Анекдоты про думу |
153
Приближаются выборы в Думу. Вдохновлённые успехом пролезших туда ранее спортсменов,артистов и певцов, жаждут там набивать карманы десятки новых представителей этих профессий, тем более, что избирательная комиссия закрывает глаза на возможность попасть в Думу без выборов.
Друзья! Открою Вам секрет,
на выборах подделок вовсе нет.
Их чистоту КОМИССИЯ, как Цербер охраняет
и о лазейках нырнуть в Думу знать не знает.
Она за пятьдесят процентов отвечает
и скрупулёзно кандидатов проверяет.
И будь уверен, что не может так случиться,
что в Думу кто то неприличный просочится.
Однако пролезают и не только по пропискам,
десятки негодяев по партийным спискам.
И хоть КОМИССИЯ, как все, об этом знает,
бездельников поток как будто поощряет.
И вот Вам не один плачевный результат,
сидят там дилетанты много лет подряд.
Певцы, артисты и спортсмены,
давно ушедшие со сцены и арены.
|
154
Приближаются выборы в Думу. Мечтают поохотиться там за длинным рублём и одряхлевшие певички Виктория Дайнеко , Ольга Бузова и "татушка" Юля Волкова, дряблые прелести которых больше не прельщают «Плейбой» и "Максим".
Дурной пример другим наука
и в Думу прёт любая сука.
Уж стоят на стороже
3 певички в неглиже.
Порно съёмок ветераны ,
как всегда, немного пьяны.
В порно съёмки не берут,
надо в Думу тут как тут.
Вот такие охламоны,
в Думе шлёпают законы.
Их не будем выбирать,
но по спискам просочится непременно эта рать.
|
|
156
В преддверии «выборов» в гос.думу вспомнилась одна сценка из жизни. Давно это было. Году примерно в 2000 летел я на самолете из Челябинска в Москву. Так уж случилось, что на этом же рейсе летели мои знаменитые земляки. Чемпион мира по шахматам Анатолий Карпов и знаменитый актёр Александр Пороховщиков. А.Карпов сидел на первом ряду в эконом-классе, я где-то ряду на пятом, а А.Пороховщиков – в конце салона. Только мы взлетели, открывается шторка, разделяющая эконом-класс от бизнес-класса, и появляется улыбающийся человек, ещё один землячок - депутат Павел Крашенниников. И обращается, как с трибуны, к людям эконом-класса. Дальше практически прямая речь, как я её помню.
«Господа, сегодня мы летим вместе с выдающимся шахматистом Анатолием Карповым. Я считаю, что такие великие люди не должны лететь в эконом-классе. Такие великие люди должны лететь в бизнес-классе. Давайте попросим Анатолия Карпова перейти из этого салона в наш салон, в бизнес-класс».
И он даже не понял, что он говорит. По Карпову было видно, что ему крайне неудобно. Чемпион мира, этот действительно великий человек, смущенно улыбался и отнекивался. А депутат раз за разом призывал эконом-людишек попросить шахматиста перейти в более подходящий для его уровня салон. Я, помню, оглянулся и посмотрел на Пороховщикова. Его видно великий государственный деятель не видел. Пороховщиков сидел и, усмехаясь, что-то говорил своему попутчику. Вероятно, обсуждал потрясающие личные качества депутата. Карпов через некоторое время, видимо, чтобы не видеть ухмыляющиеся лица пассажиров, ушел в бизнес-класс. Туда же прошествовал и крайне гордый и довольный собой, как впрочем и всегда, депутат.
И когда я в очередной раз вижу в телевизоре этого депутата, я не думаю о том, что про него пишут. О том, как он переходил из одной партии власти в другую. О том, как он не замечает нижестоящих по чину и прогибается перед вышестоящими. О том, что его расходы не соответствуют его доходам. И тому подобное. Тем более, говорить сейчас о разнице в доходах и расходах – это экстремизм.
Нет. Я вспоминаю именно тот далекий случай.
И вот зная, кто там на верху принимают законы, становиться смешно… И грустно… И страшно.
|
|
158
После только что прошедших выборов в Думу количество окопавшихся там певцов,артистов и спортсменов увеличилось. Некоторые доморощенные законодатели бессмысленно сидят там сиднем, как сказочный Илья Муромец, многие лета, только не на печи, а на Думской скамейке.
В Думе окопались молодцы –
это и спортсмены, и артисты, и певцы.
Шумною толпой приятели
двинули в законодатели.
И теперь закон как дышло,
повернёшь как, так и вышло.
От таких законодателей
тяжка доля избирателей.
Голосуй, не голосуй –
всё равно получишь х…нуль.
|
|
167
А и случилося сиё во времена стародревние, былинные. Короче, при коммуняках это было. Вот даты точной не назову, подзабыл, тут одно из двух, либо 1 мая, либо 7 ноября. Молодому поколению эти даты вряд ли что скажут, их если и спросишь, ответят что-нибудь вроде: «А, это когда Ким Кардашьян замуж вышла» или «А, это когда Путин свой первый стакан самогона выпил.» Были же это два наиглавнейших праздника в СССР, главнее не имелось, не то что какой-нибудь занюханный Новый Год или, не к столу будь сказано, Пасха. И коли праздник – полагается праздновать. Ликовать полагается! Причём не у себя дома, в закутке тихом, но прилюдно и громогласно, на главной площади города. Называлось действо демонстрацией.
Подлетает к моему столу Витька. Вообще-то он именовался Виктуарий Апполинарьевич, в лицо его так нередко и именовали, но за спиной только «Витька». Иногда добавлялось определение: «Витька-балбес». Кандидат в члены КПСС, член бюро профкома, член штаба Народной дружины. Не человек, а загляденье. Одно плохо: работать он не умел и не хотел. Балбес балбесом.
Подлетает он, значит, ко мне, клюв свой слюнявый раскрывает: «Завтра на демонстрацию пойдёшь!»
- Кто, я? Не, не пойду.
- Ещё как пойдёшь!
Если наши должности на армейский счёт перевести, то был он чем-то вроде младшего ефрейтора. А я и того ниже, рядовой, причём второго разряда. Всё равно, невелика он шишка.
- И не надейся. Валил бы ты отсюда.
Ну сами посудите, в свой законный выходной изволь встать ни свет-ни заря, тащиться куда-то. Потом долго плестись в толпе таких же баранов, как ты. И всё для того, чтобы прокричать начальству, милостиво нам с трибуны ручкой делающего, своё «ура». А снег ли, дождь, град, хоть землетрясение – неважно, всё равно ликуй и кричи. Ни за что не пойду. Пусть рабочий класс, трудовое крестьянство и прогрессивная интеллигенция демонстрируют.
- Султанша приказала!
Ох, мать моя женщина! Султанша – это наша зав. отделом. Если Маргарет Тэтчер именовали Железной Леди, то из Султанши можно было 3 таких Маргарет выковать, ещё металла бы и осталось.
Полюбовался Витька моей вытянувшейся физиономией и сообщил, что именно он назначен на завтрашнее безобразие главным.
Помчался я к Султанше. На бегу отмазки изобретаю. Статью надо заканчивать, как раз на завтра намечено. И нога болит. И заболел я, кажись, чихаю и кашляю. И… Тут как раз добежал, почтительно постучал, вошёл.
Султанша плечом телефонную трубку к уху прижимает - разговаривает, правой рукой пишет, левой на калькуляторе считает, всё одновременно. Она мне и рта раскрыть не дала, коротко глянула, всё поняла, трубку на мгновение прикрыла (Чем?! Ведь ни писать, ни считать она не перестала. Третья рука у неё, что ли, выросла?) Отчеканила: «Завтра. На демонстрацию.» И головой мотнула, убирайся, мол.
Утром встал я с матом, умывался, зубы чистил с матом, по улицам шёл и матерился. Дошёл, гляжу, Витька распоряжается, руками машет, ценные указания раздаёт. Увидел меня, пальчиком поманил, в лицо всмотрелся пристально, будто проверял, а не подменыш ли я, и в своей записной книжке соответствующую галочку поставил. Я отойти не успел, как он мне портрет на палке вручает. Было такое правило, ликовать под портретами, толпа идёт, а над ней портреты качаются.
Я аж оторопел. «Витька… Виктуарий Апполинарьевич…Ну почему мне?!» С этими портретами одна морока: после демонстрации их на место складирования тащи, в крайнем случае забирай домой и назавтра на работу доставь, там уже избавишься - то есть два дня с этой радостью ходи.
- А почему не тебе?
Логично…
Стоим мы. Стоим. Стоим. Стоим. Время идёт, а мы всё стоим. Игорёк, приятель мой, сгоряча предложил начать употреблять принесённое прямо здесь, чего откладывать. Я его осадил: нас мало, Витька обязательно засечёт и руководству наябедничает, одни проблемы получатся. Наконец, последовала команда, и наш дружный коллектив влился в ещё более дружную колонну демонстрантов. Пошли. Встали. Опять пошли. Опять встали. Где-то впереди организаторы колонны разруливают, а мы не столько идём, сколько на месте топчемся. Очередной раз встали неподалёку от моего дома. Лопнуло моё многострадальное терпение. Из колонны выбрался, в ближайшем дворе портрет пристроил. Вернувшись, мигнул Игорьку и остальным своим дружкам. И направились мы все не на главную площадь города, где нас начальство на трибуне с нетерпением ожидало, но как раз наоборот, в моё персональное жилище – комнату в коммуналке.
Хорошо посидели, душевно посидели. Одно плохо: выпивки море разливанное, а закуски кот наплакал. Каждый принёс что-то алкогольное, а о еде почти никто не позаботился. Ну я ладно – холостяк, но остальные-то люди семейные, трудно было из дома котлеток притащить? Гады. Но всё равно хорошо посидели. Пили с тостами и без, под гитару песни орали. Потом кто-то девчонок вызвонил. Девчонки лярвы оказались, с собой ничего не принесли, зато отыскали заныканную мной на чёрный день банку консервов, я и забыл, где её спрятал. Отыскали и сами всё сожрали. Нет, чтобы со мной поделиться, откушайте, мол, дорогой наш товарищ младший научный сотрудник, по личику же видим, голодные Вы. От горя или по какой иной причине я вскоре в туман впал. Даже не помню, трахнул я какую из них или нет.
Назавтра волоку себя на работу. Ощущения препоганейшие. Головушка бо-бо, денежки тю-тю, во рту кака. В коридоре меня Витька перехватывает: «Наконец-то явился. Портрет давай!» «Какой ещё портрет?» «Да тот, который я тебе лично передал. Давай сюда!» «Нету у меня никакого портрета. Отвянь, Витька.»
Он на меня этаким хищным соколом воззрился: «Так ты потерял его, что ли? А ты знаешь, что с тобой за это сделают?!» «Не со мной, а с тобой. Я тебе что, расписывался за него? Ты был ответственный, тебе и отвечать. Отвянь, повторяю.» Тут подплывает дама из соседнего отдела: «Виктуарий Апполинарьевич, Сидоренко говорит, что портрета у него нет.» Ага, понятно, кое-кто из коллег усмотрел мои действия и поступил точно так же. А Витька сереть начал, молча губами воздух хватает. «Значит, ты, - комментирую, - не один портрет проебал, а больше? Преступная халатность. Хана тебе, Витька. Из кандидатов в КПСС тебя выгонят, из бюро профкома тоже. Может, и посадят.» Мимо Сан Сергеич из хоз. обслуги топает. Витька к нему как к матери родненькой кинулся: «Сан Сергеич! Портрет…Портрет где?!» «Где-где. – гудит тот. – Оставил я его. Где все оставляли, там и я оставил.» «Так, - говорю, - это уже не халатность, это уже на антисоветчину тянет. Антисоветская агитация и пропаганда. Расстреляют тебя, Витька.»
Он совсем серым сделался, за сердце хватается и оседать начал. И тянет тихонько: «Что теперь будет… Ой, что теперь будет…» Жалко стало мне его, дурака: «Слушай сюда, запоминай, где я его положил. Пойдёшь и заберёшь. Будет тебе счастье.» «Так сутки же прошли, - стонет. – Где ж теперь найти?» «Не пререкайся, Балбес. Это если бы я ржавый чайник оставил, через 6 секунд спёрли. А рожа на палке, да кому она нужна? Разве что на стенку повесить, детей пугать.» «А милиция, - но вижу, что он уже чуть приободрился. – Милиция ведь могла обнаружить!» «Ну да, делать нечего ментам, как на следующее утро после праздника по дворам шариться. Они сейчас у себя заперлись, похмеляются. В крайнем случае пойдёшь в ближайшее отделение, объяснишься, тебе и вернут. Договоришься, чтобы никуда не сообщали.»
Два раза я ему объяснял, где и как, ни хрена он не понял. «Пойдём вместе, - просит, - покажешь. Ведь если не найду…ой, что будет, что будет!» «Ещё чего. Хочешь, чтобы Султанша меня за прогул уволила?» Тень озарения пала на скорбное чело его: «Стой здесь. Только никуда не уходи, я мигом. Подожди здесь, никуда не уходи, умоляю… Ой, не найду если, ой что будет!»
Вернулся он, действительно, быстро. «Нас с тобой Султанша на весь день в местную командировку отпускает. Ой, пошли, ну пошли скорее!» Ну раз так, то так.
Завёл я его в тот самый дворик. «Здеся. В смысле тута.» Он дико огляделся: «Где?.. Где?! Украли, сволочи!» «Бестолковый ты всё-таки, Витюня. Учись, и постарайся уяснить, куда другие могли свои картинки положить.» Залез я за мусорный бак, достаю рожу на палке. Рожа взирает на меня мудро и грозно. «Остальное сам ищи. Принцип, надеюсь, понял. Здесь не найдёшь, в соседних дворах поройся.» «А может, вместе? Ты слева, я справа, а?» «Витька, я важную думу думаю. Будешь приставать, вообще уйду, без моральной поддержки останешься.»
Натаскал он этих портретов целую охапку. «Все?» «Да вроде, все. Уф, прям от сердца отлегло. Ладно, бери половину и пошли.» «Что это бери? Куда это пошли? Я свою часть задачи выполнил, ты мне ботинки целовать должен. Брысь!» «Но…» «Витька, если ты меня с думы собьёшь, ей-Богу по сопатке врежу. До трёх считаю. Раз…» Поглядел я ему вслед, вылитый одуванчик на тонких ножках, только вместо пушинок – портретики.
А дума у меня была, действительно, до нельзя важная. Что у меня в кармане шуршало-звенело, я знал. Теперь нужно решить, как этим необъятным капиталом распорядиться. Еды купить – ну это в первую очередь, само собой. А на остаток? Можно «маленькую» и бутылку пива, а можно только «мерзавчика», зато пива три бутылки. Прикинул я, и так недостаточно и этак не хватает. А если эту еду – ну её к псу под хвост? Обойдусь какой-нибудь лёгкой закуской, а что будет завтра-послезавтра – жизнь покажет. В конце концов решил я взять «полбанки» и пять пива. А закуска – это роскошество и развратничество. И когда уже дома принял первые полстакана, и мне полегчало, понял, насколько я был прав. Умница я!
А ближе к вечеру стало совсем хорошо. Позвонили вчерашние девчонки и напросились в гости. Оказалось, никакие они не лярвы, совсем наоборот. Мало того, что бухла притащили, так ещё и различных деликатесов целую кучу. Даже ветчина была. Я её, эту ветчину, сто лет не ел. Её победивший пролетариат во всех магазинах истребил – как класс.
Нет, ребята, полностью согласен с теми, кто по СССР ностальгирует. Ведь какая страна была! Праздники по два дня подряд отмечали! Ветчину задарма лопали! Эх, какую замечательную страну просрали… Ура, товарищи! Да здравствует 1-ое Мая, день, когда свершилась Великая Октябрьская Социалистическая Революция!
|
|
168
В составе Госдумы немало представителей шоу-бизнеса и спорта.
Для артистов и спортсменов нынче трудная пора,
не осталось у героев не кола и не двора.
Что же делать? Выход есть !
Тихой сапой в Думу влезть.
Там не надо победителей вовсю изображать,
только надо, когда скажут, руку выше поднимать.
Были важными персонами, наград невпроворот,
а теперь ими командует какой то обормот.
Им не надо в Думе думать, петь, рекорды побивать,
а за это можно будет мошну щедро набивать.
|
|
175
Конец карьеры
Сидим в рестике с известным в узких кругах политтехнологом. Периодически отвлекаемся на телефоны, но без углубления.
В какой-то момент он извиняется, берет телефон и начинает смотреть ролик. Судя по звукам - видео с какой-то вечеринки. Сначала на его лице улыбка, затем он начинает ржать, потом резко перестает, напрягается, краснеет, сжимает зубы и медленно, осознанно и с глубоким ощущением момента говорит слово "Б...дь...." Судя по его внешнему виду в это слово вложены все играющие в нем в этот момент чувства. Затем он быстро набирает на телефоне кого-то, встает и уходит в сторону от столика. Почти сразу оттуда начинает доноситься настоящий, исконный русский портовой говор времен его расцвета. Матерные конструкции такого масштаба слышать в наше время и от такого человека можно только в одном случае - если что то системно сломалось.
Через некоторое время мой собеседник возвращается к столику, заказывает водки, выпивает стакан одним махом и говорит:
- Извини. Понимаешь, что такое 2 года работы на смарку? С моим имиджем и прочими моментами в нашей сфере?
- А что случилось-то?
- Ну как тебе сказать... ты много же про меня слышал? Понимаешь что я могу. Могу почистить человеку прошлое, помочь с рейтингами, протащить по спискам, натянуть цифры - да много всего. Но я б...дь не могу протащить в Челябинскую областную думу человека, который , с.ка, в женской ночнушке, макияже и сережках целуется в засос с каким-то пидорасом в женском белье!
- Мда, вот что значит кандидат спидорасился....
P.S. Для тех кто давно читает - Челябинск тут не при чем но история реальная. Видос слишком разошелся по своим и мог всплыть в любой момент:))))
|
|
180
Депутат Госдумы актёр Николай Бурляев попросил Следственный Комитет расследовать гибель Лермонтова.
Думу бывшие спортсмены и актёры оседлали,
как привлечь к себе внимание не знали!
Лёд внезапно в Думе тронулся,
Николай Бурляев вдруг со сна опомнился!
Своё он следствие провёл
и сразу криминал нашёл.
Не может пуля в сторону поэта просвистеть,
чтоб в Лермонтова снизу вверх влететь!
А, значит надо негодяев повязать.
Вот только как их из могилы взять?
Хоть удалось на давнюю историю наехать,
не рассветёт , зато сумел прокукарекать!
Актёр в Госдуме явно засиделся,
возможно, от безделья белены объелся!
А, может , артистический отстой,
замучил в жопе от сиденья геморрой?
|
|
181
На любимую тему читателей
Преамбула. Сложно найти в России должность, на которой могут находиться более разношерстные по своему составу люди, чем должность помощника депутата ГД. Ох, кто только не занимает эти позиции - от не поднимающих головы от бумаг серых мышек, работающих по 6 дней в неделю и не редко без выходных, за крайне скромную в сопоставлении с другими должностями зарплату, до тех самых членов того самого списка, о котором мне тут каждый раз напоминают читатели, которым корочка нужна исключительно для входа в здание ГД, а сам депутат нередко обязан к тому же им своим местом в палате.
В связи с этой особенностью случаются курьезы.
Жил был в регионе правильный мужик. Работал он себе, развивался, двигался по "общественной, деловой и профсоюзной" линиям. Но - в столице за свою жизнь бывал пару раз- в юности с родителями на экскурсии и в зрелом возрасте пролетом с деловыми партнерами. В то же время исполнилось нашему герою аж 40 годиков, и занял он весьма себе нехилую партийную должность в городе. Понятное дело, Нашу Рашу и прочие развлекательные передачи он хоть и краем глаза смотрел. И вот, потребовалось ему полететь в первопрестольную по партийно- деловому вопросу. Прилетел, разместился, набрал контактному лицу в Думу, получил номер нужного ему человека ( помощника депутата). Вернулся в гостиницу, набирает - нет связи. Ждет, снова пишет - набирает, но- глухо. Набирает в Думу, жалуется - там извиняются и дают контакт другого помощника ( время вечернее, ответственное лицо уже не на работе). Наш герой снова пишет, звонит- нет ответа. Вдруг - написали, хоть и удивились. Уточнили, сможет ли подъехать на Рублевку. Ну - надо, значит надо.
Герой берет такси, садится, едет, приезжает в известный ресторан, где за чашкой чая сидит молодой человек в очень дорогом костюме. Далее диалог:
- Здравствуйте, я руководитель .... , вы помощник Иван Иваныча?
- Нет, я помощник Сергей Сергеича, помощника Иван Иваныча.
Пауза. Осознание процесса в голове. И как итог- вопрос:
- Я третий раз в Москве, на Рублевке первый раз. Вы уж извините за прямоту - я правильно понял что Вы-
помощник помощника члена Президиума Партии?
P.S. Ситуация разрешилась хохотом и теплым знакомством. Выяснилось, что уставшая сотрудница аппарата, поняв, что до основного помощника дозвониться невозможно, дала контакт другого помощника, при этом их перепутав - вместо штатного помощника был дан контакт помощника, который относился к группе "сильных мира всего". В силу этого вместо контакта самого человека в ее записной книжке был контакт его помощника - по факту это правая рука и реально решающий все вопросы такого рода человек.
Закончилось все прекрасно - сейчас эти люди плотно сотрудничают по бизнесу, развивая подшефный регион и создавая множество новых рабочих мест.
|
|
183
Не моё. Потрясён.
Душераздирающая история!!!!
Я, Зинаида Партис, хочу рассказать о судьбе этой песни и о судьбе ее автора.
Наверно не найдётся читателей не молодого поколения, кому бы не были известны слова из песни конца 50-х гг.:
" Люди мира, на минуту встаньте!
Слушайте, слушайте: гудит со всех сторон -
Это раздаётся в Бухенвальде
Колокольный звон, колокольный звон!
Это возродилась и окрепла
В медном гуле праведная кровь.
Это жертвы ожили из пепла
И восстали вновь, и восстали вновь.
И восстали,
И восстали,
И восстали вновь! "
Многие, конечно, могут сказать: это "Бухенвальдский набат" - Вано Мурадели. Да, это песня, которая мгновенно возвела опального, низложенного в 1946 г.(Ждановскую эру ) композитора, снова на самый гребень славы. Однако, кто же автор этих пронзительных, даже не нуждающихся в музыке, бьющих как набат, слов? Многие ли назовут автора, не заглянув в интернет? Но интернет у нас не так уж давно, всего каких - нибудь 10-11 лет, а до интернета автор слов, облетевших весь земной шар и переведённых на множество языков мира, более 40 лет оставался просто неизвестен. А ведь эта песня, 50 лет тому назад буквально всколыхнувшая весь мир, а не только советских людей, звучит очень актуально и сегодня для всего человечества, испытывающего угрозу ислама. Как же могло случиться, что автор такой песни, таких слов остался неизвестным? Очень просто: упоминание имени автора при исполнениях намеренно избегалось, не рекомендовалось. Считалось, что достаточно одного звучного грузинского имени Мурадели, и так и пошло и так оно закрепилось.
Фамилия Соболев не бросила бы тени на песню, но в 5-й графе паспорта автора стояло: еврей и имя Исаак.
Имя Исаак годилось для ленинградского собора, построенного в 1858 году Огюстом Монфераном, но для автора "Бухенвальдского набата" звучало, вероятно, диссонансом.
Автор "Бухенвальдского набата" Исаак Владимирович Соболев родился в 1915 году в селе Полонное Винницкой обл., неподалёку от Киева, в бедной,многодетной, еврейской семье. Исаак был младшим сыном в семье. Фамилия его с рождения была Соболев, благодаря прадеду - кантонисту, прослужившему на царской службе в армии 25 лет. Кантонистам в царской армии для простоты обращения присваивались фамилии их командиров. Исаак начал сочинять стихи с детства, всегда шептал их про себя. Отец, заметив, что он постоянно что-то шепчет, сказал матери озабоченно: "Что он всё бормочет, бормочет. Может показать его доктору?". Когда он окончил школу, школьный драмкружок на выпускном вечере показал спектакль по пьесе, написанной им: "Хвосты старого быта". В 1930 году умерла мать, отец привёл мачеху в дом. Ему было 15 лет: положив в плетёную корзинку пару залатанного белья и тетрадь со своими стихами, в которой уже были пророческие строчки, предсказавшие его нелёгкий в жизни путь:
" О , как солоны , жизнь, твои бурные, тёмные воды!
Захлебнуться в них может и самый искусный пловец..."
Исаак уехал к старшей сестре в Москву. Там он поступил в ФЗУ, выучился на слесаря и стал работать в литейном цехе на авиамоторном заводе. Вступил в литературное объединение и вскоре в заводской газете стали появляться его стихи и фельетоны, над которыми хохотали рабочие, читая их. В 1941 году, когда началась война, Исаак Соболев ушёл на фронт рядовым солдатом, был пулемётчиком стрелковой роты на передовой. Во время войны он продолжал писать стихи и статьи, которые печатались во фронтовой газете, там ему предложили печатать их под именем Александр, оттуда и закрепился за ним псевдоним Александр Соболев. В конце 1944 года после нескольких ранений и двух тяжёлых контузий Соболев вернулся в Москву сержантом, инвалидом войны второй группы. Вернулся он снова на авиамоторный завод, где стал штатным сотрудником заводской газеты.
Помимо заводской газеты его стихи, статьи, фельетоны стали появляться в "Вечерней Москве", "Гудке", "Крокодиле", "Труде". В редакции заводской газеты он встретил Таню, русскую, белокурую девушку - свою будущую жену, которая оставалась для него до самого его последнего вздоха другом, любимой, путеводной звездой, отрадой и наградой за всё недополученное им от жизни. Вместе они прожили 40 счастливых, полных взаимной любви, лет.
Его статьи в заводской газете о злоупотреблениях с резкой критикой руководства скоро привели к тому, что его, беспартийного еврея, невзирая на то, что он был инвалидом войны, а их по советским законам увольнять запрещалось, уволили по сокращению штатов. Начались поиски работы: "хождение по мукам". Отчаяние, невозможность бороться с бюрократизмом,
под которым надёжно укрывался разрешённый властями aнтисемитизм, порождали у Соболева такие стихи:
" О нет, не в гитлеровском рейхе,
а здесь, в стране большевиков,
уже орудовал свой Эйхман
с благословения верхов ...
.. Не мы как будто в сорок пятом,
а тот ефрейтор бесноватый
победу на войне добыл
и свастикой страну накрыл".
Здоровье Соболева резко ухудшилось и ему пришлось провести почти 5 лет в различных больницах и госпиталях. В результате врачи запретили ему работать, выдав заключение: нетрудоспособен. В довершение ко всему его жену - журналистку, радиорепортёра, уволили из Московского радиокомитета заодно с другими евреями - журналистами в 1954 году, пообещав восстановить на работе, если она разведётся с мужем - евреем. Татьяна Михайловна Соболева так вспоминает об этом: "После того, как двери советской печати наглухо и навсегда передо мною закрылись, я поняла: быть женой еврея в стране победившего социализма наказуемо".
Летом 1958 года Соболев с женой находился в городе Озёры Московской
области. По радио он услышал сообщение о том, что в это время в Германии в Бухенвальде на месте страшного концлагеря состоялось открытиеМемориала памяти жертв нацизма. А на деньги, собранные жителями ГДР, надмемориалом возвели башню, увенчанную колоколом, звон которого долженнапоминать людям об ужасах прошедшей войны, о жертвах фашизма. Сообщениепотрясло Соболева, он заперся в комнате, а через 2 часа, как вспоминает вдова поэта, он прочитал ей:
"" "Сотни тысяч заживо сожжённых
Строятся, строятся в шеренги к ряду ряд.
Интернациональные колонны
С нами говорят, с нами говорят.
Слышите громовые раскаты?
Это не гроза, не ураган.
Это, вихрем атомным объятый,
Стонет океан, Тихий океан.
Это стонет,
Это стонет,
Тихий океан".
Таня плакала, слушая эти стихи. Соболев понёс их в центральный партийный орган - в "Правду", полагая, что там ими заинтересуются: война не так давно кончилась, автор-фронтовик, инвалид войны. Там его встретили вполне дружелюбно, внимательно расспросили кто он, откуда, где работает и обещали прислать письменный ответ. Когда он получил ответ, в конверте лежали его стихи - перечёркнутые. Объяснений не было. Тогда Соболев понёс их в "Труд", где уже публиковался ранее. В сентябре 1958 г. в газете "Труд" был напечатан "Бухенвальдский набат" и там же ему посоветовали послать стихи композитору Вано Мурадели, что он и сделал. Через 2 дня Вано Ильич позвонил по телефону и сказал: "Какие стихи! Пишу музыку и плачу. Таким стихам и музыка не нужна! Я постараюсь, чтобы было слышно каждое слово!!!". Музыка оказалась достойная этих слов. "Прекрасные торжественные и тревожные аккорды эмоционально усилили мощь стихов".
Мурадели сам понёс эту песню на Всесоюзное радио, там Художественный совет передал песню на одобрение самому прославленному в то время поэту- песеннику, генералу песни, как его называли, Льву Ивановичу Ошанину.
Судьба песни, а также самого автора оказались полностью в руках Ошанина: он мог казнить и мог миловать. Соседи по Переделкино вспоминали, какой он был добрый и сердечный человек. В судьбе поэта Александра Соболева Ошанин сыграл роль простого палача, безсердечного убийцы, который своейбезсовестной фальшивой оценкой, явно из недоброго чувства зависти, а, может быть, и просто по причине антисемитизма, перечеркнул возможность продвижения Соболева на официальную литературную работу, иными словами "отнял кусок хлеба" у безработного инвалида войны. Ошанин заявил - это "мракобесные стихи: мёртвые в колонны строятся". И на песню сразу было повешено клеймо: "мракобесие". А Мурадели попеняли, что же это Вы ВаноИльич так нерадиво относитесь к выбору текста для песен. Казалось бы, всё -зарезана песня рукой Ошанина. Но Соболеву повезло: "...в это время вСоветском Союзе проходила подготовка к участию во Всемирном фестивалемолодёжи и студентов в Австрии. В ЦК ВЛКСМ, куда Соболев принёс "Бухенвальдский набат", песню оценили, как подходящую по тематике и "спустили к исполнению" в художественную самодеятельность. В Вене она была впервые исполнена хором студентов Свердловского университета и буквально покорила всех. Её тут же перевели практически на все языки, и участники фестиваля разнесли её по миру. Это был триумф!" Судьба этой песни оказалась не подвластной ни генералу советской песни, ни тупымневежественным советским чиновникам. Вышло как в самой популярной песнесамого генерала: "Эту песню не задушишь, не убьёшь, не убьёшь!.." На родине в СССР песню впервые услышали в документальном фильме "Весенний ветер над Веной". Теперь уже и здесь остановить её распространение было невозможно. Её взял в свой репертуар Краснознамённый Ансамбль песни и пляски под управлением Бориса Александровича Александрова. Было выпущено около 9 миллионов пластинок с "Бухенвальдским набатом" без указания имени автора слов. Соболев обратился к Предсовмина Косыгину с просьбой выплатить ему хотя бы часть гонорара за стихи. Однако правительственные органы не удостоили его хотя бы какого-либо ответа. Никогда он не получил ни одной копейки за авторство этой песни. Вдова вспоминала, что при многочисленных концертных исполнениях "Бухенвальдского набата" имя автора стихов никогда не называли. И постепенно в сознании слушателей утвердилось словосочетание: "Мурадели. Бухенвальдский набат". "В Советском Союзе, где государственный антисемитизм почти не был скрываем, скорее всего замалчивание авторства такого эпохального произведения былорезультатом указания сверху, в это же время советские газеты писали:
"Фестиваль ещё раз продемонстрировал всему прогрессивному человечеству антивоенную направленность политики Советского Союза и великую дружбу народов, населяющих СССР. Это членами советской делегации была исполнена лучшая антивоенная песня фестиваля "Бухенвальдский набат". Это советский поэт призывал: "Люди мира, будьте зорче втрое, берегите мир, берегите мир!". Триумф достался только композитору, который получал мешкамиблагодарственные, восторженные письма, его снимали для телевидения, брали у него интервью для радио и газет. У поэта песню просто - напросто отняли, "столкнув его лицом к лицу с государственным антисемитизмом, о котором чётко говорилось в слегка подправленной народом "Песне о Родине". И с тех пор советский государственный антисемитизм преследовал поэта до самой смерти". Майя Басс "Автор и государство".
Соболев в это время был без работы, в поисках работы, он обратился за помощью к инструктору Горкома партии, который ему вполне серьёзно посоветовал: "Учитывая вашу национальность, почему бы вам не пойти в торговлю?"
Вдова его комментирует: "Это был намёк, что еврею в журналистике делать нечего".
Иностранцы пытались связаться с автором, но они натыкались нанепробиваемую "стену молчания" или ответы, сформулированные "компетентными органами": автор в данный момент болен, автор в данныймомент в отъезде, автора в данный момент нет в Москве - отвечали всегда заботливые "люди в штатском". Во время гастролей во Франции
Краснознамённого Ансамбля песни и пляски имени А. В. Александрова (азавершал концерт всегда "Бухенвальдский набат") после концерта к руководителю Ансамбля подошёл взволнованный благодарный слушатель пожилой француз и сказал, что он хотел бы передать автору стихов в подарок легковой автомобиль. Как он это может осуществить?
Сопровождавший Ансамбль в заграничные поездки и присутствовавший при этом "человек в штатском" быстро ответил: " У нашего автора есть всё, что ему нужно!". Александр Соболев жил в это время в убогой комнатёнке, которую он получил как инвалид войны, в многоквартирном бараке без воды и отопления и других элементарных удобств, он нуждался не только в улучшении жилищных условий, он просто нищенствовал на пенсии инвалида войны вместе с женой, уволенной с журналистской работы из-за мужа-еврея.
В период самой большой популярности "Бухенвальдского набата" Соболеву стали звонить недоброжелатели-завистники, иногда звонки раздавалисьсреди ночи. Однажды один из таких звонящих сказал: " Мы тебя прозевали. Но голову поднять не дадим!.." Это уже была настоящая травля!
В 1963 году песня "Бухенвальдский набат" была выдвинута на соискание Ленинской премии, но Соболева из числа авторов сразу вычеркнули из списков: не печатающийся, никому не известный автор, не член Союза
Советских Писателей, а песня без автора слов уже не могла числиться в соискателях. Тем временем история авторства стала постепенно обрастать легендами. Одна из легенд, что стихи "Бухенвальдского набата" были написаны на стене барака концлагеря неизвестным заключённым. Мурадели, человек уже "пуганый", прошедший вместе с Ахматовой и Зощенко через зловещий ад Ждановского Постановления 1946 года, молчал,он всегда молчал, когда делокасалось Соболева. Заступиться боялся даже в "безтеррорное" время. А, впрочем,когда это террора не было? Сажали всегда, советские лагеря не были упразднены.
Чтобы отстоять своё авторство, нужно было стать членом Союза Писателей, а для этого нужно было писать определённую продукцию. Соболев же не написал ни одной строчки восхваления коммунистической партии и её вождя "отца народов", поэтому членство в СП для него было закрыто. Из под его пера выходили совсем другие стихи, не имевшие права на жизнь:
"Ох, до чего же век твой долог,
Кремлёвской банды идеолог --
Глава её фактический,
Вампир коммунистический."
Только молодым нужно объяснять, что это о Суслове.
Или: "...Утонула в кровище,
Захлебнулась в винище,
Задохнулась от фальши и лжи ...
. . А под соколов ясных
Рядится твоё вороньё.
А под знаменем красным
Жирует жульё да ворьё.
Тянут лапу за взяткой
Чиновник, судья, прокурор...
Как ты терпишь, Россия,
Паденье своё и позор?!...
Кто же правит сегодня твоею судьбой?
- Беззаконие, зло и насилие!"
А вот "афганская тема" в его творчестве. 1978 год воевать в Афганистан посылали 18 летних призывников, ещё совсем мальчишек. Вот отрывок из стихотворения:
"В село Светлогорье доставили гроб":
"... И женщины плакали горько вокруг,
стонало мужское молчанье.
А мать оторвалась от гроба, и вдруг
Возвысилась как изваянье.
Всего лишь промолвила несколько слов:
- За них - и на гроб указала, -
Призвать бы к ответу кремлёвских отцов!!!
Так, люди? Я верно сказала?
Вы слышите, что я сказала?!
Толпа безответно молчала -
Рабы!!!..."
Или:
"... Я не мечтаю о награде,
Мне то превыше всех наград,
Что я овцой в бараньем стаде
Не брёл на мясокомбинат..."
"...Непобедимая, великая,
Тебе я с детства дал присягу,
Всю жизнь с тобой я горе мыкаю,
Но за тебя костьми я лягу!..."
"....Не сатана, несущий зло вовек,
Не ценящий живое и в полушку,
А человек, подумать - человек! -
Свой дом, свою планету "взял на мушку"..."
Итак, несмотря на колоссальный всемирный триумф "Бухенвальдского набата" - его привёз даже на гастроли в Москву японский хор "Поющие голоса Японии", в Советском Союзе исполняли все самые лучшие солисты, Муслим Магомаев сделал очень волнующее блистательное представление, сопровождаемое документальными кинокадрами времён войны, музыкальным оркестром и колокольным звоном Мемориала в Бухенвальде, автору, вместо славы, подарена была нищенская жизнь пасынка - "побочного сына России".
После создания "Бухенвальдского набата" он прожил 28 лет в атмосфере вопиющей несправедливости, удушающего беззакония и обиды, и только огромная любовь к Тане, дарованная ему свыше, и безмерная ответная любовь Тани к нему помогали ему выжить, не сломаться и даже чувствовать себя счастливым и продолжать писать стихи и автобиографический роман "Ефим Сегал - контуженый сержант".
"Звоном с переливами
Занялся рассвет,
А меня счастливее
В целом мире нет.
Раненный, контуженный
Отставной солдат,
Я с моею суженой
Нищий, да богат..."
А вот ещё:
"С тобой мне ничего не страшно,
С тобой - парю, с тобой - творю
Благословляю день вчерашний
И славлю новую зарю.
С тобой хоть на гору,
За тучи,
И с кручи - в пропасть,
Вместе вниз.
И даже смерть нас не разлучит,
Нас навсегда
Венчала
Жизнь."
В 1986 году после долгой тяжёлой болезни и онкологической операции Александр Владимирович Соболев умер.
"...Ни в одной газете не напечатали о нём ни строчки . Ни один "деятель" от литературы не пришёл проститься с ним. Просто о нём никто не вспомнил..." М. Токарь
После его смерти вдова - Татьяна Михайловна Соболева с помощью Еврейской Культурной Ассоциации издала небольшим тиражом сборник стихов "Бухенвальдский набат", подготовленный ещё самим автором. Она продала, унаследованную ею от матери, трёхкомнатную квартиру, чтобы издать автобиографический роман "Ефим Сегал - контуженый солдат" тиражом 1000 экземпляров и свою повесть о муже "В опале честный иудей " - 500 экземпляров . .
Известное высказывание Федина: "Я не знаю автора стихов, не знаю других его произведений, но за один "Бухенвальдский набат" я бы поставил ему памятник при жизни". (Константин Федин (1892 - 1977) - первый секретарь правления Союза Писателей СССР с 1959 по 1971 и председатель правления его с 1971 по 1977 гг., активный участник травли Пастернака и высылки Солженицына.)
В 2002 году вдова А.В. Соболева четыре раза обращалась к президенту России В. В. Путину с письмом - ходатайством об установке в парке Победы на Поклонной горе Плиты с текстом "Бухенвальдского набата".
Четвёртое её письмо Путин направил для решения вопроса в Московскую городскую думу.
"И Дума решила... единогласно... отклонить ...".
Зато родному сынку - генералу советской песни Льву Ошанину в Рыбинске на набережной Волги установлен памятник: возле парапета Лев Иванович с книгой в руках смотрит на реку. Справедливости ради, нужно сказать, что одна песня Л.И. Ошанина, написанная им в1962 году, через 4 г. после публикации в "Труде" "Бухенвальдского набата", действительно, пленила и очаровала всех советских людей, но на мировой масштаб она не тянула. Это всем известная песня: "Пусть всегда будет солнце".
Ради той же справедливости, необходимо заметить, что Корней Иванович Чуковский в своей книге "От двух до пяти" (многие из нас читали её в детстве) сообщает, что в 1928 (!) году четырёхлетнему мальчику объяснили значение слова "всегда" и он написал четыре строчки:
Пусть всегда будет солнце
Пусть всегда будет небо
Пусть всегда будет мама
Пусть всегда буду я
Дальше Чуковский пишет, что это четверостишие четырёхлетнего Кости Баранникова было опубликовано в статье исследователя детской психологии К.Спасской в журнале "Родной язык и литература в трудовой школе". Затем они попали в книгу К.И. Чуковского, где их увидел художник Николай Чарушин, который, под впечатлением этих четырёх строчек , написал плакат и назвал его: "Пусть всегда будет солнце ".
Факты - не только упрямая, но и жестокая вещь .
Евреи - побочные дети России
" От Москвы до самых до окраин,
С южных гор до северных морей
Человек проходит как хозяин,
Если он, конечно, не еврей! "
1936 г.
"Песня о Родине". Сл. Лебедева-Кумача, муз. Дунаевского (последняя строчка - народная обработка).
"...Я плачу, я слёз не стыжусь и не прячу,
Хотя от стыда за страну свою плачу..."
1960 г.
Герман Плисецкий. "Памяти Пастернака".
|
|
185
Трехкратная олимпийская чемпионка и депутат Госдуиы Ирина Роднина заявила, что пенсия — это не зарплата, и посоветовала россиянам обеспечивать себя самим.
Вот этим вот всем в думе делать нечего. Не предназначены их голова думать, тем более о законах. Они хорошие прекрасные спортсмены, но думать они не умеют. Люди для этого всю жизнь учатся думать, тренируются, если хотите, думать.
Вот они мышцы всю жизнь тренировали, навыки, реакцию, а люди мозги всю жизнь тренировали. Не надо думать, что тренировка мозгов не обязательна для того, чтобы хорошо думать. Я не хочу сказать, что спортсмены хуже. Каждый выбирает свою сферу деятельности. Хороший хирург ничего не стоит на беговой дорожке. Но наоборот, тоже верно. Почему-то никто без тренировок на олимпиаду не выходит.
А вот в думу пожалуйста, с "нетренированной" головой - можно.
|
|
186
Певец Shaman подтвердил создание политической партии «Мы», которую подарил главе Лиги безопасного интернета Екатерине Мизулиной в день рождения
Новая мода на свете явилась.
Партия «МЫ» внезапно родилась.
Певец по кликухе «Шаман» без сомнения
невесте её подарил в день рождения.
Невеста была от неё без ума
и верности клятву Шаману дала.
Отныне Шаман не совсем одинок.
Другим новобрачным пошёл почин впрок.
Слухи гуляют какой то повеса
откроет развратную «ПАРТИЮ СЕКСА».
За отгадкой к гадалке не надо ходить.
На выборах в Думу легко победить.
|
|