно крайним нарциссизмом, он всегда считал себя гением высшей пробы и не уставал всем об этом напоминать. Как заметил один из его коллег, если уровень самолюбования оценивать по 10-балльной шкале, то у Варбурга он был равен 20. Шведский биолог Клейн как-то привез ему раковые клетки для исследований, а когда научный руководитель Клейна попросил дать рекомендацию своему подопечному, Варбург написал: «Джордж Клейн внес очень важный вклад в исследования рака. Он привез мне клетки, с помощью которых я решил проблему рака». Хотя некоторые его научные выводы считались ошибочными после войны (потом интерес к ним снова резко возрос), сам он этого никогда не признавал. И применял свои научные достижения к самому себе. Так, к концу жизни он фанатически следовал придуманным им научным диетам, пил молоко только из надоя коров из особого стада, хлеб ел, только выпеченный в его доме, а масло и сметану сбивал на центрифуге в собственной лаборатории. Невероятно упрямый, он отказывался пользоваться вошедшими в научный оборот терминами, в частности, словом «митохондрия», предпочитая сочиненные им самим.
Его называли воплощенным Фаустом. На замечание собеседника, что иногда приходится выбирать – наука или человеческие качества – Варбург ответил, что счастлив, занимаясь наукой. Но непомерное честолюбие его оказалось оправданным. Варбург считается одним из самых выдающихся биохимиков XX в. Его номинировали на Нобелевскую премию 51 раз, с 1929 по 1952 г., сначала трижды по химии, потом по медицине и физиологии, и он входил в список претендентов на премию 7 раз.
По крайней мере, наука таким выбором должна была остаться довольна.
Из сети
|
|
419
17 августа 1903 года было написано одно завещание. Не старый еще, но полностью слепой и не выносящий малейшего шума человек, вот уже много лет живущий на яхте, продиктовал свою последнюю волю. Два из 20 млн (нынешних трех миллиардов) собственноручно заработанных долларов он передавал Колумбийскому университету, причем с подробными инструкциями — как и на что их потратить
Этим человеком был Джозеф Пулитцер, а написанное в завещании стало зерном, из которого выросла самая престижная в Америке премия, голубая мечта каждого журналиста и писателя. Через восемь лет завещание вскроют, еще через шесть впервые назовут лауреата, и с того момента каждый год в первый понедельник мая совет попечителей Колумбийского университета в Нью-Йорке будет вручать Пулитцеровскую премию журналистам, писателям и драматургам. Ее обладателями станут Уильям Фолкнер и Эрнест Хемингуэй, Харпер Ли и Джон Стейнбек, газеты Los Angeles Times и The Washington Post, а также сотни отважных репортеров. Но заслуга Пулитцера не только в создании «Нобелевки для журналистов». Именно он сделал американскую прессу тем, чем она является до сих пор, — четвертой властью, инструментом влияния, одной из основ общества.
А его собственная биография, будь она очерком или репортажем, вполне могла бы претендовать на премию имени себя. Джозеф Пулитцер Joseph Pulitzer родился 10 апреля в 1847 году в Венгрии, в обеспеченной семье еврейского торговца зерном. Детство провел в Будапеште, учился в частной школе и, вероятнее всего, должен был унаследовать семейный бизнес. Однако, когда парню исполнилось 17, произошел первый крутой поворот. Он страстно захотел воевать. Но ни австрийская, ни французская, ни британская армия не пожелали принять на службу худосочного болезненного подростка с плохим зрением. И только вербовщик армии США, случайно встреченный в Гамбурге, легко подписал с Джозефом контракт — Гражданская война близилась к финалу, солдаты гибли тысячами, и северяне набирали добровольцев в Европе.
Юный Джозеф Пулитцер получил бесплатный билет на корабль и отправился в Америку. По легенде, возле порта прибытия он прыгнул за борт и добрался до берега вплавь. То ли это был Бостон, то ли Нью-Йорк — данные разнятся, но определенно причиной экстравагантного поступка стало желание получить больше денег: вербовщик в Гамбурге обещал $ 100, но оказалось, что можно прийти на сборный пункт самостоятельно и получить не 100, а 200. Видимо, Джозеф так и сделал. Пулитцера приняли в Нью-Йоркский кавалерийский полк, состоявший из немцев, там он честно отслужил целый год, до окончания войны.
После демобилизации Джозеф недолго пробыл в Нью-Йорке. Без денег, без языка и профессии он не нашел ни работы, ни жилья и отправился в Сент-Луис, где жило много немцев и можно было хотя бы читать вывески и общаться. Пулитцер был некрасивым, длинным и нескладным парнем. Обитатели трущоб называли его «Еврей Джо». Он брался за любую работу — официанта, грузчика, погонщика мулов. При этом Еврей Джо прекрасно говорил на немецком и французском, да и вообще был начитанным, любознательным, обладал острым умом и взрывным темпераментом.
Всё свободное время Джозеф проводил в библиотеке, изучая английский язык и юриспруденцию. В библиотеке была шахматная комната. Однажды Пулитцер, наблюдая за игрой двух джентльменов, познакомился с ними. Одним из шахматистов был Карл Шурц, редактор местной немецкоязычной газеты Westliche Post. Он посмотрел на сообразительного парня — и предложил ему работу. Получив работу, Пулитцер начал писать — и учился так быстро, что это кажется невероятным. Он стремительно овладел английским языком, его репортажи, сперва неуклюжие, затем всё более острые и запоминающиеся, очень быстро стали такими популярными, а слава такой очевидной, что уже через три года он занял пост главного редактора и приобрел контрольный пакет акций газеты, но скоро продал свою долю, прилично на этом заработал и поспешил в политику.
Дело в том, что Пулитцер был искренне влюблен в американскую демократию. И эта любовь двигала его вперед. Уже в 1873 году, всего через пять лет после того, как юнцом спрыгнул с корабля, в возрасте чуть за 20, он стал членом Законодательного собрания штата. Джозеф мечтал о реформах, о формировании общественного мнения, но, поварившись в политическом котле, понял, что всё это можно сделать с помощью прессы. Он ждал момента и наконец в 1878 году купил газету Dispatch, стоявшую на грани разорения. Он добавил к ней городской вестник Post и объединил их в St. Louis Post-Dispatch. Мимоходом он женился на Кейт Дэвис, 25летней дочери конгрессмена, и тем самым окончательно утвердился в высшем обществе Сент-Луиса. Брак этот был заключен с холодной головой, ведь главной пожизненной страстью Джозефа, уже была журналистика.
Как выглядела пресса до Пулитцера? Это были утренние газеты, в которых печатались политические и финансовые новости, да еще объявления о свадьбах и похоронах. «Высокий штиль», длинные предложения, дороговизна — всё было нацелено на богатую публику в костюмах и шляпах. Пулитцер понял (или почувствовал), что новые времена требуют другой прессы. Америка стремительно развивалась, образование становилось доступным, люди переселялись в города, появился телеграф, электрические лампочки позволяли читать в темное время суток. Он сделал ставку на простых людей, ранее не читавших газет. Как бы сказали сегодняшние маркетологи, Пулитцер первым перевел прессу из сегмента люкс в масс-маркет.
Прежде всего, Джозеф значительно удешевил St. Louis Post-Dispatch за счет новых технологий печати. Затем стал публиковать всё, что интересно большинству: новости городской жизни, курьезы, криминальную хронику, адреса распродаж, разнообразную рекламу. Пулитцер начал выпускать вечернюю газету, ее можно было читать после рабочего дня. Он первым ввел в обиход провокативные заголовки — набранные огромным шрифтом и бросавшиеся в глаза. Они обязательно содержали главную новость, а сами тексты были написаны простыми короткими предложениями, понятными даже малограмотным.
Пулитцер стал публиковать статьи, предназначенные специально для женщин, что тогда казалось немыслимым. Женщины — и газеты, помилуйте, что за вздор? Но самое главное — он превратил новости в истории. Дело не в самом репортаже, учил Пулитцер, а в тех эмоциях, которые он вызывает. Поэтому Джозеф заставлял своих сотрудников искать драму, чтобы читатель ужасался, удивлялся и рассказывал окружающим: «Слышали, что вчера написали в газете?» Но и это не всё. Сделав газету действительно народной, Пулитцер добавил огня в виде коррупционных расследований. В St. Louis Post-Dispatch публиковали ошеломляющие истории о продажных прокурорах, уклоняющихся от налогов богачах, о вороватых подрядчиках. Однажды Джозефу даже пришлось отстреливаться от одного из героев публикации. Но читатели были в восторге, газета разлеталась как горячие пирожки. Через три года после покупки издания прибыль составляла $ 85 тысяч в год — гигантские по тем временам деньги.
И тогда Пулитцер отправился покорять «Большое яблоко». Он залез в долги и купил убыточную нью-йоркскую газету The New York World. Методы были опробованы, и с первых же дней он устроил в сонной редакции настоящий ураган. Всё ускорилось до предела, репортеров и посыльных Джозеф заставлял передвигаться буквально бегом — чтобы первыми добыть новости. Он отправлял корреспондентов по всему миру и публиковал живые репортажи о самых захватывающих событиях со всеми деталями. Он всё время что-то придумывал. Его журналисты брали интервью у обычных людей на улицах — неслыханное дело! Именно в его газетах впервые стали широко использовать иллюстрации, в том числе карикатуры. С легкой руки Пулитцера в профессии появились так называемые крестовые походы, когда журналист внедрялся в определенную среду, чтобы собрать достоверный материал.
В воскресных выпусках The New York World печатался комикс The Yellow Kid про неопрятного малыша с лысой головой, торчащими передними зубами и оттопыренными ушами. Малыша звали Мики Дьюган, он не снимал желтую ночную рубашку и целыми днями слонялся в трущобах Нью-Йорка. Таким был герой первого в мире комикса, а его автор — художник Ричард Аутколт — считается прародителем современных комиксов. И вдруг этот желтый человечек появился в New York Journal. Изданием владел молодой амбициозный Уильям Рэндольф Хёрст, в недавнем прошлом репортер The New York World. Свой журнал Хёрст купил — вот насмешка судьбы — у родного брата Джозефа Пулитцера.
С борьбы за права на комикс началась недолгая, но ожесточенная битва двух гигантов — Джозефа Пулитцера и его недавнего ученика Хёрста. Хёрст перекупал журналистов у Пулитцера, тот перекупал их обратно. Для Хёрста не существовало никаких границ в описании кровавых подробностей и светских сплетен, Пулитцер же не мог выходить за рамки. На полях этой печатной войны и родилось то, что мы сегодня называем «желтой прессой» — перемещение акцентов с фактов на мнения, игра на низменных чувствах, упор на секс и насилие, откровенные фальсификации, искусственное создание сенсаций. Мальчишка в желтой рубашке стал символом низкой журналистики. Хотя эта война была недолгой, всего несколько месяцев, она легла пятном на биографии обоих и породила целое направление прессы.
На самом деле, конечно же, конфликт Пулитцера и Хёрста гораздо глубже, нежели гонка за сенсациями. Если для Джозефа самым важным было усилить влияние прессы на общество, то Уильям Хёрст говорил: «Главный и единственный критерий качества газеты — тираж». Впоследствии Хёрст скупал все издания, что попадались под руку, — от региональных газет до журнала «Космополитен», был членом Палаты представителей, снимал кино для предвыборной кампании Рузвельта, в 30-х нежно дружил с Гитлером и поддерживал его на страницах своих многочисленных газет и журналов.
Пока Хёрст сколачивал состояние, Пулитцер обратился к одной из главных идей своей жизни — разоблачению коррупции и усилению журналистики как механизма формирования демократического общества. Его газета вернулась к сдержанности, к рискованным коррупционным расследованиям. В 1909 году его издание разоблачило мошенническую выплату Соединенными Штатами $ 40 млн французской Компании Панамского канала. Президент Рузвельт обвинил Пулитцера в клевете и подал на него в суд, но последовавшие разбирательства подтвердили правоту журналистов. Бывший Еврей Джо стал невероятно влиятельной фигурой, это в значительной степени ему Америка обязана своим антимонопольным законодательством и урегулированием страховой отрасли.
Кстати, статуя Свободы появилась на одноименном острове тоже благодаря Джозефу Пулитцеру. Это он возмутился, что французский подарок ржавеет где-то в порту. В его изданиях развернулась мощная кампания, В ее результате на страницах пулитцеровской газеты было собрано $ 100 тысяч на установку статуи Свободы. Многие из 125 тысяч жертвователей внесли меньше одного доллара. И все-таки имена всех были напечатаны в газете и в короткое время необходимая для установки сумма была собрана. «Свобода нашла свое место в Америке», — удовлетворенно замечал он, еще не зная, какое значение будет иметь статуя в последующей истории.
В 1904 году Пулитцер впервые публично высказал идею создать школу журналистики. Это было неожиданно, ведь много лет подряд он утверждал, что этой профессии нет смысла учиться: надо работать в ней и приобретать опыт. Однако теперь, в статье для The North American Review, он написал: «Наша республика и ее пресса будут подниматься вместе или падать вместе. Свободная, бескорыстная, публичная пресса может сохранить ту общественную добродетель, без которой народное правительство — притворство и издевательство. Циничная, корыстная, демагогическая пресса со временем создаст народ столь же низменный, как и она сама…»
Только потом выяснилось, что на момент написания этих слов завещание год как было составлено — и высшая школа журналистики, и премия уже существовали на бумаге. Пулитцер продумал всё. Он указал, что премия должна вручаться за лучшие статьи и репортажи, в которых есть «ясность стиля, моральная цель, здравые рассуждения и способность влиять на общественное мнение в правильном направлении». Однако, понимая, что общество меняется, он предусмотрел гибкость, учредил консультативный совет, который мог бы пересматривать правила, увеличивать количество номинаций или вообще не вручать премии, если нет достойных. К тому же завещание предписывает награждать за литературные и драматические произведения. Позднее Пулитцеровскую премию стали вручать также за поэзию, фотографию и музыку. А через 100 с лишним лет добавились онлайн-издания и мультимедийные материалы. Каждый американский журналист готов на всё ради Пулитцеровской премии, несмотря на то что сегодня она составляет скромные $ 15 тысяч. Дело не в деньгах: как и предсказывал Пулитцер, расследования всегда ставят журналистов под удар, а лауреаты могут получить некоторую защиту.
Джозеф работал как проклятый. У него родились семеро детей, двое умерли в детском возрасте, но семью он видел редко, фактически жил врозь с женой, хотя обеспечивал ей безбедное существование и путешествия. В конце концов Кэтрин завела роман с редактором газеты мужа и вроде бы даже родила от него своего младшего ребенка. Но Джозеф этого не заметил. Его единственной страстью была газета, он отдавал ей всё свое время, все мысли и всё здоровье. Именно здоровье его и подвело.
В 1890 году, в возрасте 43 лет, Джозеф Пулитцер был почти слеп, измотан, погружен в депрессию и болезненно чувствителен к малейшему шуму. Это была необъяснимая болезнь, которую называли «неврастенией». Она буквально съедала разум. Брат Джозефа Адам тоже страдал от нее и в итоге покончил с собой. Медиамагнату никто не мог помочь. В результате на яхте Пулитцера «Либерти», в его домах в Бар-Харборе и в Нью-Йорке за бешеные деньги оборудовали звукоизолирующие помещения, где хозяин был вынужден проводить почти всё время. Джозеф Пулитцер умер от остановки сердца в 1911 году в звуконепроницаемой каюте своей яхты в полном одиночестве. Ему было 63 года.
Мария Острова
|
|
420
Презумпция виновности
Марк Твен: "Сначала раздобудьте факты, а потом можете искажать их, как вам только заблагорассудится".
1. Конец 90х. Я достиг возраста Христа, миновав к этому времени уже большую часть "крестного пути" от безнравственного шалопая до примерного семьянина и верного, заботливого мужа. Последовательно преодолев почти все семь этапов неизбежного - шока, отрицания, гнева, торга, депрессии, обдумывания и принятия. И на тот момент болтался где-то между стадией обдумывания и принятия. Чему любимая жена была безусловна рада, но тем не менее опасаясь рецидивов и помня о моей увлекающейся натуре, на 100% ещё не доверяла. Периодически, разумеется, имея на это весьма веские основания, проверяя ветреного супруга на чистоту помыслов и сообразность поступков.
2. В тот августовский вечер я возвращался из Екатеринбурга к себе в Сысерть и на выезде из города подобрал двух голосующих прелестниц девятнадцати-двадцати лет. Девчонки, как скоро выяснилось, оказались близняшками, похожими как две капли воды и детьми своего времени, т. е. совершенно без комплексов. За те двадцать минут, пока мы добирались до Арамиля, где они снимали квартиру, мне были сделаны все необходимые авансы и было прямым текстом заявлено, что ночь, которую я проведу с ними по отдельности, с каждой или с обеими вместе, я не забуду никогда. А пока я собираюсь с силами и временем, они будут ждать меня с нетерпением, очень надеются на то, что разлука будет недолгой и мы встретимся уже завтра.
Не знаю наверняка, что послужило такой стремительной завязке "романа". Искренне надеюсь, что мои мужские качества и интеллект, а не полугодовалая, тонированная в ноль Mitsubishi Pajero с блатными номерами и плотно набитые сверхдоходами карманы. Очень и очень на это надеюсь, всегда был доверчивым.
3. На следующее утро любимая жена, накануне лишённая прав за лихую езду, попросила в виде исключения встретить её маму, прибывающую с краткосрочным визитом. Которую надо было забрать с электрички на станции "Кольцово" в тридцати километрах от нашего городка. На что я, как будто заранее чувствуя неладное, согласился лишь после длительных уговоров и твёрдого обещания второй половины, что это не станет традицией и почётной обязанностью.
Два часа спустя наша машина, имеющая на борту меня, жену, тёщу и её собаку неизвестной породы, въехала в находящийся по дороге домой город Арамиль. Где, добравшись до центра города, была вынуждена остановиться на перекрёстке по причине запрещающего сигнала светофора. Ну а дальше случилось событие, которое в принципе не должно было произойти..... по пешеходному переходу цокая каблучками, шли вчерашние подвезённые мной красавицы.
Дальше события для меня текли как в замедленном кино:
Вот близняшки уже перед моим капотом. Вот девчонки остановились и смотрят на номера. Вот видимо с трудом вспомнив, что эти цифры им знакомы (три семёрки запомнит не каждая), радостно улыбаются. Вот приветливо машут ручками своему потенциальному герою-любовнику, не замечая, что он в машине не один, поскольку она наглухо тонирована и жену с тёщей на заднем сидении, разумеется, не видно. Вот поворачивают в мою сторону и подойдя к водительской двери, стучатся в окно машины. Вот.......
Потом случился один из редчайших эпизодов в моей жизни, когда изворотливый ум напрочь отказал и включился "основной" инстинкт. Нога сама втопила до упора педаль газа и я рванул на красный свет, распугав находящиеся на перекрёстке автомобили. А на вопрос жены: "Вовка, ты что творишь?" - возможно впервые не нашлось логичного ответа и я ляпнул первое, что пришло в голову: "Родная, я утюг забыл выключить!!!" И подумал уже через секунду: "Что я несу? Какой нафиг утюг?! В жизни ничего не гладил, а это означает, что мне пи...! Придётся объясняться и фиг кто поверит, несмотря на то, что на этот раз косяков за мужем и отцом точно нет."
4. Не знаю, что видела или не видела с заднего сиденья любимая жена. Скорее всего видела и поняла всё. Но наверное в силу того, что девушка она у меня мудрая, терпеливая и выдержанная, Вове не предъявили ничего. Притворившись или сделав вид, что поверили безоговорочно и недальновидный его поступок оправдан высшими интересами.
И вот хотите верьте, хотите нет, но именно в тот самый день я пришёл от стадии обдумывания к стадии принятия. Собрав наконец воедино весь этот блядский пазл и окончательно решив для себя: "Нафиг приключения, больше не хочу. Любимая для меня стоит всех баб планеты вместе взятых. Меняться точно не стану ни при каких условиях. Так какого хрена, Вова, тебе ещё надо?"
Нет ответа. На этом и успокоился..... почти.
P. S. Турбояма на Паджерке невелика, но на тот момент показалась мне вечностью. И тогда я в полной мере оценил гениальность текста:
"Не думай о секундах свысока
Наступит время сам поймешь наверное
Свистят они как пули у виска
Мгновения, мгновения, мгновения ....".
|
|
422
Киргизские пользователи в соцсетях возмутились тем, как в мультфильме «Три богатыря» изображены татаро-монголы. По их мнению, «уродливые и тщедушные» кочевники слишком похожи на них самих, а русские богатыри показаны «слишком благородными и сильными». В ход пошли обвинения в «шовинизме», «нацизме» и даже сомнительные лекции об истинном происхождении слова «богатырь».
Кыригызские пользователи пишут:
«Никаких богатырей у русских не было, это тюркское слово, а значит, и сами богатыри — заимствованная мифология».
Другие добавляют: «То, что вы сделали в мультфильме, — это чистой воды национализм».
Именно так, оказывается, рождаются «сенсации» — мультяшная сказка о приключениях Алёши Поповича и компании вдруг стала поводом для этнополитических лекций.
Создатели «Трёх богатырей» вряд ли задумывались о «геополитическом подтексте». Задача была простая: нарисовать ярких положительных героев и карикатурных злодеев. Но в условиях, когда любая тень может трактоваться как «оскорбление нации», даже мультяшный карлик-монгол превращается в повод для международного скандала.
Киргизские комментаторы «узнали себя» в басурманах и поспешили объявить это проявлением русского шовинизма.
Фраза «это фигня какая-то нацистская» стала вирусной. Но проблема в другом: почему в каждой шутке или сказке теперь ищут не юмор, а политический заговор?
Выходит, что РУССКИХ богатырей нельзя рисовать сильными, а врагов, с которыми они воевали — тощими, мерзкими и страшными? Надо, видимо, делать наоборот: «толерантных и приветливых захватчиков» и «сомневающихся богатырей с комплексами».
Вместо обсуждения анимации, качества сюжета или музыки дискуссия превратилась в соревнование: кто быстрее докажет, что мультфильм — это инструмент угнетения. Киргизы пишут длинные треды о «русской культурной экспансии», забывая, что мультфильм создан на основе былин, а былины — часть русского эпоса, какой бы спорной ни была этимология отдельных слов.
Мы живём в эпоху, когда даже детские мультфильмы становятся ареной битвы за «правильное» прошлое. Сегодня киргизы ищут «шовинизм» в «Трёх богатырях», завтра кто-то решит, что Колобок — это метафора колониализма.
Обижаться можно бесконечно, но от этого русских богатырей в истории больше или меньше не станет...
|
|