Анекдоты про пешком
[ Свежие анекдоты ]

Результатов: 814

801

Рубрика- городские зарисовки. И крайне редкие совпадения.

Как известно, Питер стоит на болотах. С точки зрения геологии это не совсем правда - болота только на самом верху. А взять поглубже, там какая- то могучая тектоническая плита с миллионолетней историей, настолько массивная и устойчивая, что землетрясения в нашем районе- редкость исключительная. Сомасштабная возрасту этой плиты.

Тем не менее, исключения случаются.

Расскажу о своём личном участии в одном из них.

Наш офис тогда находился в башне на улице Гак……ской, почти на самом верху– и лет пять подряд я из окна наблюдал, как строились целых три ярких достопримечательности города – офис Газпрома «кукурузина», вантовые мосты Западного скоростного диаметра, и стадион «Зенит»- баклан арена. Перспектива впечатляла – а сверху всё было видно, как на ладони.

Владельцем башни тогда числилась страховая компания, поэтому к вопросам безопасности отношение было самое серьёзное. Как минимум, раз в полгода устраивались тренировочные пожарные тревоги- в основном по пятницам, часа в три, чтобы в офис уже не возвращаться.

Выглядело это так- сирена по громкой связи-

- Пожарная тревога, эвакуация, всем срочно покинуть здание!

По правилам безопасности, при чрезвычайной ситуации, все лифты останавливаются. Поэтому те, кому лень было ползти пешком по лестнице – то ещё удовольствие- спускались на лифтах за пять минут до объявления тревоги- благо, о тренировках предупреждали заранее. Когда все спускались вниз, полагалось подойти к дежурному инспектору и списком отчитаться о количестве «спасённых».

Каждый офис был снабжён специальным приспособлением для аварийного спуска вниз снаружи- по фасаду. Анкерный болт в потолке, к которому мощным карабином крепился редуктор, с пропущенным через систему блоков тросом – на обоих концах по подвесной люльке – вроде кресла. Противопожарная амуниция.

Полагалось кувалдой разбить окно, выкинуть конец троса на улицу- причём длина троса чётко отмеривалась до земли на каждом этаже персонально. Спасаемый наверху усаживался в люльку на коротком конце троса, благодаря редуктору, с замедлением опускался вниз, в то время как длинный конец- тоже с люлькой, но пустой- поднимался к окну. Следующий спасаемый садился в поднявшуюся люльку, и ехал вниз. Ну и остальные по очереди. Полезное изобретение – если пожар внизу, верхним этажам не выжить – в «башнях близнецах» это когда- то хорошо поняли.

А так- по наружному фасаду можно довольно быстро эвакуировать людей, оказавшихся в опасности. Страшновато конечно, зато надёжно и эффективно.
…………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………

Ленка Селезнёва, из бухгалтерии, ненавидела эти учения всем сердцем. Девка была весьма неглупая, весёлая и понятливая- свой парень. Но Господь наградил её мягко говоря, слегка преувеличенными габаритами- при росте 160, вес был немного меньше- 140. Ей спуститься вниз по лестнице пешком было почти непосильной задачей. Поэтому она первая бежала к лифту за несколько минут до объявления учебной тревоги.

Май 2013 года. Ленка, поскользнувшись на льду, сломала ногу- это ещё в марте, но до тех пор ходила с палочкой, и прихрамывала. Утро. Ничто не предвещает.

Иду к себе за стол с чашкой чая- у нас в офисе была выделенная зона со всякими электрочайниками и микроволновками – вдруг какой- то мягкий толчок – не то, чтобы пол из под ног, но вроде- голова закружилась. Расстройство вестибулярного аппарата. Что за наваждение?

Ставлю чашку на стол – второй толчок – видно по зарябившей поверхности чая в чашке, что это мне не мерещится, что действительно какая- то хрень происходит.

- Что это? Что случилось?

Народ в офисе заволновался. Никто не знает, что делать.

Третий толчок- посильнее предыдущих. Это уже серьёзно, начинается лёгкая паника. Включается громкая связь –

- Внимание, внимание. Объявляется тревожная ситуация, есть опасность обрушения строительных конструкций. Всем немедленно покинуть здание- срочная эвакуация!

Вот не мог этот дебил дежурный как- нибудь иначе сформулировать? Помягче? Лёгкая паника превращается в просто панику, а когда эвакуируемые увидели, что лифты уже отключены, паника становится вполне серьёзной.

Топот на лестнице, женщины общаются на повышенных тонах, этой ногу отдавили, у той каблук подвернулся, какая- то сумочку потеряла, тут же туповатый начальник, не сдержавшись, матом визжит на своего бухгалтера-

- Ты, бл..дь, флэшку с отчётами из компьютера вытащила? Назад, пошла, башку на х..й отверну, если в чужие руки попадёт!

Бухгалтер ревёт в голос. Боится обратно идти. Кому известно, что дальше будет- может и в самом деле сейчас башня завалится?

Народ тяжело дышит, скачет по ступеням- спасается. Мы с Игорёхой – наш начальник монтажного участка- смотрим друг на друга с кривыми ухмылками– что делать- то, в самом деле что- ли бежать? Вроде не трясёт больше? Вышли в холл, послушали эти истошные крики – недостойно как- то получается. Казалось, все интеллигентные люди, все с высшими образованиями, а ведут себя…

- Ну что, похоже рабочий день кончился? Пошли по пивку в честь такого события?

Возле выхода на лестницу стоит бледная Ленка закусив губу, молчит, но на лице слёзы. Игорёха- он к ней с симпатией-

- Что, красавица, вниз не охота? Здесь помирать собралась?

Это у них такие шутки.

- Пошёл ты. Хохмач, мать твою… Сквозь зубы. Но с надрывом, слегка дрожащим голосом. До Игоря начинает доходить- он орёт мне-

- Лёха, быстро сюда!

Ленке-

- Сопли утри, костыль свой давай, облокачивайся – и плечо подставляет. Ну, а второе плечо- естественно моё. Куда деваться? Не оставишь же товарища в беде?

Вот так мы втроём, на пяти ногах, с небольшими передышками спускались с нашего этажа. Минут пятнадцать.

- Ленка, говорю, оно понятно, что хорошего человека чем больше, тем лучше, но может я бы тебя в люльке опустил? По фасаду?

- Что? Ты, бля, охренел? Да я лучше так в окно выброшусь!

К слову сказать, я измерял- от нашего офиса до земли- пятьдесят шесть метров. Но приятно, что Ленкин голос звучит уже вполне бодро, хоть и с отдышкой.

Выходили последними. Дышим тяжело, потные, зато с осознанием выполненного долга.

На улице стоит толпа эвакуировавшихся. Что делать- никто не знает. Подтягиваются пожарные машины, ГАИ сдуру попробовали остановить движение на перекрёстке- отговорили- ничего же не происходит.

Стоим, ждём событий. Ситуация экстраординарная- землетрясений в Питере, если мне память не изменяет, было с 1802 года отмечено всего пять или шесть, магнитуда – не больше двух- трёх баллов и никаких никогда разрушений.

В стороне совещаются МЧСовцы с полицией- причём звёзд там на погонах посчитать- пальцев не хватит ни на руках, ни на ногах. У всех присутствующих.

Телевидение подъехало. Событие, достойное упоминания в городских новостях. Пристают ко всем-

- Расскажите поподробнее, что случилось? Что Вы чувствовали? Как по- Вашему, насколько оперативно прошла эвакуация? Что можете сказать об эффективности работы городских служб?

И прочая чепуха. Ко мне тоже пристали.

- Ничего говорю, не случилось. У меня в чашке рябь пошла по поверхности налитого чая. Панику только развели, выгнали всех с работы.

Часа через полтора МЧС было принято историческое решение- всех распустить по домам, и ждать дальнейших событий. Которых не последовало. Мелькнула информация, что это был отголосок землетрясения на Камчатке- но неуверенно как- то.

Всё. Спектакль окончен.

Но.

Я же обещал добавить два слова о совпадениях?

Вечером мне звонит одноклассница – давным- давно не встречались.

- Лёнька, ты представляешь, сейчас по новостям, по первому каналу, показывали сюжет о землетрясении у вас в офисе. Показывали всю толпу, что стояла внизу. И в сюжете только два коротких интервью у тех, кто был внутри- знаешь, кого показали? Моего зятя, и тебя!

Вот так вот. На десять секунд довелось мне стать телезвездой. А совпадение действительно редкое- но я же говорил всегда, что Питер- город тесный и маленький, все всё про всех знают…

https://piter.tv/event/Bashnya_peterburgskogo_biz/

802

Тут в одном из комментариев к годовщине смерти Варлама Шаламова было с придыханием подчеркнуто, что он умер не просто в каком-нибудь доме инвалидов, а в доме инвалидов ЛИТФОНДА.
Видимо, подразумевалось, что в доме инвалидов именно ЛИТФОНДА были идеальные условия.
Увы, если «элитность» того дома инвалидов и имела место, то она была мизерная, судя по воспоминаниям современников.
А мне вспомнился другой дом престарелых, казавшийся сначала тоже чрезвычайно «элитным», но не оправдавшим надежд на это.
Я познакомился с этой пожилой дамой примерно в 1985 году: увидел, что она в булочной купила себе две буханки хлеба и с видимым трудом понесла авоську с этим хлебом домой. Я помог ей донести ту авоську до квартиры, благо жила она сравнительно недалеко от той булочной.
Пока мы шли, она начала рассказывать мне свою жизнь, и была так любезна, что пригласила к себе домой и напоила чаем.
Даме было примерно 75 лет, как оказалось, она практически всю свою сознательную жизнь проработала учительницей русского языка и литературы в одной из центральных школ нашего областного центра.
Ее муж, погибший в финскую войну года через несколько лет после их свадьбы, оказался первым Героем Советского Союза в области, так что его вдова получила почета в те годы полной мерой.
Почти 50 лет она прожила в однокомнатной квартире в «сталинском» доме с прекрасным видом на набережную Волги. На стене этого дома была установлена мемориальная доска с портретом ее мужа, «Мишеньки», как она его называла даже через 45 лет после его смерти. Он ее в немногих письмах, дошедших к ней с той "незнаменитой" войны, называл "Асенькой" (ее звали Анна, кажется, Владимировна - отчество ее уже не помню)
Детей у них не было, выйти замуж (и, видимо, даже завести роман) после гибели мужа-героя ей представлялось крайне неприличным - тем более, что повторное замужество лишило бы ее прав на приличную пенсию за мужа.
Так что жила она одиноко, преподавала литературу лет до 68, а потом разнообразные недуги начали несколько ограничивать ее подвижность, и она вышла на пенсию. Интересно, что о жизни (и особенно о гибели на войне) ее мужа сохранилось очень много данных - о нем есть статья в Википедии, в нескольких музеях десятки его фотографий. О жене его - ни слова, даже не указано ее имя (в музее висит фото с подписью: "Третья слева - жена Героя Советского Союза Михаила такого-то", ни ее имени, ни фамилии).
Я, в те годы - студент-медик, жил не очень далеко от нее (7-8 минут пешком), поэтому я стал периодически (примерно раз в месяц) ее навещать, тем более, она оказалась крайне интересным собеседником, с которым можно было обсудить и исторические события (она прекрасно помнила и сталинские чистки 1930-х, и «борьбу с космополитами» конца сороковых-начала пятидесятых, и почти еженощные бомбежки областного центра немцами во время войны). Как правило, я что-то старался принести ей из магазина, хотя она считалась «обкомовской номенклатурой», будучи не только вдовой Героя, но и народным учителем СССР, а также бывшим членом обкома КПСС, и ей не то раз, не то два в месяц были положены "продуктовые заказы".
Ее навещали, на самом деле, очень многие из ее бывших учеников и учениц. Часть из них уже стали "большими людьми": директорами заводов, начальниками цехов, и т.п., и они в меру своих сил и возможностей старались помогать своей бывшей учительнице, которую очень любили.
Она действительно была не только хорошим преподавателем, но и очень хорошим человеком, это через какое-то время понял даже я, который у нее не учился ни дня. Русскую литературу при этом она обожала, и мы всегда находили с ней, что обсудить, тем более я тогда не был "директором завода" или даже "начальником цеха", и вполне мог выкроить полтора-два часа раз в месяц, чтобы с ней поболтать.
Так получилось, что двое ее наиболее возрастных учеников, которые ей больше всего помогали по жизни (став крупными начальниками), умерли в 1985 году, с интервалом в пару месяцев. И ей стало очень одиноко – они были одними из самых любимых ее учеников, и при этом – верными помощниками своей старенькой учительницы, ее поддержкой в разных треволнениях периода «разгара перестройки».
Чувство нарастающего одиночества привело к тому, что у нее созрела мысль - переехать в "элитный" дом престарелых под эгидой местного обкома партии.
Она съездила туда "на экскурсию", на машине одного из своих бывших учеников, и – там ей понравилось!
Разумеется, сотрудники обкома "ухватились" за эту ее идею переезда, обещали ей "золотые горы" и "прекрасный уход" в живописном пригородном поселке, где этот дом престарелых был расположен (думаю, обкомовцы имели в виду, прежде всего, освобождение ее квартиры в престижном доме на набережной).
В один прекрасный день ее, вместе с ее нехитрыми пожитками, среди которых, в том числе, были и письма ее погибшего мужа, перевезли в тот дом престарелых на РАФике, присланном обкомом..
И, как мне рассказал потом один из ее бывших учеников, успевших ее там навестить, этот переезд оказался полным шоком для нее.
Сотрудники дома престарелых, "избалованные" проживанием в том доме родителей многочисленных высокопоставленных детей, почти откровенно вымогали деньги с постояльцев за то, другое, пятое, и десятое. Особых сбережений у престарелой учительницы не было, детей, которые могли бы приехать, и или дать денег персоналу, или гаркнуть на них - тоже не было.
Вернуться в свою однокомнатную «сталинку» на набережной она уже тоже не могла – туда через два дня после ее выезда уже заселилась "молодая, но ранняя" сотрудница обкома.
И вот эта дама превратилась буквально за пару дней из уважаемого человека, известного в городе педагога, вдовы героя Советского Союза, жившая почти 50 лет в доме с мемориальной доской, установленной в его честь, в "бабку из 11 палаты", которая даже не могла заплатить лишний рубль санитарке, чтобы та принесла или унесла вовремя судно…
Всего через два месяца пребывания в "элитном" доме престарелых "Асенька" умерла от инфаркта.
Скорее всего, просто не сумев приспособиться к "элитным" условиям пребывания в обкомовском доме престарелых...

803

События, о которых пойдет речь, произошли зимой 1943–44 годов, когда фашисты приняли зверское решение: использовать воспитанников Полоцкого детского дома № 1 как доноров. Немецким раненным солдатам нужна была кровь. Где её взять? У детей. Первым встал на защиту мальчишек и девчонок директор детского дома Михаил Степанович Форинко. Конечно, для оккупантов никакого значения не имели жалость, сострадание и вообще сам факт такого зверства, поэтому сразу было ясно: это не аргументы. Зато весомым стало рассуждение: как могут больные и голодные дети дать хорошую кровь? Никак. У них в крови недостаточно витаминов или хотя бы того же железа. К тому же в детском доме нет дров, выбиты окна, очень холодно. Дети всё время простужаются, а больные – какие же это доноры? Сначала детей следует вылечить и подкормить, а уже затем использовать. Немецкое командование согласилось с таким «логическим» решением. Михаил Степанович предложил перевести детей и сотрудников детского дома в деревню Бельчицы, где находился сильный немецкий гарнизон. И опять-таки железная бессердечная логика сработала. Первый, замаскированный шаг к спасению детей был сделан… А дальше началась большая, тщательная подготовка. Детей предстояло перевести в партизанскую зону, а затем переправлять на самолёте. И вот в ночь с 18 на 19 февраля 1944 года из села вышли 154 воспитанника детского дома, 38 их воспитателей, а также члены подпольной группы «Бесстрашные» со своими семьями и партизаны отряда имени Щорса бригады имени Чапаева. Ребятишкам было от трёх до четырнадцати лет. И все – все! – молчали, боялись даже дышать. Старшие несли младших. У кого не было тёплой одежды – завернули в платки и одеяла. Даже трёхлетние малыши понимали смертельную опасность – и молчали… На случай, если фашисты всё поймут и отправятся в погоню, около деревни дежурили партизаны, готовые вступить в бой. А в лесу ребятишек ожидал санный поезд – тридцать подвод. Очень помогли лётчики. В роковую ночь они, зная об операции, закружили над Бельчицами, отвлекая внимание врагов. Детишки же были предупреждены: если вдруг в небе появятся осветительные ракеты, надо немедленно садиться и не шевелиться. За время пути колонна садилась несколько раз. До глубокого партизанского тыла добрались все. Теперь предстояло эвакуировать детей за линию фронта. Сделать это требовалось как можно быстрее, ведь немцы сразу обнаружили «пропажу». Находиться у партизан с каждым днём становилось всё опаснее. Но на помощь пришла 3-я воздушная армия, лётчики начали вывозить детей и раненых, одновременно доставляя партизанам боеприпасы. Было выделено два самолёта, под крыльями у них приделали специальные капсулы-люльки, куда могли поместиться дополнительно нескольких человек. Плюс лётчики вылетали без штурманов – это место тоже берегли для пассажиров. Вообще, в ходе операции вывезли более пятисот человек. Но сейчас речь пойдёт только об одном полёте, самом последнем. Он состоялся в ночь с 10 на 11 апреля 1944 года. Вёз детей гвардии лейтенант Александр Мамкин. Ему было 28 лет. Уроженец села Крестьянское Воронежской области, выпускник Орловского финансово-экономического техникума и Балашовской школы. К моменту событий, о которых идёт речь, Мамкин был уже опытным лётчиком. За плечами – не менее семидесяти ночных вылетов в немецкий тыл. Тот рейс был для него в этой операции (она называлась «Звёздочка») не первым, а девятым. В качестве аэродрома использовалось озеро Вечелье. Приходилось спешить ещё и потому, что лёд с каждым днём становился всё ненадёжнее. В самолёт Р-5 поместились десять ребятишек, их воспитательница Валентина Латко и двое раненных партизан. Сначала всё шло хорошо, но при подлёте к линии фронта самолёт Мамкина подбили. Линия фронта осталась позади, а Р-5 горел… Будь Мамкин на борту один, он набрал бы высоту и выпрыгнул с парашютом. Но он летел не один. И не собирался отдавать смерти мальчишек и девчонок. Не для того они, только начавшие жить, пешком ночью спасались от фашистов, чтобы разбиться. И Мамкин вёл самолёт… Пламя добралось до кабины пилота. От температуры плавились лётные очки, прикипая к коже. Горела одежда, шлемофон, в дыму и огне было плохо видно. От ног потихоньку оставались только кости. А там, за спиной лётчика, раздавался плач. Дети боялись огня, им не хотелось погибать. И Александр Петрович вёл самолёт практически вслепую. Превозмогая адскую боль, уже, можно сказать, безногий, он по-прежнему крепко стоял между ребятишками и смертью. Мамкин нашёл площадку на берегу озера, неподалёку от советских частей. Уже прогорела перегородка, которая отделяла его от пассажиров, на некоторых начала тлеть одежда. Но смерть, взмахнув над детьми косой, так и не смогла опустить её. Мамкин не дал. Все пассажиры остались живы. Александр Петрович совершенно непостижимым образом сам смог выбраться из кабины. Он успел спросить: «Дети живы?» И услышал голос мальчика Володи Шишкова: «Товарищ лётчик, не беспокойтесь! Я открыл дверцу, все живы, выходим…» И Мамкин потерял сознание. Врачи так и не смогли объяснить, как мог управлять машиной да ещё и благополучно посадить её человек, в лицо которого вплавились очки, а от ног остались одни кости? Как смог он преодолеть боль, шок, какими усилиями удержал сознание? Похоронили героя в деревне Маклок в Смоленской области. С того дня все боевые друзья Александра Петровича, встречаясь уже под мирным небом, первый тост выпивали «За Сашу!»… За Сашу, который с двух лет рос без отца и очень хорошо помнил детское горе. За Сашу, который всем сердцем любил мальчишек и девчонок. За Сашу, который носил фамилию Мамкин и сам, словно мать, подарил детям жизнь.

Луиза Рольбина

804

Работаю в одном учреждении на Дальнем Востоке. А там офис управления на участке, вокруг гаражи, склады, здание охраны, ну и собаки которые помогают охране ночью охранять и бегают по участку в периметре забора. Среди собак там такая здоровенная большая по габаритам собака, но не агрессивная, на людей не нападает без причин... Своей здоровенностью всех пугает... Её кормят либо охранники либо женщины из управления учреждения. И какого хрена она ко мне привязалась, я её не кормлю, просто прихожу и ухожу с работы... Млять, она меня начала сопровождать по окончанию работы либо до троллейбуса либо до маршрутки.. Уходит с участка и бежит впереди меня. Зайду в магазин она сидит у дверей и меня ждет, люди входить и выходить из магазина пугаются.. Раз изменил маршрут, прошел две остановки пешком. Она за мною следом сопровождает.. Дошла до со мною до остановки, села и смотрит... Я сел в троллейбус, она посмотрела и пошла обратно. Млять, русский Хатико... Жене рассказал, она смеётся, тебя кошки и собаки любят, голуби к тебе летом к окну прилетают... Я ответил жене: но ты же у меня и дочерей, только одни любимые....

805

У меня двое детей. Близняшки. В детский сад мы ездили на троллейбусе.
Ехать пять остановок. Вот как-то зимой забираю их из сада, залезаем в троллейбус. Народу в троллейбусе намного больше, чем мест. Стоим, тесно ужасно, и мои мальчишки начали ныть:
- Мам, давай выйдем! Нам жарко, тесно и т.д.
Я говорю:
- Ну, ещё немного потерпите, нам скоро выходить.
И вдруг один из них выдаёт:
- Да, мамочка, тебе там хорошо, ты свежим воздухом дышишь, а мы тут чужие пОпы нюхаем!
Оставшиеся три остановки мы шли пешком, чему мальчишки были очень довольны.

807

Туристы это люди, которые ходят пешком туда, куда можно доехать, и работают тогда, когда можно отдохнуть. Во время турпохода рекомендуется идти одному за другим. Замыкать колонну должен самый сильный из вас: он сможет взять вещи, которые кому-то из вас нести больше нет сил. Во время похода нужно как можно больше есть, так как после этого будет значительно легче нести рюкзак. В общем, турпоходы очень полезны, ведь после такого турпохода работа покажется вам настоящим отдыхом.

808

- А вот я слышал историю про Никколо Паганини, где он останавливил извозчика и попросил: "Отвезите меня в театр, я опаздываю на концерт! Публика ждёт!" "10 франков", - запросил извозчик. "Почему так дорого?" - возмутился маэстро. "Ну, вы же берёте с каждого по 10 франков за свои концерты, а играете там всего на одной струне", -настаивал извозчик. "Хорошо, - согласился Паганини, - я вам заплачу 10 франков. Но при условии, что вы сможете довезти меня до театра на одном колесе". - Ну, а дальше что? - Да ничего. Паганини пришлось идти в театр пешком.

809

Легенды о технике безопасности- рубрика «ностальгия по социализму».

Ленинград, начало восьмидесятых. Я учусь на вечернем, и работаю слесарем на теплотрассе. Режимное оборонное предприятие, мы все имеем бронь от службы в армии – поэтому в котельной большинство трудящихся – молодёжь. У каждого были свои причины сменить необходимость отдавать долг Родине с двух лет в сапогах, на семь лет работы на оборонном предприятии.

Это сообщало общей рабочей атмосфере в коллективе некую жизнерадостность. Постоянные шутки, розыгрыши и приколы- все привыкли и не обижались. Ну вот например- новичкам, если приходили на работу по зиме, устраивалось такое «боевое крещение»- в потолке душа, над одной из секций был люк на техэтаж. Ничего не подозревающей жертве оставлялась свободной именно эта секция- помыться после работы. Ему даже намылиться давали. А потом – делалось это втроём- один резко открывал люк, а двое других выливали ему на голову таз ледяной воды пополам со снегом. Таз здоровенный был- одному не поднять.

А новички у нас были постоянно. Правила такие – парень устраивается на работу, его оформляют, но потом дело направляется в особый отдел – на предмет проверки лояльности. И пока человек не получит допуска на секретность, он только числится у себя в отделе или лаборатории, ему платят там зарплату, а сам он работает (бездельничает в основном) у нас в котельной – единственное нережимное подразделение конторы, да ещё в полутора километрах от основной площадки. В основном недели две- три, но бывало и подольше – один почти полгода проторчал. Оборонка- всё строго. Параллельно и перпендикулярно.

И вот сидят двое таких «ждунов» возле дымососа за третьим котлом, перекуривают. Оба- инженеры физики, по распределению прислали- после МВТУ им. Баумана. Одного не помню, как звали, а второй- мой приятель – Валерка.

Необходимое отступление. В котельной четыре котла работают на одну дымовую трубу. Дымосос представляет из себя стальное колесо с лопатками, он обеспечивает необходимое разряжение за котлом. Колесо вращается электродвигателем. Двигатель здоровенный- там под сотню киловатт мощность. Для охлаждения самого электромотора на самый торец вала надета крыльчатка под защищающим кожухом. В кожухе узкие прорези- для прохода воздуха. Котёл в тот момент был остановлен, но за счёт тяги в трубе дымосос вращался- примерно полтора- два оборота в секунду.

Валеркин напарник, заворожённый мерным вращением, суёт в щель кожуха окурок и смотрит, как его перемалывает лопатками крыльчатки. Валерка лениво-

- Ты ещё хер свой туда пропихни…

- Да в такую щель и карандаш не просунуть, цедит напарник, и суёт в прорезь палец-

- Блл….ЯЯЯЯЯЯЯ!

Кончик пальца аккуратно срезан. Кровит. Ногтя побольше половины осталось, но кость цела. Ну что, от котельной до районного травмпункта пешком три минуты – забинтованный возвращается, и оба идут объясняться к начальнику участка.
Производственная травма- повод для разборок полётов в разных по значимости кабинетах. При производственной травме пострадавшему сохраняется сто процентов оклада на всё время излечения, но для этого он должен доказать, что травму получил, исполняя свои обязанности.

- Там шлака кусочек застрял, Виктор Михайлович, ну я и пытался выковырять…

- Да что ты меня паришь? В эту щель палец никогда не про…

- Стойте!

Начальник участка на полном серьёзе пытался повторить этот безответственный подвиг, нацелившись своим пальцем в щель кожуха. Удержали.

Ну, а дальше по протоколу – заявление, акт, протокол, больничный. На подписание бумаг с площадки прислали инженера по технике безопасности. Тот недоверчиво прочитал документ-

- Ну где этот ваш пан Беспальчик?* Показывайте, как он ухитрился себе палец отчекрыжить.

Комиссия спускается вниз, к дымососу.

- Вот здесь. Тут шлака кусочек застрял, ну я и пытался…

- В эту прорезь? Что вы мне лапшу на уши вешаете? Палец? Да он сюда никогда не проле…. БЛЯЯЯЯЯЯ!

Инженеру повезло меньше. Он ухитрился лишиться последней фаланги на правом мизинце полностью.

Протоколов было составлено два, причём во втором поражала формулировка – «при проведении акта технической экспертизы происшествия»… Эту историю у нас в конторе ещё долго потом рассказывали.

*Пан Беспальчик – персонаж популярной телепередачи «Кабачок тринадцать стульев».

В качестве иллюстрации, чтобы было понятнее– похожая деталировка, где видна собственно охлаждающая крыльчатка (1), и закрывающий её кожух (4).

812

Однажды я подбила мужа кататься на трамвае по Вене. Я сказала: это специальный трамвай кольцевого маршрута, из него мы сразу увидим оперу, ратушу, парк и парламент. И все это за ничтожные деньги.

Это был шикарный план, но не тот трамвай, поэтому центр быстро закончился и мы стали, скорее всего, единственными в том году туристами, посетившими венское трамвайное депо. Смеркалось.

Обратный путь требовал новых ничтожных денег, мелочи у нас не осталось, так что мы потащились в забытое богом облезлое кафе.

В кафе сидели не очень приветливые турки. Это явно было специальное кафе для диаспоры, и нас там подробно рассмотрели с интересом и недоумением.

Но деньги разменяли, мы сели в следующий трамвай и уехали в сторону центра.
А по возвращении обнаружили, что с нами уже нет дорогой зеркальной камеры, притом чужой — перед поездкой мы ее одолжили у наших друзей.

Камера явно осталась в турецком кафе. А значит, ее уже перекрасили, разобрали и продали по частям. Но мы обязаны были проверить и потребовать. Хотя бы с обидой посмотреть туркам в глаза.

И тут возникло две проблемы. Первая — мы не запомнили, откуда приехали. Вторая — ничтожные деньги на проезд опять закончились. Поэтому мы выбрали аутентичный русский путь и пошли обратно пешком по шпалам.

Интуиция должна была нам подсказывать, на каких развилках не надо сворачивать.

Возвращение равнялось примерно пяти километрам по незнакомому зимнему городу. Когда мы наконец увидели кафе прямо по курсу, из кафе прямо по курсу увидели нас.

Нам махали из окна и трясли сумкой с камерой. Нам радовались, хлопали мужа по плечам, просто так напоили кофе, подарили мелочь на проезд и, как могли, объяснили, что они всю голову тут сломали, пока думали, где и как нас искать.

И одна пожилая турецкая женщина показала на камеру, на меня и ласково погрозила пальцем, что в переводе с турецкого означало «больше не разбрасывайся ценными вещами, дорогая».

И мы наконец вернулись в свою гостиницу. Без фото ратуши, но с возросшей верой в человечество в отдельно взятом трамвайном депо.

PS. Вспомнила эту историю, потому что вчера забыла любимые очки в каннском ресторане, а через пять минут их там уже не было. Ясно - понятно, почему они тут приколачивают к набережной стулья!

813

Навеяло историей https://www.anekdot.ru/id/1513710/

Я заядлый горнолыжник, ко мне подключился мой друг Дима. Купил где юзаные лыжи, палки и все что нужно.
Откатались полдня, пошли перекусить. Оставили лыжи в пирамиде, пошли внутрь кормильни, смотрю, он мнется.
Трогает за рукав, кивает в стороны лыж:
- Не сопрут?
Просмеявшись, отвечаю:
- Не сопрут, контингент не тот. Тем более твои. Да и мои не сопрут, а мои сильно подороже будут.
Живем мы в Денвере, если что. Как-то раз с молодым товарищем едем на подъёмнике вверх, в
люльке перед нами у чувака падает телефон, в снег - бульк. Не знаю, заметил ли хозяин, но мы с Саньком место приметили.
Пошли на спуск, подлетели к месту падения телефона, пока не затоптали и не закатали, и довольно быстро нашли.
Хотели позвонить кому из контактов, батарея дохлая. А в снежку совсем вырубился.
Отвезли и сдали в стол находок. Едем в верх, компания рыл в пяток роет поляну диаметров метров 20.
Мы им поорали, чтоб нас ждали, и мухой вниз. Подъехали, разъяснили ситуацию, получили свое законное спасибо.
Второй случай. По асфальту надеваю чехлы на ботинки, чтоб подошвы не стирать. Ну как чехлы, резинки такие
снизу на ботинок натягиваются. Подхожу к подъёмнику, один слетел. Жалко, баксов 30, не супердорого,
но пока закажешь, пока получишь. Прошел весь путь до машины - нету. Зашел в стол находок, нету.
Но ты, говорят, зайди через недельку, должны найтись. Зашел через недельку, нашлись. И спасибо сказать некому.
А теперь другой случай, катались на лыжах с друзьями в Канаде, ресорт называть не буду, не хочу «рекламировать».
Первый день взял видеокамеру GoPro. После обеда катаемся, я не стал цеплять на голову (тем более катаюсь
без шлема), на телепалке. Слржил телескоп и в карман, и мимо кармана, как оказалось.
Спохватился после первого поворота, метров через 200. Сбросил лыжи и бегом к месту потери.
Место нашел, след от камеры нашел камеры нет. Пяти минут не прошло. Скажу сразу нюанс,
хоть я и не националист, много индусов на ресорте было. На них грешу.
В стол находок камеру не сдали. Да ведь и видел он меня наверняка, как я навстречу пешком в гору пер,
и понял наверняка зачем. И не отдал. Вот тебе и разница между Америкой и Канадой.
Про наших соотечественников тоже есть случай. Пошли с товарищем в спортзал вместе,
потом в бассейн и сауну, как водится. Он шкафчик открывает, там телефон.
- Глянь, Вован, повезло как, нормальный аппарат, дома ребятам дам, расблокируют.
Прошу посмотреть, он мне дает в руки, беру и отношу на вход работникам.
Он за мной - Отдай!
- А в ухо не хочешь?
Сам как-то купальные шорты в раздевалке оставил. Спохватился дома только.
Не поехал сразу, пришел через день по расписанию, нашлись.
А в свое время в бассейне в Омске плавки оставил в душе. Перекинул через дверцу,
помылся, полотенцем обернулся и ушел. Спохватился внизу, вернулся. 5-10 минут. Нету.
Еще крикнул в раздевалке - мужики, плавок в душе никто не видел?
А в ответ тишина.
Перчатки на лыжах терял пару раз, находились. Нравится мне Денвер, хорошие люди.

814

Соседка по койке вчера попросила пройтись с ней на первый этаж, чтобы забрать у курьера пакет с конфетами для медперсонала. На обратном пути говорю: давай пешком поднимемся. Всего-то третий этаж.
Лифты в больнице ездят медленно-медленно. Сами знаете, пока на каждом этаже не остановятся и не заберут или наоборот не выплюнут кого-нить из себя, не угомонятся и не приедут. «Нет», -говорит, подождём. Приехал лифт. Зашли мы с моей девчушкой, следом таджик-рабочий и дядечка в белом халате и синей шапочке (далее Синяя Шапочка). Сначала лифт нас опустил зачем-то в подвал (видимо давал последний шанс одуматься и пойти ножками), потом закрылся, немного попыхтел поднимаясь вверх и замер. Усё. Устал. Синяя Шапочка прошептал: мы застряли, это очень плохо. И начал … молиться. Мы с подругой переглянулись, вжались в стену, потому, как казалось, что Синяя Шапочка уж точно знал что-то, чего не знаем мы. Он был ближе всех к панели управления наших полётов, но почему-то впал в ступор и ничего не нажимал.
Грю: может вызов нажмем всё-таки?
Жмёт.
Девушка с того конца света начинает вопросы задавать: сколько человек в лифте?
Ответ Синей Шапочки: «вроде пока четверо». Я добавляю «не сомневайтесь. Нас и будет четверо к моменту высвобождения. мы не собираемся тут плодиться».
Девушка: «больные есть?», отвечаю: двое больных, двое пока относительно здоровых.
Синяя Шапочка продолжил причитать: «Господи ты боже мой. Это правда очень плохо.» осталось только добавить, как в кино «мы все умрём» и ЗТМ (ну или конец фильма).
Спрашиваю Синюю Шапочку:
- клаустрофобия?
- нет.
- Вообще, говорю, - надо ходить нам всем пешком побольше и по лестнице в том числе.
- У меня колени болят,- отвечает Синяя Шапочка, - я не смогу.
- Тогда дышем носом и ждём помощи.
Надо отдать должное, подруга моя палаточная за 20-25 ть минут нашего заключения не проронила ни единого слова. А это, знаете ли, конечно не подвиг для неё, но что-то героическое в этом есть!
Таджик сохранял полное спокойствие и лишь улыбался. Пять балов!
Когда нас освободили наконец на том же 1-ом этаже, на третий мы всё таки пошли пешком.

Elena Rifenschtal

<< ← 121314151617

Партнеры

Реклама