Результатов: 52

51

История о валюте в начале Перестройки

В юности мы с приятелем с Ромой Рейзиком работали утюгами. Мы утюжили в Москве на Краске и на Старом Арбате в основном. В те времена нашу страну посещало огромное количество иностранных туристов, которым можно было легко впарить различные сувениры. Только что открылись границы наступила Перестройка и уже Советский Союз вот-вот развалится в страну хлынули капиталистические туристы.

Мы с Ромой знали места, где можно было купить эти вещи или достать, так же мы разбирались какие виды сувениров пользуются спросом и по какой цене их следует продавать иностранцам.

Это выглядело так, что я подходил к группе допустим итальянцев и дернув кого-нибудь за рукав показывал им часы, которых у меня на руке могло быть несколько.
И говорил им "Сеньоро, сеньоро лароджи плиз"(лароджи - это часы по итальянски) или просто показывал и говорил там "Полет", "Ракета", "Командирские" или "Moon". Иностранцы ценили хорошие механические часы производства советских фабрик. Часы могли быть нейтрального дизайна типа хронографы или Зиро от Ракеты у этих часов вместо 12 огромный ноль на циферблате или Moon по моему Слава там вместо стрелок такие Луны.
Так же мог быть обмен я мог предложить стейцу(американцу), макароннику(итальянцу) или лягушатнику(французу) или бундесу(немцу) сделать чейндж то есть обмен. Я ему допустим там часы командирские, а он мне свою бейсболку. Видя эту его кепку я уже понимал за сколько её купят у меня и от этого отталкивался либо для себя. Утюг должен выглядеть как иностранец чтобы потеряться на их фоне. Так же можно было продавать какие-то ти-шотки с матрешками или рашен водка так же мог быть Горбачев хохлома или еще что-то. Шапки ушанки с солдатскими кокардами или любую интересную советское русскую сувенирку.
И вот ты ходишь целый день по городу с этими своими товарами и втюхиваешь их иностранцам. Ну продал два три сувенира купил еще столько же или больше взял прибыть отсчитал на еду сигареты коммунальные платежи. И так каждый день ты утюг занимаешься микроскопическим бизнесом совершенно нелегально на свой страх и риск продаешь сувениры иностранцам.

Часто иностранцы расплачивались с тобой валютой. Доллары это было круто их можно было продать по выгодному курсу. Но надо понимать что владеть долларами тогда было незаконно. Некоторое время после начала Перестройки ты мог хранить что-то около 10 долларов это был разрешенный минимум ну допустим ты нумизмат и собираешь монетки или бумажные банкноты, но если у тебя было больше 15 или 20 долларов или там 100, то за это в те времена полагалось от 7 лет лагерей.

У нас с Ромой было все на двоих мы просто были лучшие друзья, кассу то он держал в кармане то я и у нас там было намного больше 10 долларов. Наш оборот мог быть около 100 долларов в день это лет на 10 примерно в те времена.

А там время от времени гоняли этих утюгов органы безопасности. Я стою в нелегальном пункте обмена куда пришел поменять доллары и меня берут два кэгебэшника в гражданском. Я говорю, дяденьки отпустите я студент просто сюда зашел. Они говорят: доллары есть? Я говорю, да говорю пять долларов у меня. Ну давай их нам, тогда отпустим.
У меня в кармане пачка 150-200 долларов там двадцатки десятки полтинник там всего лет на 10 тюрьмы и я закрываю глаза сую руку в карман и достаю первую попавшуюся бумажку и отдаю им...

Дальше вся жизнь у меня перед глазами пролетела... И парни в погонах разжимают руки и о чудо отпускают меня у них остаются мои пять долларов США, а у меня в кармане у меня остается остальная котлета на 200 бакинских. Больше я не попадался, а года через два-три этот закон отменили.

52

Не так давно стою у дверей Мариинского театра в ожидании друга и в задумчивости гляжу на занавешенный фасад консерватории.
- Что, разглядываете? Не доделают никак! А почему? - раздаётся рядом старческий голос.
Оглядываюсь. Рядом пристроился старичок - эдакая смесь интеллигентности и бомжеватости.
Из вежливости молчу, а старичок, понизив голос, продолжает:
- Место это нехорошее...
Молча вздыхаю. Таких "знатоков города", готовых снабжать окружающих конспирологическими теориями, хотя их об этом не просят, в Питере хватает.
- Напрасно вы мне не верите! - закипает старичок. - Ещё когда Большой театр строился... Вы знаете, что здесь сначала был Большой театр?
Я киваю.
- Так вот, - вещает мой надоедливый собеседник, - его архитектор, Антонио Ринальди, поскользнулся, упал с лесов и тяжело заболел. Блестящая карьера была загублена! Пришлось уехать из России. Театр стали строить по проекту Людвига Тишбейна, и что вы думаете? Как только построили, случился пожар. Восстанавливать театр поручили французу Тома де Томону. И он тоже, представьте себе, поскользнулся на лесах, упал - и умер!
А всё потому, что когда-то на этом месте были пильные мельницы голландского купца Семёна Брумберга. Обанкротился бедняга, подхватил лихорадку и помер, а перед смертью сказал: "Не будет здесь никому удачи вовек!". Вот так-то!
Тут подошёл мой друг, и, кисло улыбнувшись старичку, мы быстренько унесли ноги...
А буквально на следующий день открываю ноутбук, читаю новости - и на тебе! - "Реконструкция консерватории. Долгострой века. Новые подрядчики и новые уголовные дела". Да уж... Может, старичок был прав?

12