Результатов: 276

2

- Ну что, Сёма, может быть сразу к тебе пойдём? - Ну, зачем же сразу, Люсенька? Сначала прогуляемся по злачным местам. - Я не люблю всякие шумные места! - А кто говорил про шумные? Тихие, спокойные злачные места... - Зернохранилище, что ли?

3

Фартук

Мой дед после армии проработал почти 30 лет учителем математики в старших классах школы (с середины 50-х по начало 80-х). Мне кажется, что его любили ученики, поскольку помню, как, будучи шкетом и гуляя под его присмотром, я нередко видел, как взрослые дяди и тёти (некоторые даже со своими детьми примерно моего возраста), подходили к нему, уважительно здоровались, представляли своих отпрысков и рассказывали о своём житье-бытье. Даже спустя годы периодически приходили письма с разных концов страны и иногда звонил телефон, обычно ближе к его дню рождения.

После дед объяснял мне - это, мол, Вася. Я у него был классным руководителем и готовил его к поступлению в институт в 59-м году. А это Сёма, лучший математик в моём классе, он закончил школу в 66-м году. Теперь он архитектор и строит большие дома. Вот Тимур. Он хоть и лодырничал, но математику хорошо выучил. Теперь он милиционер, плохих людей ловит. Зина, которую мы сегодня видели, была очень хорошая девочка, и теперь она сама учитель математики в школе.

Уважение и любовь учеников - это, конечно, замечательно, но к сожалению, ни на должности, ни на зарплате деда это никак особенно не отражалось. Ни завучем он не стал, ни золотых гор на учительском поприще не нажил. Впрочем, я думаю, он к этому и не стремился.

Но вот раз в году, дед становился для школы фигурой знаковой, даже можно сказать, ключевой. Дело в том, что как оказалось, к концу 1970-х он остался единственным участником Войны во всей школе. Оно, наверное, и неудивительно, ведь мужчин в школах и так немного работает, да и вообще состав школы ему в своём большинстве в дети годился.

В начале его школьной карьеры, в середине 50-х, День Победы был обыкновенный рабочий день, и лишь после 1965-го этот день стал праздничным. А дальше - годы шли, настоящих участников становилось всё меньше и меньше, а вот спрос на них в мае рос и рос. Более того, стало практически обязательным, чтобы в каждом учебном заведении или предприятии, перед праздником с трибуны или сцены выступил какой-нибудь ветеран с патриотическо-праздничной речью.

Ясное дело, и сам оратор тоже должен был быть соответствующий, то бишь, политически выдержанный и правильный. В идеале, всамделишный участник, с орденами и медалями. А ежели тот прошёл всю Войну, с 1941-го по 1945-ый краскомом, так ещё лучше. Ну и, всенепременно, кандидат должен быть партийным и из рабочей (или крестьянской) семьи.

Дедовская кандидатура попадала в ябочко по всем категориям. Из семьи кузнеца, из Беларусии, в армии с 1940-го по 1953-й, прошёл путь от рядового до капитана, партийный, 3 ранения, 3 ордена, пригоршня медалей. Правда, единственный, но очень существенный, недостаток, тоже имелся, ведь пятый пункт у него был весьма нежелательный. Вздохнув, руководство школы закрыло на это глаза: дескать, "кто из нас без греха."

Деда вызвали и поставили перед фактом, ведь ясное дело - и завуч, и кадровичка, и парторг, и директор школы, хотели "воспитать Бабу-Ягу в собственных рядах." Удобно же. Изначально он отнекивался, стеснялся, пытался подогнать другого оратора, неуклюже клялся, что всё давно забыл и, вообще, ничего примечательного в его биографии нет, и всячески пытался увильнуть от роли "свадебного генерала". Всё-таки учить детей математике и толкать правильные речи со сцены, это разные навыки и далеко не каждому дано.

Но не прокатило. И кадровичка, и завуч, и парторг, и директор взялись за него всерьёз.
- Вы же коммунист! - взывали они к его партсознанию. - Столько повидали! - аппелировали они. - Кто же передаст знания и привьёт патриотизм детям? - давили они на больное.
Наконец, дед смирился с неизбежным и сдался.

Изначально с празднично-патриотичной речью дело пошло худо, ведь первым же делом организаторы потребовали черновик. Прочитав его, пришли в ужас. Выяснилось, что у деда исключительно неправильные воспоминания, которые, несмотря на партийный стаж, дурно попахивали политической близорукостью, и откровенным непониманием важности задания.

Митинг курсантов-сапёров во дворе Инженерного замка в июне 41-го и задорные речи о том как "закидаем шапками" врага и "и разобьём его одним могучим ударом" посчитали излишним, ведь Красная Армия, хоть и самая сильная в мире, отнюдь не заносчива и не самонадеянна. Рытьё окопов у Выборга до потери сознания под палящим летним солнцем и дальнейшим оступлением от Выборга к Ленинграду, вокруг которого вот-вот должно было сомкнуться кольцо блокады, показалось слишком драматичным. Подбитый и затонувший пароход "Ейск" у мыса Хрони в декабре 1941-го, почти полностью погибший в ледяных водах десантный батальон, так и не успевший сделать ни одного выстрела, и последующий плен были немедленно выбракованы из текста. Побег из плена велели стыдливо замолчать, ведь Советские военнослужащие в плен не должны попадать.

Проведённые месяцы в советском фильтрационном лагере, голод, и упоминание о вшах приняли как поклёп на РККА. Отступление по Военно-Грузинской дороге повелели не упоминать, Красная Армия не отступает. Освобождение лагеря смерти в городе Прохладный, кучи обуви и волос, и сожжённые останки потребовали опустить, ведь в аудитории будут дети, им такое знать рано.

Оторванную голову старлея Хорунженко, что бежал рядом во время атаки на высоту 244.3 у деревни Матвеевщина сочли чересчур брутальной. Момент с тем, что стальные наргрудники ШИСБР* во время атаки превращали область ниже пояса в один сплошной синяк вычеркнули, как неприлично интимный. Ранение у высоты 199.0 у деревни Старая Трухиня, когда ночью делали проходы на минных полях перед атакой, сначала думали оставить, но увидев дальнейшие строки про дурной уход в санитарном поезде, чудом не наступившую гангрену, и выгребание гноя из раны ложкой без анестезии, всё удалили скопом, дабы не порочить советскую медицину. Сошедшего с ума от боли раненого соседа велели забыть.

Расстреляных двоюродных братьев и сестёр в Больничном лесу полицаями из своей же деревни, и бабушку, которую зарубили во дворе собственного дома соседи, позарившиеся на её немудрёное барахло, удалили, как недостойную клевету на Советских граждан. Уведомление родителям, что их сын пропал без вести, тоже порешили убрать. Это что же за глупость такая, Советская Армия не может ошибаться.

Обезумевшую от горя мать, которая каждый день ходила к госпитальным поездам, останавливающихся на станции Лопатково, и, отрывая еду от семьи и раздавая картошку раненым в госпитальных поездах, с надеждой в глазах задающей всё один и тот-же вопрос: "Сынки, вы моего мальчика моего не видали? Лейтенант он, сапёр, из под Гомеля, зовут, М.Ю.П.", сначала пропустили, как весьма трогательный эпизод, но в последний момент порекомендовали всё-таки убрать.

Подготовку маршевых рот и семнадцати-восемнадцатилетних девушек, которые под его руководством снимали мины в освобождённой Белоруссии, сначала милостиво разрешили оставить. Но, прочитав про самострел сержанта и разорванного на куски комроты Маркова, оступившегося, пока показывал дорогу танку-тральщику, весь абзац вырезали.

Бой с власовцами в августе 1944-го и их последующий расстрел удалили, ибо ситуация была весьма неоднозначной. Погибших друзей, комроты Оккерта, ординарца Макрова, и командира разведзвода Танюшина, хотя и было очень жалко, решили объединить в общую фразу о погибших товарищах. Упоминать разбомбленный своими же госпиталь у реки Муданьдзян в августе 1945-го было запрещено. Вывоз контрибуции из Китая и Кореи сочли неполиткорректным и несоотвествующим политическому моменту.

Текст под чутким руководством и приглядом переиначили. Повелели рассказать о руководящей роли партии в целом, и Леонида Ильича в частности. Потом добавили несколько общих выражений о тяготах и подвиге всего народа. Далее попросили сказать о той памяти, которая должна жить из поколения в поколение. В итоге, безжалостно кастрированная речь превратилась в несколько десятков общих и пафосных фраз, от которых деду сделалось дурно. Он снова пытался "слиться" с темы, но было поздно. Его выступление уже запланировали, утвердили и на местном и на более высоком уровне, и менять ничего не разрешили.

Оказалось, что попав в сети раз, выпутаться из них запросто не удасться. Из года в год ритуал повторялся. Дед грустно надевал пиджак с орденами и медалями, презирая себя за малодушие, ехал в школу, с отвращением повторял малозначащие и пустые реплики и, кляня всё и вся, принимал очередной букет и поздравления, которые наизусть повторяли назначенные пионеры и комсомольцы. Он прекрасно осознавал, что всё это мишура, что ему не дают сказать то самое главное, которое можно только выстрадать, и снова обещал себе, что "это в последний раз." Но в последний раз не получалось.

И вот наступил очередной месяц май. Дед приготовил костюм, почистил ордена и медали, с досады выпил грамм 50, повторил в уме обрыдшие фразы, присел в кресло и... неожиданно задремал. Проснувшись, осознал, что не приготовил обед для бабушки, которая поздно работала, и для внуков (то бишь меня с сестрой), которые после садика и школы должны были прийти, и бросился на кухню. Одновременно он второпях одевался, ибо времени оставалось в обрез. И вот он что-то нарезал, что-то быстренько поджарил, что-то подогрел, что-то положил в холодильник и выбежал из дома к автобусу.

По пути он ловил неловкие и несколько удивлённые взгляды, но не обращал на них внимания. Мало что ли спешащих по делам людей каждый день? И вот он уже в школе, еле-еле успел. Он направляется к актовому залу, который битком набит, как обычно. По пути ловит недоумённые взгляды учителей. В последний момент за кулисами его ловит директриса.
- Вы что? Как вы выглядите?
- А что?
- Посмотрите на себя.
И тут дед замечает, что поверх костюма у него надет ... бабушкин фартук, из-под которого весело выглядывают ордена и медали. Он банально забыл его снять после готовки. А ведь он прошёлся по основной улице города, стоял какое-то время на остановке, ехал в автобусе, шёл по коридорам школы, и хоть бы один человек слово сказал.

Дед снял фартук, отдал директрисе, вышел на сцену, тяжело вздохнул и... дал речь.

Нет, это не была та речь, которую привыкли слышать из года в год. Не обращая внимание на отчаянные жесты и страшные глаза директрисы, парторга, и прочих руководителей школы, он говорил то, что должен был сказать ещё годы тому назад. Это были не пустые официальные слова, а то, что сказать мог только тот, кто побывал ТАМ и хотел снять груз с души. В зале была мёртвая тишина - ведь ему было чем поделиться.

Потом он ушёл со сцены, подошёл к директрисе и забрал фартук.
- Вы что себе позволяете? Я на вас жалобу напишу. - прошипела парторг.
- Ой испугали. Своё я уже отбоялся. Что вы мне сделаете? - усмехнулся дед. - Пишите. В профанациях я больше не участвую, - заявил он. - И увольняюсь, - сказал он директрисе. - Давно пора.

Вот собственно и всё. Казалось бы, простой фартук...

------------------------------
*ШИСБр - Штурмовая инженерно-сапёрная бригада

5

Банк спермы.

У одного уважаемого старого сотрудника одного уважаемого Нью-Йоркского банка было прозвище- Банк спермы. Новопринятые на работу молоденькие девушки интересовались у старожилов историей происхождения этой довольно необычной клички, ожидая услышать сальные подробности про сексуальные похождения этого довольно зачуханного с виду мужичка. Однако их ожидало разочарование. Все оказалось довольно проще.
Однажды в одно рабочее утро в конторку консультантов ворвался директор и с пеной у рта вскричал:
-Кто тут из вас "Банк спермы"?
Оказалось, что еврей Семён Абшин в свое время эмигрировал удачно в Штаты и поменял свои советские документы, где он был записан Семеном Абшиным на американские, став гражданином с именем Semen Abshin.
И потом наш Сёма также удачно устроился на работу консультантом в банк. И там он пару лет незаметно проработал, пока банк не открыл свой сайт в интернете со страницей консультантов. Консультантов разместили пофамильно в алфавитном порядке. Сверху шел Семён с адресом своей электронной почты:

semen bank@ gmail.com

И охреневшие клиенты стали звонить директору с непонятными намеками. На третий день он полез на страничку и увидел "банк спермы". Семену пришлось встать на колени в его кабинете и побожиться, что Сперма это традиционное еврейское имя на его бывшей родине. Директор расхохотался и сказал:
-Ладно, останешься на работе, если сменишь имя на человеческое Саймон. Так Сёма стал Саймоном, но прозвище коллективу понравилось и иногда его звали либо Банк Спермы, либо просто мистер Сперма.

9

Еврейская мама сыну перед свадьбой: - Сёма! В медовый месяц глубоко не засовывай! На всю не надо! И так несколько дней подряд "Запомнил? Только на пол- шишечки!". Он не выдерживает и спрашивает почему... - Сёма! Если ребёночек окажется тупой, то пусть хоть быстро бегает!

15

ПСЕВДОНИмы Не грузины, не армяне И, конечно, не славяне - Юдофобами гонимы, Лишь евреи псевдонимы Стали дружно принимать И фамилии менять. Броневой был Факторович, Гердт Зиновий Храпинович, А Михоэлс тот и вовсе Переделался из Вовси (Что сменилось для еврея? - Хрен, ведь, редьки не вкуснее). Танич бывший Танкелевич, Инин раньше был Гуревич, Стал Утёсовым Вайсбейн, Лебенбаум - Воробей, А, потомственный еврей Сёма Альтов был, ребята, Аж, Альтшуллером когда-то. Карцев Кац, Бернес Нейм н, Долина, та Кугельман, Водяной был Вассерман. Исключенье Мулерман, Потому, что у Вадима Просто нету псевдонима. Никакого нет резона Псевдоним иметь Кобзону. Хоть стреляй из томогавка - Не сломаешь Валю Гафта. И, скажите мне на милость, Мастерство их изменилось? Не заставить молодцов Отказаться от отцов! Ладно, Троцкий был Бронштейн - По - другому он не мог. Но, ведь, Горин был Офштейн! А, Арканов был Штейнбок! ****************** Они за это не в ответе, И их судить я не берусь, - Так повелось на этом свете, В стране, что звать Святая Русь!

25

Сёма пришёл из школы и говорит родителям: - Мама, папа, нам по математике задали задачу придумать! Уходит в свою комнату, и через полчаса выходит с задачей: - "Гусь весит 15 килограммов, а свинья весит 100 килограммов". - Сёмочка, в задаче должно быть не только условие, но и вопрос! Сёма снова уходит, через полчаса возвращается: - "Гусь весит 15 килограммов, а свинья весит 100 килограммов. И шо?! "

27

Суббота. Евреи начинают расходиться из синагоги. К Семе подходит Наум и тихо просит Сема, как друга прошу, задержи ребе на часика полтора. Зачем? Да понимаешь, у меня свидание с его женой. Ну как мужчина мужчину, ты ж понимаешь. Сема скрепя сердце соглашается. Дожидается когда раввин выходит из синагоги и к нему Ребе, здравствуйте. Сёма, мы уже здоровались сегодня. Я знаю, но мне надо с Вами поговорить. С чего это? Ну у меня есть вопрос. Какой вопрос? Ну это, хотел спросить. Короче.. Сема, кого ты хочешь обмануть? Давай выкладывай, что случилось. Только по честному, Бог все видит. Ну если честно ребе, есть у меня друг, Наум Я знаю. И что? Он попросил меня задержать Вас, пока он трахает Вашу жену. Сема, беги домой. Я не женат.

31

Два приятеля в Одессе. - Слушай, Яша, как ты можешь терпеть свою жену? Она ж у тебя вечно бурчит, пилит и цепляется к каждой мелочи! У неё когда- нибудь вообще бывает хорошее настроение? - Сёма, да не дай Бог! Когда у неё хорошее настроение, она таки ещё и поёт!

34

День рождения. - Сёма, я желаю тебе много денег, много нужных связей и уважения. - Да у меня это всё и так есть. - Ну тогда дай вам Бог провести остаток дней на воле...

36

Четверо нас было в купе, в Казань на стендап отправились. Вечером надо было выходить, а дверь купе заклинило и не открывало. Поезд же стоял 6 минут всего. Уже прошел мужик с кувалдой.
Мы дергались и дергали ручку двери. А с той стороны бились проводник и другие пассажиры. Распсиховались прям на ровном месте, будто это они рискуют пропустить выступление Косарева. Проводник почему-то не сообщил бригадиру, и поезд вдруг дернулся и тронулся. Лиза предложила выбраться через окно. Но оно было слишком узким. За окном проплывал вокзал. Тогда Лиза предложила ехать до Москвы.
-Дядька, хочешь на стендап сходить? – крикнул Сёма и никого не спросив швырнул билеты в окно мужику с кувалдой, стоявшему на самом краю платформы. В этот момент дверь купе отъехала в сторону, и проводница крикнула: «Давайте бырее!»
Мы все рванули к выходу, поезд набирал темп- и успели вылететь на перрон в самый последний момент.
Накрапывал мелкий дождь. Мужик с кувалдой присел в стороне и гладил кошку.
-Дядька, отдавайте билеты, - попросил Лёня, протягивая руку.
-Дык они ж с вагоном отправились, дальше едут, – и показал на мокрый от мелкого дождика бок вагона, на котором прилипшие билеты зайцем ехали в Москву.
Лиза как самая проворная и быстроногая кинулась вдогонку поезду, я заметил, что билеты прилипли высоковато, и ринулся за ней. Когда мы поравнялись, она мгновенно залезла мне на плечи и мы с удвоенной скоростью продолжили погоню. Но перрон закончился, вместо асфальта начался щебень, и мы отстали.
В клуб мы поехали, но нас не пустили- вернулись на вокзал пешком, прогулялись, так сказать, посмотрели Казань.
- А я ваши билеты нашел! – встретил нас на вокзале мужик с кувалдой. – На выезде, на стрелках слетели. Держите…
Вот где настоящий стендап.

37

Левон Оганезов вспоминает...
Утром, в один из праздничных дней, в Барвихе состоялся концерт для кремлёвской обслуги. Всем было сказано, чтобы к половине второго закончить и уехать. Мы так и сделали. Все, кроме одного человека. Это был ударник нашего оркестра Семён Лившин, попросту Сёма. И не то, чтобы он был медлительным, хотя и не без этого, а просто - ударная установка содержит в себе множество отдельных частей и винтов, которые упаковывались, застёгивались, завязывались и закрывались на молнию. И со всеми этими сумками худенький, маленький Сёма пытался на глазах у сидящих в автобусе артистов выйти на улицу. Дверь, как назло, открывалась вовнутрь...
В это время мягко подкатила огромная чёрная машина, и из неё вышел Леонид Ильич Брежнев. Увидев человека с сумками, генсек, как человек воспитанный, открыл дверь и жестом попросил Сёму пройти. Сёма также, как воспитанный человек, хотел поблагодарить. Поднял глаза. Увидев перед собой до боли знакомое лицо, он остекленел. Переборов “остекленение” (мы наблюдали за этим из автобуса с интересом), Сёма, помедлив секунду, вдруг произнес: “Здравствуйте, Никита Ильич...”. И тут же исправился: “Ой, простите, Леонид Сергеевич”. После первой ошибки Брежнев поднял одну бровь, после второй он так же поднял вторую и дружелюбно произнёс: “Ну, вспоминайте, вспоминайте”. Сёма так и не вспомнил. Не любит он это вспоминать и сейчас, потому что жил он в пятиметровой комнате на площади Ногина, и двадцать лет после этого случая только ленивый не говорил ему: “Какой же ты, Сёма, ...! У тебя в руках была квартира”.

38

- Абрам, вот объясни мне, берёшь в одном и том же магазине, один и тот же сыр, а вкус у него всегда разный?
- Сёма, я тебе больше скажу, у нашего сыра вкус будет разный, даже если его нарезать на куски от одной и той же сырной головки.

39

Бабушка поспорила с Семой, на мытьё полов во всей квартире, что тот за раз съест 25- ть пельменей. Дожёвывая 23-й пельмень Сёма понял, что 25-го в тарелке просто нет! Это, собственно, все, что вам нужно знать о составлении договоров.

41

Муж и жена в постели. Он начинает рукой гладить её плечи, затем ощупывает грудь. Она начинает томно вздыхать. Его рука опускается ниже. Он водит рукой по её животу, проходит линию бедра и... убирает руку. Жена: - Сёма! Почему ты остановился? - Я нашел таки пульт от телевизора!

45

Юморист Семён Слепаков эмигрировал, не заплатив 19 миллионов налогов.

Комик Сёма Слепаков,
уйму накопил долгов
Себя критикует Сёма давно
за то, что по пятницам Сёма говно.
Но всё-таки Сёма себя пощадил,
а, если бы Сёма себе был не мил,
то Сёма промолвил бы гневно,
что Сёма говно ежедневно.

46

Многие, покинувшие Россию деятели культуры, ухитрились не заплатить колоссальные налоги.

В Штаты двинул «Литтл биг»,
сэкономив бабки вмиг.
И тиктокер Даня тоже,
рассудил платить негоже!
«Новый русский» Депардье,
так же всех послал к п…звезде!

Сэкономивших налоги
за границею не счесть,
чемпион, среди сбежавших,
как и в спорте, тоже есть!

Девятнадцать миллионов
без особенных трудов,
сэкономил на налогах
комик Сёма Слепаков.

Налоговой службе приспичило вдруг,
налоги собрать и без всяческих мук.
Но глас вопиющего мимо прошёл,
убежище Сёма в загранке нашёл!

Как долг проворонила служба? Секрет!
Держать ей пора за промашку ответ!
С копейками рублик даже сдерут,
а вот миллионы профукали тут!

За что этих жмотов лелеет?
Бакшиш с них обильный имеет!
Уже догадался каждый балбес,
у службы налоговой здесь интерес!

47

Покинувший Россию комик Семён Слепаков задолжал по налогам почти 19 млн рублей!

Сёма налоги в кубышке зажал,
вот потому то в Израиль сбежал!
Только не ясно нам всем почему,
налог не платить разрешали ему?
Налоговой службе шлёт Сёма привет!
А вот миллионов по-прежнему нет.
Пора понести ей за это ответ!

49

- Сёма, скажи, какую девушку надо брать себе в жёны? - Абрам, в жёны надо брать девушку, у которой не будет группы поддержки. - Как это? - Ну она должна быть не только сиротой, но и из другого города.

50

- Сёма, скажи, какую девушку надо брать себе в жёны?
- Абрам, в жёны надо брать девушку, у которой не будет группы поддержки.
- Как это?
- Ну она должна быть не только сиротой, но и из другого города.