Шутки про рождался - Свежие анекдоты

Результатов: 14

1

Теща - свекрови: - Ваш Володя нам очень нравится. Только он уже живёт у нас третий год, а ребенка от него все ещё нет... - Уж и не знаю, что в вашем доме такое. Дома-то каждый год рождался от него ребенок!

2

Кристиан Фридрих Хейнекен, известный как младенец из Любека, является самым поразительным из всех известных вундеркиндов. Малыш прожил чуть больше четырех лет (6 февраля 1721 года - 27 июня 1725 года), но и по сей день он остается непревзойденным по части достижений.
Историки подтверждают это фактами. В возрасте 10 месяцев Кристиан Фридрих начал повторять слова, которые произносили родители - художник и архитектор Пауль Хейнекен и владелица магазина художественных изделий и алхимик Катарина Елизавета. Помогала ребенку в познании мира его няня, Софи Хильдебрант, которую современники называли «солдатом в юбке» за фельдфебельские манеры.

Софи резко выхватывала малыша из колыбельки, подносила к живописным полотнам, расставленным по дому, и твердила:
- Это лошадь, домашнее животное. Это башня с огнями, называется маяк. Это корабль, на котором плывут по морю. Теперь я буду указывать пальцем, а ты мне скажешь, что это...

Удивительно, но Хейнекен-младший без запинки проговаривал только что услышанное. Когда примитивные знания няни были исчерпаны, из Силезии выписали гувернантку мадам Адельсманн. Она должна была, как сказал Хейнекен-старший, «отшлифовать этот драгоценный камень».

Еще через 2-3 месяца, когда обычный ребенок отчетливо произносит «мама» и «папа», Кристиан Фридрих знал основные события из пяти первых книг Библии. К двум годам он мог не только воспроизвести факты библейской истории, но и цитировал целиком фрагменты Священного Писания, в которых те упоминались. Еще через год мальчик добавил к своим познаниям мировую историю и географию, сочетая это с изучением латыни и французского языка, математики и биологии. На четвертом году он начал изучать историю церкви и религии.

Казалось, малыш знал все на свете. Слава о нем распространялась с невероятной скоростью. Поэтому ученики любекской гимназии не слишком удивились, когда мальчик занял место на кафедре, чтобы прочитать лекцию. Среди слушателей был Йоганн Генрих фон Зеелен, ректор любекской гимназии. Он вспоминал день 2 января 1724 года, когда ему посчастливилось погрузиться в «энциклопедическую карусель», которую раскрутил перед собравшимися вундеркинд.

Мальчонка начал с анализа биографий римских и германских императоров - от Цезаря и Августа к Константину, Птолемею и Карлу Великому. Потом плавно перешел к израильским царям, от них к особенностям географии Германии. Закончил рассказом о строении человеческого скелета, предварительно изобразив кости. Все это увязывалось строгой логической цепочкой, хотя факты были из разных эпох и сфер знаний. «Аудитория сидела как завороженная, все открыли рты, - записал в дневнике фон Зеелен. - Но малыш внезапно умолк, услышав бой колокола: „А теперь простите, господа, мне пора к медсестре!"»

- Похоже, он носит в своей головке целый мир, - с суеверным страхом говорили ученые, простолюдины, церковные авторитеты. - Уж больно легко даются ему знания!

Но любил гениальный малыш только одну книгу - богато иллюстрированный фолиант на латыни «Мир чувственных вещей в картинках» гуманиста и отца педагогики Яна Амоса Коменского. Это была энциклопедия того времени.

Деятели литературы и искусства словно наперегонки бросились увековечивать славу младенца из Любека еще при его жизни. Композитор из Гамбурга Георг Филипп Телеманн посвятил ему несколько произведений, причем литературных. Он специально прибыл в Любек, чтобы познакомиться с вундеркиндом, после чего сказал:

- Воистину, если бы я был язычником, я бы преклонил колени и склонил бы голову перед этим ребенком!

Телеманн - автор стихотворного посвящения, которое впоследствии было помещено под портретом малыша, написанным его матерью: «Ребенок, который прежде не рождался, ты - тот, кого и далее наш мир постигнет вряд ли, ты - вечное сокровище наше. Мир не поверит знаниям твоим, отчасти постигая их помалу. И мы тебя пока не постигаем, самим нам непонятен твой секрет».

Даже Иммануил Кант был вовлечен в процесс прославления, назвав юное дарование «вундеркиндом раннего ума от эфемерического существования».

Гениальный ребенок мог нараспев прочитать все псалмы, разъяснить особенности всех известных сортов мозельского вина и воспроизвести генеалогические древа виднейших родов Европы. Но держать перо по несколько часов в день стало для малыша чудовищной нагрузкой. Поэтому его собственные слова порой звучали как приговор.

- Мадам, - обращался он к матушке, -я хочу поехать в Данию, чтобы передать доброму королю Фридриху подробные морские карты, которые я готов нарисовать собственноручно.

Та отвечала в тон сыну:
- Дитя мое, желание ваше похвально, но ваших сил пока не хватает на то, чтобы держать в руках перо.

- Не волнуйтесь, мадам, Господь Бог милостив, он даст мне силы рисовать карты и пересечь море. Главное - ваше разрешение.

Согласитесь, такие словесные пассажи выглядели бы естественно при дворе монарха, но никак не в домашней обстановке.

Родители Кристиана стремились к тому, чтобы о маленьком гении узнал весь свет. Поэтому они организовывали встречи со всеми, кто интересовался мальчиком. Слух о чуде дошел до короля Фридриха IV Датского. Тот слыл человеком недоверчивым. Он не поверил, когда ему сообщили, что малыш трех лет свободно владеет четырьмя языками, тогда как король слабо знал родной датский язык и с трудом расписывался. Кроху было решено доставить в Копенгаген.

Юный Хейнекен прочел перед королем и придворными несколько лекций по истории, причем со ссылками на авторитетные источники, за что был немедленно удостоен прозвища Mirakulum (в переводе с латыни «чудо»). Единственное, от чего отказался малыш, - отобедать вместе с королем. Он как можно учтивей пояснил, что не ест ничего, кроме каш и блюд из зерна и муки.

Король вновь изумился. Но ему шепнули: кормление малыша возложено на «солдата в юбке». Кормилица с рождения втолковывала малышу, что, как истинному христианину, ему нельзя есть продукты животного происхождения. Внушение было до того сильным, что мальчик просто не мог находиться за семейным столом, когда домашние ставили перед собой рыбные или мясные блюда.

Собственно, его и сгубило однообразное питание. Малыш без видимых причин падал на кровать и стонал от боли в мышцах, отказываясь есть. Он страдал бессонницей и отсутствием аппетита. К тому же тяжело переносил любые запахи и звуки, требовал, чтобы ему постоянно мыли руки и не беспокоили просьбами и визитами. Специалисты говорят: это типичные симптомы целиакии - недуга, вызванного повреждением ворсинок тонкой кишки некоторыми пищевыми продуктами, содержащими определенные белки — глютен (клейковину).

Кстати, в Копенгагене придворные лекари, не зная о такой болезни, как целиакия, попробовали накормить малыша несколько иначе, чем предписал «солдат в юбке». Дали ему легкий суп, пиво и сахар. Они заявили матери о своих подозрениях: причина расстройства здоровья - в несбалансированности питания, и виновата во всем исключительно Софи. Но мама, чтобы «не огорчать Софи», которую малыш горячо и искренно любил, вновь перевела его на каши.

Путешествие к датскому престолу и обратно заняло несколько месяцев. Лишь 11 октября 1724 года он вместе с родней прибыл домой. Начался период, как отмечали любекские врачи, прогрессирующей слабости тела, интенсивных суставных и головной болей, бессонницы и отсутствия аппетита. 16 июня 1725 года состояние здоровья Кристиана резко ухудшилось, лицо покрылось отеками.

Последовал сильнейший приступ аллергии: пищеварительная система восстала против всего, что содержит муку. Однажды, когда ноги мальчика обрабатывали травами, он произнес: «Наша жизнь подобна дыму». После этого он спел несколько из 200 известных ему церковных песен, вплетая свой голос в хор тех, кто сидел рядом с его кроваткой и читал молитвы.

Малыш умер со словами: «Боже Иисусе, забери мой дух...» Его старший брат Карл Генрих Хейнекен, ставший известным искусствоведом и коллекционером, говорил, что его всю жизнь преследовало то, что малыш в 4-летнем возрасте встретил смерть со спокойствием философа. Две недели гроб с Кристианом Хейнекеном, чело которого было украшено лавровым венком, стоял открытым. В Любеке для прощания с юным гением побывали самые известные персоны севера Европы.

Из сети

3

Двоюродную сестру Елизаветы Петровны, Марию Гендрикову, девочкой привезли в Петербург из Кегумсе. Она стала любимицей Елизаветы, и когда дщерь Петрова взошла на престол, бывшую крестьянку в одночасье сделали графиней и статс-дамой и выдали замуж за Николая Чоглокова. Это был брак по любви (а как же иначе?), ведь Чоглоков считался лучшим танцором при дворе и по этой причине просто не мог не пленить простодушную новоявленную графиню. А чтобы жених был ей под стать, перед свадьбой Чоглоков получил заветный чин камергера. Лучший танцор умом не отличался, зато преуспел в другом - почитай каждый год у него рождался наследник или наследница. Елизавета, оценив плодовитость кузины, поручила ей и её мужу деликатное дело: наблюдать за великими князем и княгиней, Петром и Екатериной, и всячески способствовать рождению будущего наследника престола. Это наиважнейшее государственное поручение недалёкие супруги благополучно провалили: до сих пор (теперь уже среди историков) не утихают споры, кто же настоящий отец Павла, что же говорить о современниках? Вместо того, чтобы преподать великому князю Петру Фёдоровичу "уроки страсти нежной", неутомимый Чоглоков обрюхатил фрейлину Кошелеву. Когда императрица Елизавета об этом узнала, она страшно рассердилась. Попавшие в немилость Чоглоковы от расстройства заболели, Мария - чахоткой, а Николай - какой-то кишечной болезнью, от которой и скончался.
Мария Чоглокова о муже горевала недолго, вскоре её сердце покорил обер-секретарь Сената Александр Глебов. Царица негодовала: "Моя сестра сошла с ума! Влюбилась в подьячего!". Хитрый Глебов решил схватить удачу за хвост и прикинулся сгорающим от любви. Бедная больная так умоляла Елизавету соединить любящие сердца, что царица сжалилась. И всё повторилось снова: Глебов перед свадьбой стал обер-прокурором Сената и статским советником. (Ну как не порадеть родному человечку!) Увы, счастье Марии, теперь уже Глебовой, было недолгим, через три месяца она умерла.

4

В конце прошлого тысячелетия мне доводилось удивлять даже образованных американцев сведениями из истории их собственной страны.

Черпал я их вовсе не из гугля, который тогда только рождался, а просто из памяти, если пришлось под разговор.

При этом в практических вопросах американской жизни того времени я оставался новорожденным лунтиком, хоть и работал в культурном заведении, Библиотеке Конгресса США. На яйцеголового эрудита не походил. Был молод, имел загорелую, веселую, наглую, но и бесконечно терпеливую физиономию марафонца и велосипедиста.

В общем, на всяческих тусовках и на случайных попутчиков производил вероятно забавное впечатление. Когда выдавал что-нибудь из давних времен с таким видом и знанием деталей, как будто я только что оттуда.

Некоторые собеседники с ходу выражали сомнения. Пререкались и уходили альтивистить, а то и в библиотеку. Возвращались оттуда просветленные: ни фига себе, а ведь в самом деле так и было! Ты-то откуда это знаешь?!

Настало время открыть эту тайну. Своими глубокими знаниями американской истории я обязан американской же медицине.

Конкретно прекрасному вашингтонскому хирургу, который меня спас. В России я бы остался пожизненным инвалидом после такой аварии – грустно констатировали врачи отечественные по возращении. А так в августе 1998 настала чудная неделя, когда я уже мог передвигаться на костылях, но было уже и еще не к кому. Моя любимая девушка ушла, моя работа дала мне отгул.

И всего в паре минут ходьбы от моего дома находилась обширнейшая публичная библиотека, где можно было брать книги без всяких заказов, свободно бродя по всем сусекам, присаживаясь где угодно или забирая с собой.

Так в мое полное распоряжение, за ненадобностью всем прочим читателям, попала эта удивительная книга. Толстенный труд по истории США из-под пера отставного пентагоновского генерала 1960-х.

Когда военный человек на закате своих дней принимается писать историю страны, за которую он готов был отдать свою жизнь, и яростно сражался за нее по всему миру – будьте уверены, он не собирается писать еще один официальный учебник, адресованный школьникам и иммигрантам. Для этого наемных писак и педагогов предостаточно.

Генерал похоже всю жизнь собирал свою коллекцию на эту тему. Что-то где-то слышал, а оказавшись в покое на пенсии, взял и проверил по архивам. Замеченное любопытное четко доложил читателям, как по уставу – лаконично и внятно. Но именно так, чтобы не пересекаться с предшественниками – то есть сказать то главное, чего в школьных учебниках не найдешь точно.

Разумеется, генерал был недоволен молодыми поколениями и пытался научить их чему-нибудь. Старость его выпала на хиппи, LCD и многотысячные забеги протеста в голом виде студентов и студенток лучших университетов.

Читая его негодования в 90-х, я пожимал плечами – эти поколения хоть бегать умели! В голом виде ощущали себя прекрасными! Пели, играли и плясали под гитары! А не эти боди-френдли или тощие куклы Барби на йогурте, которым бегать просто нечем. У чудом уцелевших бегунов в ушах наушники, чтобы как электрошоком мертвую лягушку, пробудить мышцы к действию.

О матерной речи генерал выразился ёмко, примерно так:
- Вы, кто запретное четырехбуквенное f..k лепите где попало через слово, какое это убожество по сравнению с матом наших предков! Это было неисчерпаемое богатство выражений! Особенно у военных. И уж у флотских – редакция не даст мне привести примеры, а ведь это была когда-то страна свободы слова!

Вспомнилось, когда жена включила телик. Там обозреватель ехидно комментировал, что неважно какая страна Х подарила стране Y боевые, но кастрированные летательные аппараты.

- Что значит кастрированные? – изумился я. Чем этот аппарат занимается, когда он не кастрирован?

Один взгляд на физиономию обозревателя – и все понятно. 50+. Нормальное советское детство. Частью озорной мифологии которого были летающие так называемые вафли, сиречь херы с яйцами, снабженные крыльями. Чуть зазевайся – тут же прилетят!

Педагогам удобнее рассказывать про русалок, леших и вампиров, чем про столь жуткие мифологические создания. Вы не найдете их ни в каких учебниках. Дети могут уныло твердить «бля» вместо каждой запятой в разговоре, но это язык роботов, автозамена заминок в речи. В США это произошло массово в нижних и средних слоях населения примерно на полвека раньше.

Я могу продолжить этот цикл маленьких находок, если на скопище трехсот завзятых злобных минусеров найдется столько же нормальных читателей, которым мои наблюдения интересны.

6

#1 03/03/2024 - 07:28. Автор: не Вася. -. "Если бы человек действительно был продуктом эволюционного развития живых форм на Земле, то он бы рождался, как минимум, с запасным комплектом зубов." А про молочные зубы не ведаешь, рептилоид Рокфеллер? =. рептилоид Рокфеллер на днях помер, поэтому вряд-ли он чего-то про зубы знает

8

На дальнем Севере жил чукча со своей женой. Они очень любили друг друга
и каждый год у них рождался ребенок, а то и два. И вот однажды они
поняли, что больше детей прокормить они не могут. Решил чукча обратиться
к доктору, чтобы решить эту проблему.
Доктор (русский) посмотрел на чукчу и сказал:
- Я знаю как вам помочь! Зайди в магазин и купи петарду побольше, после
чего езжай домой, в чум. Дома зажги петарду и считай до десяти.
- А что дальше?
- Ничего - это все, что нужно.
Послушался чукча, купил петарду, привез домой, зажег и стал считать,
загибая пальцы левой руки...
- Раз, два, три, четыре, пять...
Чукча зажимает петарду между ног и продолжает считать, загибая пальцы
правой руки:
- Шесть, семь, восемь...

9

Кстати о конституции. И о поправках. И о важности русского языка в нашей жизни.
В институте это еще было. Сдавал экзамен курсе так на втором. По некоторым предметам можно было это сделать досрочно. То есть еще до наступления сессии. Если все задания семинаристу отлично сдаете, то вот тебе прямая дорога к лектору на досрочку. А лектор тот славился своим лояльным отношением к студентам. Халявщиком был одним словом.
А вот семинарист им не был. И если первое задание прошло на ура, то на втором состоялась Варфоломеева ночь пополам с Вальпургиевой. В том плане, что преподаватель в образе козла добивал протестантов, несмотря на все их протесты. Задание конечно, семинарист в итоге принял, но осадочек остался. Я уточнил, правильно ли я понимаю, что о допуске на досрочный экзамен не может быть и речи? И преподаватель похвалил мой безусловно высокий уровень интуиции, поставив его в пример моему уровню готовности по предмету.
Но халявы хотелось. Тем более и предмет я относительно неплохо знал. Как говорится, если нельзя, но очень-очень хочется, то можно. Пошел я вместе со счастливчиками, кого допустили на экзамен.
- Давайте зачетку, тяните билет. Молодой человек, а допуск ваш где? - это экзаменатор.
- Какой допуск? - попытался я прикинуться ветошью.
- Ну допуск к экзамену. Семинарист вам должен был его подписать.
- Ах, этот допуск - я начал лихорадочно рыться в пустом пакете. - Что-то я его не нахожу, наверное в общежитии оставил.
- Сходить? - сказал я с надеждой в голосе, что ответ будет отрицательным.
- Конечно, сходите. Время еще есть.
План спасения рождался по пути в общагу. Быстро схватил лист, нацарапал "Семинаристу такому-то, прошу допустить, бла-бла", и двинул в комнату к однокурснику с таким же корявым почерком, что был у преподавателя. На счастье он оказался у себя.
- Дорогой однокурсник, спасай - говорю. - Меня нужно срочно допустить на экзамен. Без тебя это не получится.
От него и требовалось написать всего три слова и поставить закорючку вместо подписи. Он и написал. "Все задания зданы".
Зданы. Зданы!
Вот же зука! - подумал я.
Но времени переписывать уже не было. Потом я размышлял, и нашел это логичным. Действительно, что еще можно с заданиями делать.
Дальше уже было не так интересно. Сдавал я одним из последних, и большую часть отведенного времени думал не над темой билета, а над тем, не стоит ли забрать зачетку, допуск и перенести сдачу на более позднее время. Дилемма как в шутке про дедушку, который рассказывал внуку, что по молодости немцы заставляли его либо сдать партизан, либо грозили расстрелом. "Конечно же, расстреляли".
Какая мораль и причем тут конституция? А морали никакой и нет. В конституции, оно как и в жизни. И русский язык вроде как важен, но это не точно. И когда кому-нибудь чего-нибудь нельзя, но очень-очень хочется, то вроде как получается и можно. А будет на это допуск или не будет - это скорее всего и не важно.
Кстати, сразу извиняюсь за опечатки и ошибки в тексте. Наверняка же есть. Все дело в том, что я до 1 июля текст этот печатаю, так что пока можно. А вот уже со второго все по-другому будет. Зовсем!

11

К истории №961895 от 29 июля про доктора Мокрика

У меня не зазвонил телефон
Владимир Либман
В Советском Союзе обычный человек становился в очередь, когда рождался. И уходил из очереди, когда умирал. Получения квартиры надо было ждать 20-30 лет, а установки телефона не менее двадцати. В итоге лет в 50 после этого стояния ты получал квартиру с телефоном…
Мне повезло: я получил квартиру через неделю после свадьбы. Но телефона не было, хотя телефонная станция была в соседнем доме.
Через 15 лет очереди на телефон, ко мне пришел человек, увешанный проводами, с чемоданчиком слесарного вида.
Я мирно сидел за шахматами с соседом, удивительным доктором, детским пульмонологом, профессором Мокриком*/. Пишу о нем просто потому, что очень приятно его вспоминать! Это был потрясающий доктор! Из тех чокнутых, которые составляют славу медицины!
Жена печатала ему статьи, лекции, а он любил поиграть со мной в шахматы… Он был уже немолодой человек, говорил только по-украински. Бывало, звонил в дверь часа в три ночи, и говорил:
-Наташа вдома?
-Сейчас пойду, проверю, - бормотал я угрюмо, - может быть, и дома…
-Слухай, рідненька, - говорил он Наташе, - я улітаю в Чернівці, Але у мене о восьмій лекція. То ж ти надрукуй до шостої.
-Как же Вы так быстро?
-А там роботи не багато: дитинка вдихнула копійку, а вони не можуть витягнуть з легень. То я витягну і прилечу. Там роботи в мене на кілька хвилин... А літак на мене вже чекає.
Конечно, Наташка не была счастлива от ночного печатания, но такому человеку нельзя отказывать! Грех!
И мы чувствовали свою причастность к богоугодному делу.
Женат был доктор Мокрик на очень красивой молодой женщине лет на 30 его младшей. Статная круглолицая, большегрудая, улыбчивая украинка. Я, всегда, когда встречался с ней, чувствовал волнение, которое невозможно было утихомирить ни одним из „гражданских” методов...
Они родили себе такую же, как она, девочку. Нет, я не имел отношения к этому. Не имел! Хотел, но не имел. Мы же с ним играли в шахматы и выпивали! Как же?
Мокрик был молчун, но, когда говорил, то было понятно, что он яркий человек. Этому способствовали его украинское происхождение и ураїнська співуча, люба моя, мова.
Однажды, когда я показал ему своего племянника, у которого прорезалась аллергия, он долго, молча его прослушивал, потом еще долго пребывал в сомнамбулическом состоянии, думал, а потом дал рекомендации... Мой шурин гордо сказал:
-Он, профессор, очень успешно занимается боксом. Можно ему это продолжать?
-Він у Вас негр чи кубінець? Що це за спорт для інтелігентної людини?
Бокс тут же потерял своего лидера...
И вот в нашу спокойную воскресную жизнь, когда мы пытались разыграть очередную защиту Тарраша, сразу перераставшую в продолжение Капабланки в партии с Алехиным, в двери появился телефонный монтер.
Дело было в воскресенье, 31 марта, то есть, в конце квартала.
Монтер сказал:
-Хозяин, мне Начальник дал указание поставить телефоны срочно! АТС не выполняет квартальный план. Вам повезло! У нас аврал.
-Ну, тогда ставьте. Хотя я 17-й по дому в очереди, - с недоверием сказал я, глядя на доску (сделал Мокрик уже ход или нет?).
-А там как раз 17 телефонов!
-Ну, тогда, действительно, – повезло. Ставьте!
-Будет стоить 100 рублей.
-Как это 100 рублей? Я знаю цены: 25 рублей.
Начался торг.
Наконец, он сказал
-Я могу взять Фейхтвангера…
-Нет, лучше я заплачу 30 рублей!
Торг продолжался долго. Мастер уходил, приходил, обижался, нервничал… Мы с Мокриком сыграли уже не одну партию… Остановились на 30 рублях, включавших в себя и телефонный аппарат.
В это время пришла домой жена.
Она, когда узнала, что ставят телефон, совершенно обалдела от счастья! Начала делать не координированные движения, тяжело дышать от волнения.
К ее приходу торг закончился, а я, уже при ней, попросил у монтера документы…
Тут монтер вскипел! Нет, так нет! Я ухожу! Он понял, что жена не даст ему уйти! Так и случилось! Они вместе напали на меня! Какие документы, когда операция серая! Не надо документов, квитанций- шмитанций… Не-на-до!
Конечно, у моей жены ломило пальчик: так хотелось позвонить девкам и сказать: «Девки! У меня теперь есть телефон! Потреплемся»!
Мастер поставил на пианино аппарат, а проводки от него проложил по плинтусу до входной двери. Дальше он протянул провода до коробочки в коридоре, и они исчезли в мировой телефонной паутине.
-Завтра до обеда будем подключать, - сказал мастер, с тоской глядя на полное собрание сочинений Фейхтвангера. А я подумал, что приятно иметь дело с интеллигентным человеком.
Понимая торжественность момента, Мокрик застенчиво ушел. Он хорошо знал, чем должна заканчиваться радость женщины… по поводу установки телефона! Впрочем, и по любому другому поводу.
Но закончилась она не только так, а еще и традиционной победой жены в споре, кто останется завтра до обеда дома…
Я через соседа-сослуживца радостно передал начальнику, что завтра меня на работе не будет по причине установки телефона. Начальник всегда бывал рядом в беде, но всегда жутко расстраивался из-за радости ближнего! Увы, грустить и злиться ему пришлось недолго, но какова же была радость, когда...
Я до обеда просидел дома! Потом пошел на АТС...
Следователь сказал мне, возвращая заявление:
-Не делай мне проблем! Встретишь его – дай по морде! А вообще-то, за тридцать рублей получить урок – не дорого! Да, у тебя еще и аппарат остался. Правда, ворованный…
Много лет после этого я вглядывался в толпу.
Ах, если бы урок пошел впрок…
*/ Светлая ему память, другу моему Мокрику, великому доктору, которого сгноила советская власть. Ему инкриминировали получение взятки, в размере четырех кур. Этих злосчастных кур привезла из деревни какая-то мама, которой он спас ее сына... И дала она кур не ему, а его жене, Галочке, когда его не было дома. Его посадили в тюрьму, и где во время следствия он и умер.

12

На Дальнем Севере жил чукча со своей женой. Они очень любили друг друга и каждый год у них рождался ребенок, а то и два. И вот однажды они поняли, что больше детей они прокормить не смогут. Решил чукча обратиться к доктору, чтобы решить эту проблему.
Доктор посмотрел на чукчу и сказал:
- Я знаю, как вам помочь! Зайди в магазин и купи петарду побольше, после чего езжай домой, в чум. Дома зажги петарду и считай до десяти.
- А что дальше?
- Ничего - это все. что нужно.
Послушался чукча, купил петарду, привез домой, зажег ее и стал считать, загибая пальцы левой руки:
- Раз, два, три, четыре, пять...
Затем зажал петарду между ног и продолжил считать, загибая пальцы правой руки:
- Шесть, семь, восемь, девять...

13

В магазине игрушек. Покупатель:
- Значит, я возьму два велосипеда для моих близнецов 12 лет, два самосвала
для моих десятилетних близнецов, две гармошки для восьмилетних, две куклы
для шестилетних, два мяча для четырехлетних и два набора кубиков для моих
двухлетних.
Продавец:
- Не может быть! У вас что, каждый раз близнецы рождались?
- Нет. Иногда бывало так, что никто не рождался.

Партнеры

Реклама