Анекдоты про речь
[ Свежие анекдоты ]

Результатов: 1658

1651

История про Ку-клукс-клан и комментарии к ней специалиста по американским законам.

В 1950-х годах в Америке началось массовое движение за гражданские права афроамериканцев. Верховный суд США принял решение о десегрегации школ (дело «Браун против Совета по образованию»). Против этого яростно выступал Ку-клукс-клан и один из его лидеров «Великий дракон» кланов Северной и Южной Каролины Джеймс «Кэтфиш» Коул. Он был известен своими громкими акциями устрашения. В 1957 году Коул решил расширить свою деятельность и «навести порядок» в округе Робсон, штат Северная Каролина.

Но округ Робсон был не совсем обычным местом. В отличие от большинства южных штатов с их бинарным делением на «белых» и «черных», здесь проживала третья крупная группа — индейцы племени Ламби. Племя Ламби было известно своим обостренным чувством собственного достоинства, сплоченностью и нежеланием терпеть унижения. Они владели землей, имели оружие (многие были ветеранами Второй мировой войны) и были готовы защищать себя и свои семьи.

Коул и его люди как обычно начали свою кампанию с того, что им удавалось лучше всего — с запугивания. Расисты сожгли крест на лужайке у дома индианки, которая переехала в «белый» район города Ломбертон. Потом провели небольшой митинг, на котором Коул произнес пламенную расистскую речь, заявив, что индейцы смешиваются с белыми и что он «поставит их на место». Наконец, он анонсировал главный митинг Клана, который должен был состояться в субботу вечером, 18 января 1958 года на местном кукурузном поле у болота Хейз-Понд. Коул был настолько уверен в себе, что даже напечатал листовки, приглашая всех «братьев-клановцев» прийти и посмотреть, как он будет «усмирять индейцев».

Но индейцы тоже не сидели без дела — они решили дать отпор. Сотни индейцев — мужчины, женщины и даже подростки начали собираться в окрестностях Хейз-Понд. Многие принесли с собой ружья, дробовики и винтовки, которыми обычно пользовались для охоты. Их целью было не убивать, а разогнать клановцев и унизить их.

И вот 18 января 1958 года Коул и его последователи (около 100 человек) прибыли на кукурузное поле. Они установили передвижную акустическую систему, повесили единственную электрическую лампочку, работавшую от автомобильного аккумулятора, и готовились начать свое «шоу». Коул начал свою речь. И в этот момент случилось то, чего Клан никак не ожидал. Окружившие поле индейцы (их было более 500 человек) подняли боевой клич. Они открыли огонь в воздух, над головами клановцев. Одна из пуль попала в единственную лампочку.

Перепуганные до смерти клановцы бросились врассыпную. Они бежали в панике, бросая свое оружие, флаги и регалии. «Великий дракон» Джеймс Коул, по свидетельствам очевидцев, скрылся в болоте, бросив свою жену в машине. В суматохе несколько клановцев получили легкие ранения дробью. Но никто не погиб и не был серьезно ранен.

Когда все закончилось, индейцы собрали трофеи — прежде всего, большое знамя Ку-клукс-клана. На следующий день фотографии радостных индейцев, завернутых в захваченный флаг Клана, появились на первых полосах газет по всей стране, включая New York Times и журнал Life.

«Битва у Хейз-Понд» имела огромные последствия:
— Ку-клукс-клан, который строил свой имидж на страхе и превосходстве белых, был публично унижен и выставлен на посмешище группой, которую он считал «низшей». Эта история превратила их из грозной силы в сборище трусов. После этого случая активность Клана в этом регионе практически сошла на нет.
— Этот инцидент привлек к племени Ламби внимание всей страны и сильно укрепил их чувство гордости и идентичности. Они показали, что коренные американцы — не пассивные жертвы, а сильная и организованная община.
— История о том, как индейцы прогнали Ку-клукс-клан, стала источником вдохновения для других групп меньшинств на Юге, показав, что прямое и организованное сопротивление может быть эффективным.
— Джеймс Коул был арестован за подстрекательство к беспорядкам и осужден. Его карьера как лидера Клана бесславно окончилась.

«Битва у Хейз-Понд» — это история не столько о насилии, сколько о силе коллективного действия. Индейцы Ламби не пытались устроить бойню. Они победили Клан его же оружием — страхом, но сделали это так, что превратили расистов в посмешище.


Комментарий:

Силой оружия разогнали митинг. В нарушение конституционного права на свободу слова, митингов и демонстраций.

Нанеся при этом нескольким людям огнестрельные ранения, испортив и разграбив чужую собственность.

При попустительстве правоохранительных органов.

Если, конечно, куклуксклановцы собрали свой митинг на чужом кукурузном поле, против воли его владельцев, тогда конечно, это было незаконно и их можно было разогнать. Или, если они явно планировали после митинга погром. Но в тексте об этом ничего не сказано. А в объявлении говорилось только про ралли и сожжение креста. Если на чужом поле это да, это треспассинг, это заслуживает штрафа. А если жжешь свой крест, на своей земле - ради бога.

Но кого это интересует, за святое же дело борьба идёт.

Когда государства не может или не хочет бороться с безобразием, в Америке люди имеют право бороться сами. Бороться, защищая свои права, они имеют право. Бороться, нарушая чужие права — не имеют право. Первым бить нельзя, давать сдачи можно. Именно поэтому во всех конфликтах главный вопрос — кто первый начал?

Запугивание начал Коул. Но в тексте не говорится о том, чем это запугивание подкреплялось. Этот Коул с компанией кого-нибудь убили? Искалечили? Избили? Хотя бы сожгли чужой автомобиль, как любят нынешние протестующие? Если ничем, то сожжение креста на чужой лужайке — это просто мелкое хулиганство, заслуживающее штрафа.

А вот стрельба в людей — это преступление, заслуживающее многолетнего заключения.

Когда две группы вооруженных людей встречаются на поле, и те и другие — в своем праве. Свобода митингов, свобода ношения оружия. А вот свободы стрельбы в людей или в чужую собственность в Америке нет, и поэтому тот, кто выстрелил первым, становится преступником.

А первыми выстрелили индейцы.


Про расизм.

Ку-клукс-клан часто называют расистским, а сам расизм - античеловечным. Предлагали даже преследовать этот Ку-клукс-клан.

К сожалению, стандартного определения расизма нет, потому что обозвать оппонента расистом — легкий способ выиграть спор и поэтому расизмом называют что угодно. Но чтобы хоть на что-то опереться, вот вам определение, которое выдает гугловский ИИ, когда в поисковике ввести слово "расизм".

Расизм - это убеждение в том, что человечество состоит из отдельных рас, некоторые из которых превосходят другие по каким-либо признакам, и что эти различия определяют историю и культуру.

Можно спорить о верности этого убеждения. Можете, например, зажмуриться и не замечать, кто побеждает в соревнованиях по бегу, а кто — в математических олимпиадах. Но чего именно античеловеческого в мнении, что Израиль богаче Эфиопии потому, что евреи в среднем умнее эфиопов?

По крайней мере в этом, гугловском определении я ничего античеловеческого не вижу.

И последнее. В гугловском определении расизм — это убеждение, что... То есть предлагается преследовать людей за убеждения? И затем считать это правовым государством?

Мне кажется, эти вопросы раньше не анализировали, а просто, не задумываясь, верили пропагандистам, создающим из расистов образ врага.

1652

В те славные времена, когда за колбасой нужно было вставать в очередь ещё до того, как её завезли, моя мама стояла в одном из таких многолюдных и слегка нервных змеевиков советской эпохи. Она, если честно, уже и не помнила, зачем стояла — может, за куриными шеями, может, за редкими гвоздями, а может, просто потому, что очередь была длинная. А длинная очередь — это был знак, что что-то дают.

Стояла она, скучала, рассматривала ассортимент сумок у соседей и прислушивалась к спорам о том, когда же «всё наладится». И тут разговорилась с молодой девушкой, которая стояла позади. Разговор, как водится, начался с классики:

— За чем стоим?
— Пока не знаем.
— Отлично, я тоже встаю.

Слово за слово, и разговор пошёл: работа, погода, дефицит зубной пасты… Оказалось, девушка — очень милая, начитанная, и, главное, свободна. Мама, как настоящий стратег, сразу подумала: «Вот бы такого человека моему сыну!» И уже мысленно начала репетировать речь «А у меня для тебя одна хорошая знакомая…»

Через пару недель мама действительно познакомила брата с этой девушкой. Брат был парень простой: если мама сказала — значит, надо хотя бы попробовать. Они встретились… и будто в кино: искры, смех, разговоры до ночи, даже чай без дефицитного лимона казался вкуснее.

Прошёл год. Без очередей, но с цветами, ЗАГСом и тортом. Родственники сначала слегка удивились, особенно когда мама сказала, что «нашла невестку в очереди», но потом все решили: пусть мама и дальше ходит в магазины — вдруг ещё кого-то хорошего встретит.

Теперь они живут душа в душу уже много лет. А мама до сих пор уверена: в очередях бывает не только колбаса, но и судьба. Главное — не терять бдительность и иногда оглядываться по сторонам.

1653

В один из осенних дней 1819 года молодой Александр Пушкин зашёл к Никите Всеволожскому, своему давнему знакомцу по литературному кружку "Зелёная лампа". Того не оказалось дома, он уехал на охоту. Дядька-камердинер Всеволожского пригласил Пушкина в кабинет. Старик слышал, как поэт жаловался на одного издателя (речь идёт о Николае Грече, редакторе-издателе "Сына Отечества"), который, заплатив Пушкину деньги вперёд, требовал от него окончания поэмы "Руслан и Людмила". Дядька начал убеждать стихотворца, чтобы он поскорее дописал поэму, раз уж деньги за неё получены, чем немало раздражил и так раздосадованного поэта. Пушкин обругал камердинера и заявил, что никогда эту поэму не закончит. Тогда упрямый старик взял да и запер поэта в кабинете, приговаривая: "Пишите, Александр Сергеевич, ваши стишки! А я вас не пущу, как хотите! Должны писать - и пишите!".
Пушкин, видя, что до возвращения Всеволожского дядька его не выпустит, сел за письменный стол и принялся за поэму. И так увлёкся, что писал до следующего утра, отгоняя и дядьку, и вернувшегося вечером Всеволожского...

1654

О ВЫДАЮЩЕМСЯ УЧЕНОМ И НЕПРИЯТНОМ ЧЕЛОВЕКЕ

Крупный германский ученый XX в., нобелевский лауреат по медицине 1931 г. Отто Генрих Варбург, почивший 1 августа 1970 г., ровно 55 лет назад, – одна из любопытнейших фигур в истории науки, если не сказать, экзотических. И не столько в плане чисто научных поисков, малопонятных среднестатистическому читателю, сколько в чертах его характера и обстоятельствах биографии. Недаром книжка о нем, написанная другим выдающимся ученым, учеником Варбурга и нобелевским лауреатом Хансом Кребсом, так и называется: «Физиолог, биохимик и эксцентрик».

Немало исследований посвящено как самому Отто Варбургу, так и знаменитому семейству Варбургов. Варбурги заявляли себя сефардскими евреями и настаивали, что являлись выходцами из средневековой Италии. Но первый сертифицированный, так сказать, их предок зафиксирован в 1559 г., когда Симон из Касселя перебрался в город Варбург, что в Вестфалии. Его дом, построенный в 1537 г., сохранился до сих пор. Симону была дарована охранительная грамота, благодаря которой он успешно выстроил карьеру менялы и ростовщика, Среди его потомков-Варбургов было много видных фигур, и отнюдь не только банкиров. В частности, были и два Отто Варбурга. Об одном, биохимике, речь еще впереди, а другой, лет на 30 постарше, был видным ботаником, специалистом по сельскому хозяйству и страстным сионистом – президентом Всемирной Сионистской организации. В 1921 г. он переехал в Палестину, возглавил сельскохозяйственную станцию в Тель-Авиве, основал Национальный ботанический сад в Иерусалиме, но выйдя на пенсию, вернулся в Берлин, где и умер в 1938 г. – надо сказать, вовремя.

Но вернемся к нашему Отто Варбургу, который Берлин не покидал. Он вырос в подходящем семействе – отец его, Эмиль Варбург, был известнейшим ученым, профессором физики в Берлинском университете и президентом Германского физического общества, другом Эйнштейна. Отто вырос в окружении величайших умов в истории науки, и это на него повлияло. Про него говорили, что к науке у него какая-то религиозная страсть. А религиозность в прямом значении этого слова ему не мешала, поскольку полностью отсутствовала: семья была ассимилированной, отец крестился, был женат на христианке; соответственно. он крестил и Отто, но религией в доме никоим образом не интересовались.

Отто отличало сильное честолюбие: он хотел добиться не меньшего, чем его кумиры – Луи Пастер и Роберт Кох. И он сосредоточился на идее победить самую страшную болезнь XX в. – рак. В 1911 г. он получил степень доктора медицины, шесть лет работал на морской биологической станции, а в 1-ую мировую войну храбро воевал в прусской кавалерии и был награжден Железным крестом. Когда стало ясно, что немцы войну проигрывают, Эйнштейн по просьбе друзей написал письмо Отто, чтобы тот, как обладавший огромным научным талантом, вернулся в академию. В 1923 г. Варбург сделал открытие, касающееся питания раковых клеток, отличного от всех иных клеток, что привело его к исследованию связей между метаболизмом и раком, а также к параллельным открытиям. Варбург изучал обмен веществ в клетках опухолей, фотосинтез, химию брожения, другие вопросы. В конце 20-х он чуть не дотянул до Нобелевской премии в области физиологии и медицины, но был ей награжден в 1931 г. за открытие природы и функций «дыхательных ферментов».

С приходом нацистов начался самый противоречивый и скандальный период его жизни. Поскольку его отец был евреем, то, согласно Нюрнбергским законам, Отто относился к полукровкам (мишлинге) первой категории. Однако, в отличие от 2600 ученых-евреев, покинувших Германию, Отто никуда уезжать не собирался, заявив как-то: «Я здесь был раньше Гитлера». И вовсе не только из романтических соображений германского патриотизма, свойственного многим тамошним евреям и ему тоже. Он на самом деле терпеть не мог нацистов, но по совершенно другим, не традиционным для нас причинам. Его мало беспокоило, что нацисты делали с другими евреями. Нацисты просто мешали ему работать. Когда они ворвались в его Кайзера Вильгельма Институт клеточной физиологии , Варбург стал орать на них, что сожжет институт, как только попытаются прервать его работу. Он не поднимал руку в нацистском приветствии и отказался развесить в лаборатории нацистские знамена – для науки это было лишним.

Впрочем, высказывался на тему нацизма он редко, и в целом оставался аполитичным. Ни трагедии клана Варбургов, часть которого погибла, ни общая трагедия еврейства его не волновали. Иностранным коллегам, упрекавшим его в терпимости к нацистским антиеврейским мерам, он объяснял, что сколотил слишком хороший исследовательский коллектив и потому остался в Берлине. В Америке, по его мнению, к нему проявили бы мало интереса. В любой эмиграции, в любом месте, кроме своего института, говорил он, его работа по спасению людей от рака была бы менее эффективной, а это есть самое главное. Русские после войны предложили построить ему институт в СССР, но он отказался, после чего с гордостью говорил, что ни Гитлеру, ни Сталину не удалось выдворить его из родного института. Правда, он постарался защитить от нацистов несколько человек из своего научного окружения, но беспокоился о них не столько как о евреях, как о своей работе.

И еще Варбург был геем: он прожил всю жизнь с неизменным партнером – Якобом Хайсом, администратором института кайзера Вильгельма, – и этот факт никогда особо не скрывался. Точно так же он не позволял нацистам препятствовать его гомосексуальной практике, как и вмешиваться в работу.

Однако нацисты его не трогали ни как еврея, ни как гея, ни как нелояльного к нацизму. Сначала в силу послаблений евреям-героям 1-ой мировой войны, а потом по другой причине. Как полагает Сэм Эппл, автор недавно вышедшей книги о Варбурге, его спасла специфика научной деятельности. Гитлер был помешан на страхе перед раком, который свел в могилу его мать. Он был зациклен на онкологических исследованиях, придумывал разные теории болезни, придерживался разных антираковых диет. Даже 21 июня 1941 г., когда вступил в действие план «Барбаросса», зафиксирован разговор Гитлера и Геббельса об онкологических исследованиях. Эппл полагает, что непосредственно Гитлер и распорядился не трогать Варбурга. В итоге, в течение всего нацистского режима Варбург с Хайсом жили на роскошной вилле в Далеме, на юго-западе Берлина, поблизости от других нобелиатов и его института. Вилла с ее пятиметровыми потолками, паркетами, облицовкой дорогим камнем, с внушительной конюшней и большим манежем, была построена согласно его подробным указанием. Соседи часто видели Варбурга прохаживающимся в сапогах со шпорами, сохранившихся еще со времен его военной службы, и называли «императором Далема».

Работы продвигались весьма успешно. За 12 лет нацистского режима он опубликовал 105 статей. В 1944 г., согласно ряду источников, Варбургу собирались присвоить вторую Нобелевскую премия, уже за открытия в области ферментов, но этого не случилось: по указу Гитлера граждане Германии не могли становиться нобелиатами.

Но самое удивительное – это то, что происходило после войны. Варбург был рад, что война закончилась. Но сразу после того, как со слезами на глазах сообщив об этом своему родственнику, он немедленно попросил у него 40 литров бензина, необходимых для исследований. Работа есть работа.

В отличие от всех прочих известных деятелей, работавших при нацистском режиме и проходивших процесс денацификации, Варбург ни с какими проблемами не столкнулся. Даже во время войны он продолжал оставаться членом в Королевском обществе – старейшей международной научной академии. Американцы вернули ему институт, где он продолжал работать до 87 лет; он благополучно возобновил контакты с научным сообществом, получал бесчисленные восторженные отклики, ездил читать лекции в европейские страны и США, в 1965 г. получил почетный докторат в Оксфорде. Трое сотрудников его лаборатории стали впоследствии нобелевскими лауреатами. Послевоенные плоды его научной работы нашли отражение еще в 191 статье и трех книгах. Институт получил его имя, и каждый год, с 8 октября 1963 г., дня 80-летия Варбурга, германское Общество биохимии и молекулярной биологии присуждает медаль Отто Варбурга.

Он был абсолютным фанатиком науки. Ничего больше его не интересовало, все остальное было мусором. И, видимо, как следствие, человеком он был подозрительным и неприятным. Его никто не любил, потому что на людей, если они не являлись интересующими его учеными, ему было наплевать. Весь вспомогательный штат лаборатории, с которым Варбург работал, после войны он уволил, поскольку считал, что они стучали на него в гестапо. Отличаясь аристократическими манерами и одновременно крайним нарциссизмом, он всегда считал себя гением высшей пробы и не уставал всем об этом напоминать. Как заметил один из его коллег, если уровень самолюбования оценивать по 10-балльной шкале, то у Варбурга он был равен 20. Шведский биолог Клейн как-то привез ему раковые клетки для исследований, а когда научный руководитель Клейна попросил дать рекомендацию своему подопечному, Варбург написал: «Джордж Клейн внес очень важный вклад в исследования рака. Он привез мне клетки, с помощью которых я решил проблему рака». Хотя некоторые его научные выводы считались ошибочными после войны (потом интерес к ним снова резко возрос), сам он этого никогда не признавал. И применял свои научные достижения к самому себе. Так, к концу жизни он фанатически следовал придуманным им научным диетам, пил молоко только из надоя коров из особого стада, хлеб ел, только выпеченный в его доме, а масло и сметану сбивал на центрифуге в собственной лаборатории. Невероятно упрямый, он отказывался пользоваться вошедшими в научный оборот терминами, в частности, словом «митохондрия», предпочитая сочиненные им самим.

Его называли воплощенным Фаустом. На замечание собеседника, что иногда приходится выбирать – наука или человеческие качества – Варбург ответил, что счастлив, занимаясь наукой. Но непомерное честолюбие его оказалось оправданным. Варбург считается одним из самых выдающихся биохимиков XX в. Его номинировали на Нобелевскую премию 51 раз, с 1929 по 1952 г., сначала трижды по химии, потом по медицине и физиологии, и он входил в список претендентов на премию 7 раз.
По крайней мере, наука таким выбором должна была остаться довольна.

Из сети

1655

Вчера было. Еду в машине, никого не трогаю. Звонок. Из телефона молодой девичий голос, на русском. Дело происходит в Израиле. С пионерским задором мне говорят: Шалом! Сразу понимаю что жулики. Но, не менее радостно, отвечаю Шалом! Уже более официальным госолосм: С вами говорят из института национального страхования. Точно жулики. Так наши институт национального страхования никогда не звонит. Отвечаю: чьего имени? На той стороне зависли. Снова уже менее уверенным голосом: с вами говорят из институт национального страхования. Еще раз вежливо интересуюсь: Чьего имени? Опять зависание. Уже совсем не уверенным голосом: это институт национального страхования. Я еще раз спрашиваю Чьего имени? тут уже совсем отчаявшись у меня спрашивают Что я такое говорю? Девочка родилась после перестройки и не понимает о чем речь. Я объясняю: ну например имени Ленина, Бен Гуриона, Сталина. Завис полный. Отчаянный голос: ты что дол..б? и трубка вешается. Достойный ответ из Института Национального Страхования Израиля.

1656

Финнэйром мы с Димасом летаем очень давно. В начале двухтысячных, когда всё только начиналось, мы все были сильно моложе - и я, и Дима, и финский президент Александр Стубб, который президентом еще не был, зато писал колонки для финнэйровского бортового журнала Blue wings.
Писал он что попало - как не злоупотреблять PowerPoint на презентациях, как кормить детей здоровой едой, как финны выиграли звание самой лучшей страны для жизни - это были в чистом виде посты в Фейсбуке, но в то время люди в массе своей еще не стали принудительно авторами цифрового контента и читать такое было весело.
И вот однажды Александр Стубб написал про sustainability, про экологическую ответственность. Это тоже было свежей идеей.
Речь в колонке шла о том, что мы покупаем всякое дерьмо вместо мебели, одежды и техники, дерьмо это ломается, и мы, даже не пытаясь что-то починить, тут же тащим его на помойку и покупаем новое.
Я очень прониклась, потому что я в принципе человек ответственный, и если мне пеняют за порчу окружающего мира, то я сразу пытаюсь исправиться.
Это имеет отношение к делу.
Приехав десять лет назад в Германию, мы тут же купили всю бытовую технику: стиральную машину, сушильную, посудомоечную, плиту, духовку, микроволновую печь, вытяжку, холодильник и всякое прочее. Позже, перебравшись из деревни в наш мегаполис Эттенхайм, часть техники мы по договоренности оставили следующим хозяевам, в том числе и холодильник, а себе снова купили новое, так что на момент коллапса нашим агрегатам было от силы семь лет, на каждом было строго написано Bosch, и мы рассчитывали завещать добро правнукам.
(Очень много лет назад мы с моим бывшим мужем купили его родителям новый холодильник. Разверзся ад, родители выли, рвали волосы, носились по квартире и пророчили, что мы из-за них разоримся, в то время как их холодильник Саратов как раз переживает свой расцвет, его же еще покойный дед Гриша купил. Тут мой бывший муж тоже стал бегать и рвать волосы и орать, что ему тридцать два, деда Гришу он в живых не застал, и если тот купил холодильник Саратов не на одре, то возраст холодильника можно без углеводородного анализа определить как примерно 32+. Дискуссия на этом свернулась, но мой бывший свёкр был в слезах, когда Саратов несли к пухто.)
Но нонче же не то, что надысь, и спустя всего семь лет после покупки бытовая техника Bosch задолбалась нам стирать и морозить, и в течение полугода Дима отнес на помойку сначала духовку, потом посудомоечную машину, потом плиту, а когда дошла очередь до холодильника, я вспомнила президента Финляндии и сказала «нуужнет». Холодильник был огромный, почти американский, и я заявила, что мы, как ответственные потребители, на этот раз вызовем мастера. Дима заранее знал финал, но спорить не стал.
Через неделю пришел мужик в надписях «Global Reparaturservice», походил, поцокал, потом термометр попросил. Свой он как-то не сообразил захватить.
- А на фига термометр-то? - спросил Дима.
- Температуру мерить будем, - важно ответил мужик. - В морозилке. Если она выше нуля, значит, не морозит морозилка.
- Гляди, мужик, - сказал Дима, - видишь воду? При температуре ниже нуля она превратилась бы в лед.
Мужик задумался, записал этот лайфхак, еще пару минут постоял, вздохнул и сообщил:
- Капут холодильник. Сломался.
- Вот это да, - сказал Дима и тоже вздохнул. - А делать-то что?
Мужик сказал, что с нас 80 евро, а делать ясно что - на помойку тащить холодильник, он же не морозит, не видишь, что ли? И Дима очень обрадовался, потому что обычно наши немецкие профи берут дороже. И еще поинтересовался, может ли он теперь заказать новый холодильник или у финского президента на нас другие планы.

Lisa Sallier

1657

Подружка спросила, нет ли у меня сейчас вакансий на работе. А у меня штат укомплектован полностью, и никаких намеков, что кто-то уволится. Немного даже обидно стало, потому что подружка хорошо работает, а я последнего редактора искала через боль.

Вроде бы людей вокруг много — они буквально везде, а когда заходит речь о том, что нужен специалист с крепкими навыками, начинается кошмар. Помню, когда я еще работала в «Коммерсанте», искала себе сммщика в команду. И с каждым новым кандидатом, приходящим на собеседование, требования снижались.

Сначала они были примерно такие:

— Опыт работы от трех лет.
— Безупречный русский язык.
— Умение работать в основных соцсетях.
— Английский от B2.
— Знание Google Analytics и Яндекс Директ.
— Опыт работы в Adriver.

Постепенно английский с B2 опустился до A2, Google Analytics, Adriver и Яндекс Директ из описания вакансии пропали, «умение работать в соцсетях» сменилось на «легко обучаем», а опыт упал с трех лет до года.

И тут на собеседование пришел парень… В целом, он грамотно писал, когда я показала ему, как выполнить одну задачу, он без косяков ее повторил. То есть русский знает, обучается легко. Казалось бы — ура! Берем! Но… как же… от него… «интересно»… пахло… А вкупе с интересным запахом присутствовала грязная голова и страшновато отросшие для мужчины ногти. Взять такого человека на работу в опенспейс я не могла, меня бы прокляли все коллеги, а удаленки тогда в компании не существовало.

После того собеседования я вновь пересмотрела описание вакансии, и по сути в требованиях к соискателю осталось два пункта:

— Отлично знает русский язык.
— Регулярно моется.

Причем про русский язык я уже начинала сомневаться: может быть, исправить «отлично» на «хорошо»?

1658

Ещё чуть-чуть ностальгии из девяностых. Мы тогда активно увлекались игрой в "Крокодила", забираясь порой в изрядные дебри (кто хочет - может проверить, сколько времени у него с товарищами уйдёт на то, чтобы показать (и отгадать) фразу "яйцекладущий сын замороженного пня" или, например, простое понятие "сарисса". Но больше всего вспоминается, как девочка Анечка сделала весомую заявку на мировой рекорд, сумев изобразить фразу "Красота спасёт мир" в три с половиной жеста:

1. Показала три пальца, сообщив, что фраза из трёх слов
2. Показала указательный палец, сообщив, что речь пойдёт о первом слове
3. Ткнула этим указательным пальцем в себя и густо покраснела.

Отгадка прозвучала разом с трёх или четырёх мест в ту же секунду.

<< ← 293031323334

Партнеры

Реклама