1
[b]«Царская милость» [/b]
Московское царство, 1654 год
Весеннее солнце золотило купола Кремля, когда царь Алексей Михайлович, облачённый в парчовый кафтан, вышел на Красное крыльцо. Перед ним, стройными рядами, стояло войско — стрельцы в алых кафтанах, дворянская конница в блестящих доспехах, казаки с длинными пиками. Начинался [i]отпуск [/i] — старинный обряд, когда Государь благословлял ратников на битву с ляхами.
Царь поднял руку, и площадь замерла.
— «Православные воины!» — голос его звенел в тишине. — «Идёте вы не на бойню, но на защиту земли Русской от супостата. Да будет над вами благословение Господне!»
Воинство грянуло в ответ: «Рады стараться, Государь!»
После речи ближние бояре и воеводы были приглашены на царский обед. В Грановитой палате столы ломились от яств, но главным было не угощение, а беседа. Князь Алексей Никитич Трубецкой, назначенный главным воеводой, сидел по правую руку от Государя. Лицо его было озабоченным — не от страха перед врагом, а от предстоящего церемониала.
По обычаю, перед самым выступлением в поход воевода должен был пасть перед царём на колени, обливаться слезами и причитать: «Прости, Государь, не поминай лихом!» — словно на смерть шёл, а не на ратный подвиг.
Алексей Михайлович, отхлебнув из кубка мёду, наклонился к Трубецкому:
— «Князь, негоже тебе, воеводе, перед всем народом слёзы лить. Поклонись мне в пояс — трижды четыре раза, как подобает, — и будет с тебя. Число правильное, Богу угодное.»
Трубецкой едва не поперхнулся. Такое послабление было неслыханной милостью!
— «Государь…» — прошептал он, — «не смею…»
— «Смею я, — улыбнулся царь. — Или думаешь, Господь меньше услышит молитвы, коли ты не расплачешься?»
Когда войско вновь построилось, Трубецкой, как и велел Государь, двенадцать раз поклонился в пояс. Народ ахнул — отступление от чина! Но царь лишь благословил воеводу иконой Спаса Нерукотворного.
— «С Богом, князь. Ждём тебя с победой.»
Трубецкой, облегчённо вздохнув, вскочил на коня, обнажил саблю и громко крикнул:
— «За мной, ребята! За Русь Святую!»
Войско двинулось в поход под звон колоколов. А Алексей Михайлович, глядя вслед, перекрестился.
«Молитвами твоими, Господи, спаси и помилуй землю Русскую…»
Так, с царской милостью и доброй шуткой, начиналась великая война за русскую правду.
|