Шутки про писать - Свежие анекдоты |
555
Народные приметы
— Если пчелы бьются об улей и падают, значит расцвел хмель!
— Если мама смеется над остротами папы, значит, в доме гости.
— Если дым стелется по земле — вернитесь и выключите утюг, если поднимается столбом — можете уже не возвращаться.
— И волки сыты, и овцы целы, и пастуху вечная память.
— Облака идут против ветра — к снегу, писать против ветра – к стирке.
— Если ласточки летают низко, значит жрут много
— Если хотите рассмешить бога — расскажите ему о своих планах.
— Молоко вдвойне смешней, если после огурцов.
— Как ни крутись — а ж... па сзади.
— Лопнувшая резинка от трусов — к большому стыду или у кого как
— Ведра пустые — по воду идти.
— Кто ищет, тот что-то знает.
— Ваз 2110 еще не машина, но уже не телега!
|
557
Уже не знаменитому, но по-прежнему известному пользователю микрофона и гортани, а попросту говоря – певцу, примерно год назад поставили пренеприятный диагноз – сахарный диабет второго типа. Сидя на приёме врача-эндокринолога, популярный баритон робко, как пингвин из стиха, втянул живот и застегнул пиджак, стараясь казаться меньше, чем он есть. Но врача, тоже известную и прямую, как палку, женщину, было не обмануть:
- Хотите правду? Будете вести прежний образ жизни – жена вас переживёт.
- Конечно, переживёт. Она младше меня на двадцать пять лет, - поднял глаза к потолку баритон.
- Вы шутите, шутите. Видели свои анализы? Сахар натощак у вас восемь и три десятых. Сахар после еды – одиннадцать и шесть. Норма – четыре с половиной, если что.
- Может, у меня сахар восемь с половиной – рабочий?
- Вот что, дорогой мой. Даю установку: вес вы в ближайшие полгода сбрасываете на десять килограммов, диету я вам распишу. Никакого белого хлеба, никакой выпечки, никаких тортов, никакого сахара, никаких перекусов после семи вечера и особенно по ночам. В новой жизни вы забываете слова «кетчуп» и «алкоголь»…
- Да разве это жизнь?
- …и едите только мясо и овощи, - неумолимо продолжала врач. – Кстати, картофель для диабетиков – это не овощ. Кроме того, будете каждый день пить вот эти таблетки. И самое главное – как показывают исследования, в половине случаев диабета второго типа виноват неправильный режим дня. Вы во сколько засыпаете и просыпаетесь?
- Засыпаю в четыре-пять утра, просыпаюсь в двенадцать. Но по-другому никак: по ночам я выступаю на корпоративах, пишу музыку…
- Запрещаю. Теперь встаёте в восемь утра. Это вопрос жизни и здоровья. Не будете исполнять мои указания – и вам придётся отрезать ножку.
- За что?! – испугался баритон.
- Не за что, а потому что. Потому что у большинства людей с вашим сахаром через несколько лет развивается диабетическая стопа – кровь перестаёт циркулировать в нижних конечностях, и их приходится ампутировать. Поняли?
- Я так не смогу. В моём возрасте менять привычки, питание, режим – это так сложно.
- Езжайте в санаторий. Там привыкнете и к новой диете и к правильному режиму – других там просто не будет! – сказала врач.
Баритон вышел из клиники в расстроенных чувствах. «Отрежут ножку», - бормотал он. «Этого, конечно, допустить нельзя». Но, проезжая мимо любимого ресторана, певец почувствовал, как у него щемит под ложечкой. «Ну отрежут и отрежут», - подумал он. «Буду выступать с палочкой. Хорошая ореховая трость с большим набалдашником – в моём возрасте это даже солидно».
Однако, молодая жена дома оказалась другого мнения: «Конечно, езжай в санаторий! Если тебя не станет, на что я жить буду? У нас брачный контракт». Под воздействием таких аргументов баритон сдался, отменил ближайшие планы и направился в подмосковный санаторий.
В санатории быстро выяснилось, что нарушить диету действительно не получится: медсёстры были с певцом ласковы, приветливы, но совершенно непреклонны. «Почему наша звезда сидит с таким грустным лицом? Наверное, вы давно не ели лучшую в мире гороховую пюрешку!»
Но уж зато никто не мог заставить баритона изменить распорядок дня. Годами выработанное желание писать стихи и письма появлялось у него аккурат возле полуночи, и певец на второй день просто выключил будильник и придвинул к входной двери тумбу, так что медсёстры поругались, попричитали, да и махнули на непослушную звезду рукой.
Через неделю такой жизни, сидя на террасе санатория, баритон обратил внимание на молодую, пышную медсестру, которая везла по асфальтовой дорожке бабушку в коляске, плавно покачивая бёдрами. Сперва певец загляделся на неё, потому что медсестра своей пышностью напомнила ему большой тортик. Но затем он обратил внимание на лицо, и понял, что та в самом деле очень недурна и даже прямо – красива. После обеда он подошёл на ресепшн осведомиться – кто эта роскошная женщина такая и почему только один раз попалась ему на глаза.
- Да она просто работает в утреннюю смену, вот вы её и не видите. У вас же, творческих личностей, вечно свой взгляд на распорядок дня, - объяснила ему секретарша.
На следующий день баритон проснулся в шесть утра. Пели жаворонки, которых он уважал и какие-то мелкие пёстрые птички, которые при его приближении вечно прятались в кусты, за что он их не уважал. Закутавшись в халат, баритон вышел на террасу – там сидела пышная медсестра и эдак элегантно, отставив пальчик в сторону, пила кофе из маленькой чашки. Он сделал шаг в её сторону…
…И хотя популярный певец теперь соблюдает распорядок дня, его уже бывшая жена, по слухам, очень сожалеет, что отправила мужа в подмосковный санаторий.
|
|
558
xxx:
Вот, кстати, местами есть "пустоши" в интернетах. Когда учился в универе, искать инфу по теме курсов на 4-5 курсах уже было почти-что нереально (на младших курсах всё есть). Для обывателей это за пределами нужного (и даже за пределами глубоких интересов), а для специалистов это элементарные основы, которые документировать неохота - есть занятия интереснее. Уже будучи в аспирантуре находить в разы куда проще: исследование куда серьёзнее, и люди не ленятся писать статьи и документировать каждый шаг.
|
|
559
Своё второе "Я" я джином согреваю,
а первое моё от скуки помирает.
" Держите интервал,почаще мойте руки",-
С экрана нам твердят светильники науки.
/Так бабка у меня была почти профессор:
За стол садись,свинья, и руки мой агрессор,
агройсор..А писать-то толком не умела
и тряпкой половой могла хлеснуть за дело/.
А как на счёт парной с настойкой на цветочках?
С подругою одной я там помру досрочно.
Одно лишь хорошо, что на китайском блюде
котят,щенят, мышов лет сто теперь не будет.
|
|
561
"Демо ремейка Resident Evil 3 только 19 марта стало доступно для загрузки на PC, PS4 и Xbox One, но умелые энтузиасты уже выпустили несколько модов для игры, включая варианты с обнаженной Джилл Валентайн".
xxx: Что, кроме как о сиськах и коронавирусе, писать больше уже нечего?
yyy: Насчет коронавируса согласен,а вот сиськи не трогай!
zzz: сиськи нельзя не трогать. это святой долг каждого
|
|
562
Эту мансу мой брат рассказывает лучше меня – я сам люблю послушать его когда появляется новое ухо и он вновь и вновь рассказывает эту историю. Но брат не любит писать, так что изложу ее я.
Рядом с цирком «Новый рынок». Кроме еды там еще торговали с рук всякими вещами. Некоторые сотрудники подрабатывали там. Какой самый одесский приработок? Правильно – купи-продай. Это очень не простой бизнес и в нем были свои чемпионы. Одним таким чемпионом был Балабус.
Все знали, что Балабус может продать что угодно, но это как-то фигурально воспринималось, а вот однажды на эту тему был спор не на шутку. Дело было в мясном корпусе, куда я зашел за мясом для своей собаки и встретил там знакомых из цирка.
Мясник с «Нового рынка», отоваривавший всех цирковых вырезкой из-под полы, кличка у него была Коля-морда, причем он не обижался когда его так звали в глаза, выразил оскорбительное сомнение в таланте Балабуса: - Ну так уж и любой товар! Давай пари, что дам тебе товар, который продать невозможно!
Присутствовавшие цирковые разделились во мнениях – кто-то просто хихикал, кто-то взял сторону Коли-морды, но многие, и я в том числе, верили в Балабуса. В конце концов с обоих сторон были сделаны ставки и ставки немалые.
Выбор непродаваемого товара был, естественно, за Колей-мордой. Берет Коля из вчерашних остатков Балабусовского товара макинтош мышинного цвета, вынимает огромный топор и на колодке, где рубят туши, одним махом разрубает этот макинтош пополам. Для тех, кто не в курсе, поясняю: макинтош – это такой прорезиненный плащ, который в то время носили свежесозданные интеллигенты, пованивал он основательно, но в комплекте со шляпой придавал носившим макинтоши много солидности.
Так вот, одну половину плаща-макинтоша Коля сразу выбрасывает, а вторую вручает Балабусу с очень нехорошей улыбкой. Мы, те кто поставили на талант Балабуса, попробовали возражать, но формально Коля-морда был в своем праве – он приготовил товар, который никому не нужен, как и было сказано в начале спора. Мы-то расстроились очевидному проигрышу пари, а Балабус нет.
Берет он пол макинтоша, аккуратно складывает его в кулек и идет в ряды, где торгуют вещами, разведчики-свидетели, понятное дело, за ним, хотя и издали. Пошатавшись по рядам Балабус вроде как наметил покупателя: с легким налетом недавней деревенщины здоровый лоб под два метра роста, косая сажень в плечах на фоне щуплого Балабуса смотрелся просто богатырем.
Балабус шопотом: - Есть шикарная вещь на тебя. Давай отойдем.
Отходят они в ближайшую подворотню (время было такое, что власти не приветствовали торговлю с рук). Балабус показывает бугаю плащ в пакете, вернее ту его половину, которая осталась: - Смотри, цвет твой, твоего размера...
Покупатель говорит: - Да, мне такой нужен, дай примерять...
- А как же без примерки. Всенепременно.
Бугай начинает засовывать руку в одинственный оставшийся рукав и тут, подпрыгнув, балабус бьет бугая в морду и сразу начинает кричать: - Помогите! Убивают! Грабят!..
Сбежались зрители, выскочили соседи, жившие в подворотне, разняли Балабуса и бугая, который выругавшись по матушке сразу ушел.
Спорщики, поставившие на Балабуса уже приготовились отдать проигранное пари, а тот говорит: - Погодите, еще не вечер...
Складывает он обрубок макинтоша назад в пакет и идет опять в торговые ряды. Находит бугая и говорит: - Ну что? Брать будешь?
- Да ты идиот! Ты чего меня ударил?...
- Понимаешь, посмотри на себя и на меня. Я думал что ты сейчас наденешь плащ и уйдешь. Что я, такой плюгавенький тебе сделаю? А плащ хорош, на тебе сидит как вылитый – ты сам видел. А мне за него нужно кучу денег отдать хозяину. Ладно, раз вышла такая накладка – извини, зато скину тебе десятку, раз уж я тебя ударил... Только забирай быстро, а то вон уже мент поглядывает...
Бугай сует требуемую сумму, забирает пакет с пол-плащом и Балабус исчезает. Вот так мы, поставившие на Балабуса, выиграли пари, а Балабус подтвердил статус гения-барышника.
|
|
563
Бесполезные навыки
В течение жизни сами собой вырабатываются навыки, ценность которых близка к нулю, но которыми можно иногда удивить окружающих. В советское время я, например, мог не глядя отличить сирены пожарных, милиции и скорой помощи друг от друга и заранее сказать, какая служба едет. Сказывалась жизнь рядом с оживленным шоссе. На некоторых девушек в институте производило впечатление.
Также могу отличить Coca Cola от Pepsi по вкусу. На мой взгляд - ничего особенного, поскольку у них вкус сильно отличается (Pepsi приторно сладкая), но многие почему-то не верят.
Лично меня сильно поразил коллега на работе, который отличал на вкус разные сорта водки. Однажды небольшим коллективом праздновали восьмое марта в маленьком ресторанчике рядом с работой. Ребята заказали дорогую водку (я сам-то не разбираюсь, поэтому названий писать не буду). Через некоторое время принесли графин, разлили, коллега сказал тост, чокнулись, выпили и он тут же говорит - стоп, это другой сорт водки, причём сильно дешевле, раза в три-четыре. Пошли к бармену разбираться, тот говорит, что налил дорогой сорт в графин. Конфликт продолжается, подошла владелица ресторана, выяснила, чем клиенты недовольны. Заглянули под барную стойку, куда бармен ставит посуду и нашли пустую бутылку дешёвой водки, которую, судя по кассе, сегодня вообще никто не заказывал. - Извините, - сказала владелица, - Возвращайтесь на место, сейчас вам принесут правильный графин за счёт заведения. Судя по её взгляду, бармену оставалось работать в этом ресторане максимум до вечера. Если бы не был непосредственным свидетелем данного случая - никогда бы не поверил, что такое возможно.
|
|
565
Начало марта в екб...
Возник асфальт в моей судьбе!
Ах! Каждый раз то счастье внове!
АСФАЛЬТ!!!
"Как много в этом слове"
Для сердца байкеров слилось.
Как много нам "отозвалось"
От ледяной от каждой кочки
(По неизбежной N-нной точке)))
В дороге долгою зимой
И на работу, и домой...
"Ещё в полях белеет снег..."
А воды — наледь уж теснят,
Мой драндулет "стремит свой бег",
Колёса брызжут и скрипят,
Скрипят-гласят во все концы:
"Асфальт грядёт!
Асфальт грядёт!
Мы молодой весны гонцы!"
ВСЕ НА АСФАЛЬТ!
К весне!!
Вперёд!!!
(продолжение)
"Мело, мело по всей земле,
Во все пределы..."
Асфальт изчез во вьюжной мгле!
Ах! Что мне делать?!
Неужто велик я купил
Затем, чтоб только,
Торча в дому, "достать чернил",
И плакать горько?!
Асфальт пропал на всей земле!
Прям жить обидно...
О марте, как о феврале,
"Писать навзрыд" мне?!
Весны названием одним
Душа согрета.
"Карикатурой южных зим"
Придёт к нам лето...
И потому, мой байк складной,
С тобой мы оба —
Завязнуть вьюжною весной
Должны в сугробах?!...
|
|
566
На мой взгляд, учреждения среднего образования не готовят студентов к главным трудностям в работе.
Если учишь токарей - научи их писать левой рукой, а ещё на всякий случай ногами тоже, так как в их работе огромный риск травм пальцев.
Если учишь электриков - тренируй их держать на вытянутых руках гантели минут по 15 - очень пригодится во время ремонта висящих на потолке светильников.
|
|
570
Обсуждение на тему «насколько правдоподобен персонаж фантастической книги — слепой адмирал космофлота»:
xxx: Мне не сложно представить слепого адмирала, но сложно представить слепого офицера. Все-таки военная техника и военные действия часто требуют работать глазами - с интерфейсом, с какой-то неправильно работающей или внезапно образовавшейся фигней.
yyy: Клерк-секретарь в штабе же. С одной стороны должность чуть ли не рядовая, с другой позволяет и требует запомнить и проанализировать громадное множество разнородной информации. Возможность читать-писать для слепых будем считать имеющейся [...] клавиатуры для слепой печати и устройства вывода с тем же шрифтом Брайля появились ненамного позже компьютеров.
zzz: Плюс голосовой набор текста к 36-ому веку, я думаю, доведут до ума.
yyy: Ну не, это точно фантастика!
|
|
571
xxx: как только физик говорит "это очевидно", математик подпрыгивает и нервно требует доказательства. А если в свою очередь требует доказательства физик, математик парирует, что это же очевидно.
yyy: А теперь представьте, что творилось, когда я, математик, помогал сыну, физику, писать диссертацию.
xxx: Легко представил. Что-то среднее между "Отцы и дети" и "Тарас Бульба". Возможно, с элементами фильма ужасов и чёрной комедии.
xxx: У меня наоборот. Дочь-физик прошибает напряжением какие-то диэлектрики и что-то измеряет, она как бы на более высоком уровне познания природы, а я так, инженер по силовой электронике, то есть существо более приземлённое. Но когда она изображает свою испытательную установку, мне делается сначала смешно, а потом плохо.
xxx: Общее в наших противуположных ситуациях одно: отец всегда ворчит.
|
|
573
xxx:
А вот как в языковую подготовку адекватно впихнуть компетенции по выполнению требований охраны труда и здоровья на рабочем месте, не заставляя студентов вместо эссе писать инструкции по ТБ - вот это вопрос.
yyy:
А так и писать. Эссе на тему Бивис и Батхед на производстве. Или Истории транспортировщика Крауса. Или О влиянии продолжительности рабочего дня и количества рабочих дней в неделе на качество работы и количество травм.
Можно многое придумать. Было бы желание.
|
|
574
- Почему компьютерщику трудно устроится на работу ?
- Потому что он не умеет писать. Все на клавиатуре да на клавиатуре.
|
|
575
Война в Хуторовке
(Рассказал Александр Васильевич Курилкин 1935 года рождения)
Вы за мной записываете, чтобы люди прочли. Так я прошу – сделайте посвящение всем детям, которые застали войну. Они голодали, сиротствовали, многие погибли, а другие просто прожили эти годы вместе со всей страной. Этот рассказ или статья пусть им посвящается – я вас прошу!
Как мы остались без коровы перед войной, и как война пришла, я вам в прошлый раз рассказал. Теперь – как мы жили. Сразу скажу, что работал в колхозе с 1943 года. Но тружеником тыла не являюсь, потому что доказать, что с 8 лет работал в кузнице, на току, на полях - не представляется возможным. Я не жалуюсь – мне жаловаться не на что – просто рассказываю о пережитом.
Как женщины и дети трудились в колхозе
Деревня наша Хуторовка была одной из девяти бригад колхоза им. Крупской в Муровлянском районе Рязанской области. В деревне было дворов пятьдесят. Мы обрабатывали порядка 150 га посевных площадей, а весь колхоз – примерно 2000 га черноземных земель. Все тягловые функции выполнялись лошадьми. До войны только-только началось обеспечение колхозов техникой. Отец это понял, оценил, как мы теперь скажем, тенденцию, и пошел тогда учиться на шофера. Но началась война, и вся техника пошла на фронт.
За первый месяц войны на фронт ушли все мужчины. Осталось человек 15 - кто старше 60 лет и инвалиды. Работали в колхозе все. Первые два военных года я не работал, а в 1943 уже приступил к работе в колхозе.
Летом мы все мальчишки работали на току. Молотили круглый год, бывало, что и ночами – при фонарях. Мальчишек назначали – вывозить мякину. Возили её на санях – на току всё соломой застелено-засыпано, потому сани и летом отлично идут. Лопатами в сани набиваем мякину, отвозим-разгружаем за пределами тока… Лугов в наших местах нет, нет и сена. Поэтому овсяная и просяная солома шла на корм лошадям. Ржаная солома жесткая – её брали печи топить. Всю тяжелую работу выполняли женщины.
В нашей деревне была одна жатка и одна лобогрейка. Это такие косилки на конной тяге. На лобогрейке стоит или сидит мужчина, а в войну, да и после войны – женщина, и вилами сбрасывает срезанные стебли с лотка. Работа не из легких, только успевай пот смахивать, потому – лобогрейка. Жатка сбрасывает сама, на ней работать легче. Жатка скашивает рожь или пшеницу. Следом женщины идут со свяслами (свясло – жгут из соломы) и вяжут снопы… Старушки в деревне заранее готовят свяслы обычно из зеленой незрелой ржи, которая помягче. Свяслы у вязальщиц заткнуты за пояс слева. Нарукавники у всех, чтобы руки не колоть стерней. В день собирали примерно по 80-90 снопов каждая. Копна – 56 снопов. Скашиваются зерновые культуры в период молочной спелости, а в копнах зерно дозревает до полной спелости. Потом копны перевозят на ток и складывают в скирды. Скирды у нас складывали до четырех метров высотой. Снопы в скирду кладутся колосьями внутрь.
Ток – место оборудованное для молотьбы. Посевных площадей много. И, чтобы не возить далеко снопы, в каждой деревне оборудуются токи.
При молотьбе на полок молотилки надо быстро подавать снопы. Это работа тяжелая, и сюда подбирались четыре женщины физически сильные. Здесь часто работала моя мама. Работали они попарно – двое подают снопы, двое отдыхают. Потом – меняются. Где зерно выходит из молотилки – ставят ящик. Зерно ссыпается в него. С зерном он весит килограмм 60-65. Ящик этот они носили по двое. Двое понесли полный ящик – следующая пара ставит свой. Те отнесли, ссыпали зерно, вернулись, второй ящик уже наполнился, снова ставят свой. Тоже тяжелая работа, и мою маму сюда тоже часто ставили.
После молотьбы зерно провеивали в ригах. Рига – длинный высокий сарай крытый соломой. Со сквозными воротами. В некоторые риги и полуторка могла заезжать. В ригах провеивали зерно и складывали солому. Провеивание – зерно с мусором сыпется в воздушный поток, который отделяет, относит полову, ость, шелуху, частички соломы… Веялку крутили вручную. Это вроде огромного вентилятора.
Зерно потом отвозили за 10 километров на станцию, сдавали в «Заготзерно». Там оно окончательно доводилось до кондиции – просушивалось.
В 10 лет мы уже пахали поля. В нашей бригаде – семь или девять двухлемешных плугов. В каждый впрягали пару лошадей. Бригадир приезжал – показывал, где пахать. Пройдешь поле… 10-летнему мальчишке поднять стрелку плуга, чтобы переехать на другой участок – не по силам. Зовешь кого-нибудь на помощь. Все лето пахали. Жаркая погода была. Пахали часов с шести до десяти, потом уезжали с лошадьми к речушке, там пережидали жару, и часа в три опять ехали пахать. Это время по часам я теперь называю. А тогда – часов не было ни у кого, смотрели на солнышко.
Работа в кузнице
Мой дед до революции был богатый. Мельница, маслобойка… В 1914 году ему, взамен призванных на войну работников, власти дали двух пленных австрийцев. В 17 году дед умер. Один австриец уехал на родину, а другой остался у нас и женился на сестре моего отца. И когда все ушли на фронт, этот Юзефан – фамилия у него уже наша была – был назначен бригадиром.
В 43-м, как мне восемь исполнилось, он пришел к нам. Говорит матери: «Давай парня – есть для него работа!» Мама говорит: «Забирай!»
Он определил меня в кузню – меха качать, чтобы горно разжигать. Уголь горит – надымишь, бывало. Самому-то дышать нечем. Кузнец был мужчина – вернулся с фронта по ранению. Классный был мастер! Ведь тогда не было ни сварки, ни слесарки, токарки… Все делалось в кузне.
Допустим - обручи к тележным колесам. Листовой металл у него был – привозили, значит. Колеса деревянные к телеге нестандартные. Обруч-шина изготавливался на конкретное колесо. Отрубит полосу нужной длины – обтянет колесо. Шатуны к жаткам нередко ломались. Варил их кузнечной сваркой. Я качаю меха - два куска металла разогреваются в горне докрасна, потом он накладывает один на другой, и молотком стучит. Так металл сваривается. Сегменты отлетали от ножей жатки и лобогрейки – клепал их, точил. Уж не знаю – какой там напильник у него был. Уже после войны привезли ему ручной наждак. А тут - привезут плуг - лемеха отвалились – ремонтирует. Тяжи к телегам… И крепеж делал - болты, гайки ковал, метчиками и лерками нарезал резьбы. Пруток какой-то железный был у него для болтов. А нет прутка подходящего – берет потолще, разогревает в горне, и молотком прогоняет через отверстие нужного диаметра – калибрует. Потом нарезает леркой резьбу. Так же и гайки делал – разогреет кусок металла, пробьет отверстие, нарезает в нем резьбу метчиком. Уникальный кузнец был! Насмотрелся я много на его работу. Давал он мне молоточком постучать для забавы, но моя работа была – качать меха.
Беженцы
В 41 году пришли к нам несколько семей беженцев из Смоленска - тоже вклад внесли в работу колхоза. Расселили их по домам – какие побольше. У нас домик маленький – к нам не подселили.
Некоторые из них так у нас и остались. Их и после войны продолжали звать беженцами. Можно было услышать – Анька-эвакуированная, Машка-эвакуированная… Но большая часть уехали, как только Смоленск освободили.
Зима 41-го и гнилая картошка
Все знают, особенно немцы, что эта зима была очень морозная. Даже колодцы замерзали. Кур держали дома в подпечке. А мы – дети, и бабушка фактически на печке жили. Зимой 41-го начался голод. Конечно, не такой голод, как в Ленинграде. Картошка была. Но хлеб пекли – пшеничной или ржаной муки не больше 50%. Добавляли чаще всего картошку. Помню – два ведра мама намоет картошки, и мы на терке трем. А она потом добавляет натертую картошку в тесто. И до 50-го года мы не пекли «чистый» хлеб. Только с наполнителем каким-то. Я в 50-м году поехал в Воскресенск в ремесленное поступать – с собой в дорогу взял такой же хлеб наполовину с картошкой.
Голодное время 42-го перешло с 41-го. И мы, и вся Россия запомнили с этого года лепешки из гнилого мороженого картофеля. Овощехранилищ, как сейчас, не было. Картошку хранили в погребах. А какая в погреб не помещалась - в ямах. Обычная яма в земле, засыпанная, сверху – шалашик. И семенную картошку тоже до весны засыпали в ямы. Но в необычно сильные морозы этой зимы картошка в ямах сверху померзла. По весне – погнила. Это и у нас в деревне, и сколько я поездил потом шофером по всей России – спрашивал иной раз – везде так. Эту гнилую картошку терли в крахмал и пекли лепешки.
Банды дезертиров
Новостей мы почти не знали – радио нет, газеты не доходят. Но в 42-м году народ как-то вдохновился. Притерпелись. Но тут появились дезертиры, стали безобразничать. Воровали у крестьян овец.
И вот через три дома от нас жил один дедушка – у него было ружьё. И с ним его взрослый сын – он на фронте не был, а был, видимо, в милиции. Помню, мы раз с мальчишками пришли к ним. А этот сын – Николай Иванович – сидел за столом, патрончики на столе стояли, баночка – с маслом, наверное. И он вот так крутил барабан нагана – мне запомнилось. И потом однажды дезертиры на них может даже специально пошли. Началась стрельба. Дезертиры снаружи, - эти из избы отстреливались. Отбились они.
Председателем сельсовета был пришедший с войны раненный офицер – Михаил Михайлович Абрамов. Дезертиры зажгли его двор. И в огонь заложили видимо, небольшие снаряды или минометные мины. Начало взрываться. Народ сбежался тушить – он разгонял, чтобы не побило осколками. Двор сгорел полностью.
Приехал начальник милиции. Двоих арестовал – видно знал, кого, и где находятся. Привел в сельсовет. А до района ехать километров 15-20 на лошади, дело к вечеру. Он их связал, посадил в угол. Он сидел за столом, на столе лампа керосиновая засвечена… А друзья тех дезертиров через окно его застрелили.
После этого пришла группа к нам в деревню – два милиционера, и еще несколько мужчин. И мой дядя к ним присоединился – он только-только пришел с фронта демобилизованный, был ранен в локоть, рука не разгибалась. Ручной пулемет у них был. Подошли к одному дому. Кто-то им сказал, что дезертиры там. Вызвали из дома девушку, что там жила, и её стариков. Они сказали, что дома больше никого нет. Прошили из пулемета соломенную крышу. Там действительно никого не оказалось. Но после этого о дезертирах у нас ничего не было слышно, и всё баловство прекратилось.
Новая корова
В 42 году получилась интересная вещь. Коровы-то у нас не было, как весной 41-го продали. И пришел к нам Василий Ильич – очень хороший старичок. Он нам много помогал. Лапти нам, да и всей деревне плел. Вся деревня в лаптях ходила. Мне двое лаптей сплел. Как пахать начали – где-то на месяц пары лаптей хватало. На пахоте – в лаптях лучше, чем в сапогах. Земля на каблуки не набивается.
И вот он пришел к нашей матери, говорит: «У тебя овцы есть? Есть! Давай трех ягнят – обменяем в соседней деревне на телочку. Через два года – с коровой будете!»
Спасибо, царствие теперь ему небесное! Ушел с ягнятами, вернулся с телочкой маленькой. Тарёнка её звали. Как мы на неё радовались! Он для нас была – как светлое будущее. А растили её – бегали к ней, со своего стола корочки и всякие очистки таскали. Любовались ею, холили, гладили – она, как кошка к нам ластилась. В 43-м огулялась, в 44-м отелилась, и мы – с молоком.
1943 год
В 43-м жизнь стала немножко улучшаться. Мы немножко подросли – стали матери помогать. Подросли – это мне восемь, младшим – шесть и четыре. Много работы было на личном огороде. 50 соток у нас было. Мы там сеяли рожь, просо, коноплю, сажали картошку, пололи огород, все делали.
Еще в 43 году мы увидели «студебеккеры». Две машины в наш колхоз прислали на уборочную – картошку возить.
Учеба и игры
У нас был сарай для хранения зерна. Всю войну он был пустой, и мы там с ребятней собирались – человек 15-20. И эвакуированные тоже. Играли там, озоровали. Сейчас дети в хоккей играют, а мы луночку выкопаем, и какую-нибудь банку консервную палками в эту лунку загоняем.
В школу пошел – дали один карандаш. Ни бумаги, ни тетради, ни книжки. Десять палочек для счета сам нарезал. Тяжелая учеба была. Мать раз где-то бумаги достала, помню. А так – на газетах писали. Торф сырой, топится плохо, - в варежках писали. Потом, когда стали чернилами писать – чернила замерзали в чернильнице. Непроливайки у нас были. Берёшь её в руку, зажмешь в кулаке, чтобы не замерзла, и пишешь.
Очень любил читать. К шестому классу прочел все книжки в школьной библиотеке, и во всей деревне – у кого были в доме книги, все прочитал.
Военнопленные и 44-й год
В 44-м году мимо Хуторовки газопровод копали «Саратов-Москва». Он до сих пор функционирует. Трубы клали 400 или 500 миллиметров. Работали там пленные прибалтийцы.
Уже взрослым я ездил-путешествовал, и побывал с экскурсиями в бывших концлагерях… В Кременчуге мы получали машины – КРАЗы. И там был мемориал - концлагерь, в котором погибли сто тысяч. Немцы не кормили. Не менее страшный - Саласпилс. Дети там погублены, взрослые… Двое воскресенских через него прошли – Тимофей Васильевич Кочуров – я с ним потом работал. И, говорят, что там же был Лев Аронович Дондыш. Они вернулись живыми. Но я видел стволы деревьев в Саласпилсе, снизу на уровне человеческого роста тоньше, чем вверху. Люди от голода грызли стволы деревьев.
А у нас недалеко от Хуторовки в 44-м году сделали лагерь военнопленных для строительства газопровода. Пригнали в него прибалтийцев. Они начали рыть траншеи, варить и укладывать трубы… Но их пускали гулять. Они приходили в деревню – меняли селедку из своих пайков на картошку и другие продукты. Просто просили покушать. Одного, помню, мама угостила пшенкой с тыквой. Он ещё спрашивал – с чем эта каша. Мама ему объясняла, что вот такая тыква у нас растет. Но дядя мой, и другие, кто вернулся с войны, ругали нас, что мы их кормим. Считали, что они не заслуживают жалости.
44 год – я уже большой, мне девять лет. Уже начал снопы возить. Поднять-то сноп я еще не могу. Мы запрягали лошадей, подъезжали к копне. Женщины нам снопы покладут – полторы копны, вроде бы, нам клали. Подвозим к скирду, здесь опять женщины вилами перекидывают на скирд.
А еще навоз вывозили с конного двора. Запрягаешь пару лошадей в большую тачку. На ней закреплен ящик-короб на оси. Ось – ниже центра тяжести. Женщины накладывают навоз – вывозим в поле. Там качнул короб, освободил путы фиксирующие. Короб поворачивается – навоз вывалился. Короб и пустой тяжелый – одному мальчишке не поднять. А то и вдвоем не поднимали. Возвращаемся – он по земле скребет. Такая работа была у мальчишек 9-10 лет.
Табак
Табаку очень много тогда сажали – табак нужен был. Отливали его, когда всходил – бочками возили воду. Только посадят – два раза в день надо поливать. Вырастет – собирали потом, сушили под потолком… Мать листву обирала, потом коренюшки резала, в ступе толкла. Через решето высевала пыль, перемешивала с мятой листвой, и мешка два-три этой махорки сдавала государству. И на станцию ходила – продавала стаканами. Махорку носила туда и семечки. А на Куйбышев санитарные поезда шли. Поезд останавливается, выходит медсестра, спрашивает: «Сколько в мешочке?» - «10 стаканов». Берет мешочек, уносит в вагон, там высыпает и возвращает мешочек и деньги – 100 рублей.
Сорок пятый и другие годы
45,46,47 годы – голод страшный. 46 год неурожайный. Картошка не уродилась. Хлеба тоже мало. Картошки нет – мать лебеду в хлеб подмешивала. Я раз наелся этой лебеды. Меня рвало этой зеленью… А отцу… мать снимала с потолка старые овечьи шкуры, опаливала их, резала мелко, как лапшу – там на коже ещё какие-то жирочки остаются – варила долго-долго в русской печке ему суп. И нам это не давала – только ему, потому что ему далеко ходить на работу. Но картошки все-таки немного было. И она нас спасала. В мундирчиках мать сварит – это второе. А воду, в которой эта картошка сварена – не выливает. Пару картофелин разомнет в ней, сметанки добавит – это супчик… Я до сих пор это люблю и иногда себе делаю.
Про одежду
Всю войну и после войны мы ходили в домотканой одежде. Растили коноплю, косили, трепали, сучили из неё нитки. Заносили в дом станок специальный, устанавливали на всю комнату. И ткали холстину - такая полоса ткани сантиметров 60 шириной. Из этого холста шили одежду. В ней и ходили. Купить готовую одежду было негде и не на что.
Осенью 45-го, помню, мать с отцом съездили в Моршанск, привезли мне обнову – резиновые сапоги. Взяли последнюю пару – оба на правую ногу. Такие, почему-то, остались в магазине, других не оказалось. Носил и радовался.
Без нытья и роптания!
И обязательно скажу – на протяжении всей войны, несмотря на голод, тяжелый труд, невероятно трудную жизнь, роптания у населения не было. Говорили только: «Когда этого фашиста убьют! Когда он там подохнет!» А жаловаться или обижаться на Советскую власть, на жизнь – такого не было. И воровства не было. Мать работала на току круглый год – за все время только раз пшеницы в кармане принесла – нам кашу сварить. Ну, тут не только сознательность, но и контроль. За килограмм зерна можно было получить три года. Сосед наш приехал с войны раненый – назначили бригадиром. Они втроем украли по шесть мешков – получили по семь лет.
Как уехал из деревни
А как я оказался в Воскресенске – кто-то из наших разнюхал про Воскресенское ремесленное училище. И с 1947 года наши ребята начали уезжать сюда. У нас в деревне ни надеть, ни обуть ничего нет. А они приезжают на каникулы в суконной форме, сатиновая рубашка голубенькая, в полуботиночках, рассказывают, как в городе в кино ходят!..
В 50-м году и я решил уехать в Воскресенск. Пришел к председателю колхоза за справкой, что отпускает. А он не дает! Но там оказался прежний председатель – Михаил Михайлович. Он этому говорит: «Твой сын уже закончил там ремесленное. Что же ты – своего отпустил, а этого не отпускаешь?»
Так в 1950 году я поступил в Воскресенское ремесленное училище.
А, как мы туда в лаптях приехали, как учился и работал потом в кислоте, как ушел в армию и служил под Ленинградом и что там узнал про бои и про блокаду, как работал всю жизнь шофёром – потом расскажу.
|
|
577
Урок в шестом классе. Учительница поворачивается к доске, что-то пишет, вдруг из-за спины раздается смех. Она резко поворачивается и спрашивает у Коли: - Ты чему так обрадовался? - Я вашу одну сиську видел, когда платье распахнулось. - Убирайся, негодник! В школу можешь не приходить пять дней! Она делает запись в журнале, в классе раздается опять смех: - А ты, Василий, чему смеешься? - Я обе ваши сиськи увидел! - Вон из класса, чтобы я тебя три недели в школе не видела! После этого в классе воцарилась жуткая тишина, учительница разнервничалась, подошла к доске, начала писать опять и уронила мел. Наклонилась, подняла его, в классе опять смех. Оборачивается, с последней парты поднялся Жорик и стал складывать свои тетрадки. Учительница спрашивает: - В чем дело? - После того, что я только что увидел, мне образования не получить вообще!
|
|
578
Войну мы встретили в Луге, где папа снял на лето дачу. Это 138 километров на юго-запад от Ленинграда, как раз в сторону немцев. Конечно же, войны мы не ожидали. Уехали мы туда в конце мая. 15 июня сестренке Лиле исполнился год, она уже ходила. Мне – семь. Я её водил за ручку. Было воскресенье. Утром мы с мамой отправились на базар. Возвращаемся – на перекрестке перед столбом с репродуктором толпа. Все слушают выступление Молотова.
Буквально через месяц мы эту войну «понюхали». Начались бомбежки, артобстрелы… На улице полно военных… У меня про это есть стихи. Прочту отрывок.
Летом сорок первого решили,
Что мы в Луге будем отдыхать.
Папа снял там дачу. Мы в ней жили…
Если б знать нам, если б только знать…
Рёв сирен, бомбёжки, артобстрелы, -
Вижу я, как будто наяву.
Лилечку пытаюсь неумело
Спрятать в щель, отрытую в саду.
Как от немцев вырваться успели
Ночью под бомбёжкой и стрельбой?
Вот вокзал «Варшавский». Неужели
Живы мы, приехали домой?
Из Луги в Ленинград мы уехали буквально на последнем поезде.
В Ленинграде мама сразу пошла работать в швейное ателье – тогда вышло постановление правительства, что все трудоспособные должны работать. В ателье они шили ватники, бушлаты, рукавицы – всё для фронта.
Папа работал на заводе заместителем начальника цеха. Август, наверное, был, когда его призвали. На фронт он ушел командиром пехотного взвода. В конце октября он получил первое ранение. Мама отправила меня к своей сестре, а сама каждый день после работы отправлялась к отцу в госпиталь. Лилечка была в круглосуточных яслях, и мы её не видели до весны.
Госпиталь вторым стал маме домом:
Муж – работа – муж, так и жила.
Сколько дней? Да две недели ровно
Жил тогда у тёти Сони я.
Второй раз его ранили весной 42-го. Мы жили на Васильевском острове. В «Меньшиковском дворце» был госпиталь – в семи минутах ходьбы от нашего дома. И мама меня туда повела.
Плохо помню эту встречу с папой.
Слезы, стоны крики, толкотня,
Кровь, бинты, на костылях солдаты,
Ругань, непечатные слова…
В 1 класс я пошел весной 42-го в Ленинграде. Всю зиму школы не работали – не было освещения, отопления, водоснабжения и канализации. А весной нас собрали в первом классе. Но я уже бегло читал, и мне было скучно, когда весь класс хором учил алфавит. Писать учиться – да – там начал. Потому что сам научился не столько писать, сколько рисовать печатные буквы. И запомнился мне томик Крылова.
«Крылов запомнился мне. Дело было в мае,
Я с книжкой вышел на «Большой» и сел читать
И вдруг мужчина подошёл и предлагает
Мне эту книжку интересную - продать.
Я молчу, растерян и не знаю,
Что ответить. Он же достаёт
Чёрствый хлеб. Кусок. И улыбаясь
Мне протягивает чуть не прямо в рот.
Дрогнул я, недолго упирался.
Он ушёл, а я меж двух огней:
Счастье - вкусом хлеба наслаждался,
Горе - жаль Крылова, хоть убей».
У мамы была рабочая карточка. С конца ноября её полагалось 250 граммов хлеба. И мои 125 граммов на детскую карточку.
Мама вечером приходила с работы – приносила паек. Я был доходягой. Но был поражен, когда одноклассник поделился радостью, что его мама умерла, а её хлебные карточки остались. Поступки и мысли людей, медленно умирающих от ужасающего голода нельзя оценивать обычными мерками. Но вот эту радость своего одноклассника я не смог принять и тогда.
Что там дальше было? Хватит стона!
К нам пришло спасение – весна!
Только снег сошёл – на всех газонах
Из земли проклюнулась трава.
Мама её как-то отбирала,
Стригла ножницами и – домой,
Жарила с касторкой. Мне давала.
И я ел. И запивал водой.
Лиля была в круглосуточных яслях. Их там кормили, если можно так сказать. Когда мы перед эвакуацией её забрали, она уже не могла ни ходить, ни говорить… Была – как плеть. Мы её забрали в последний день – сегодня вечером надо на поезд, и мы её взяли. Ещё бы чуть-чуть, и её саму бы съели. Это метафора, преувеличение, но, возможно, не слишком сильное преувеличение.
Сейчас опубликованы документальные свидетельства случаев канибализма в блокадном Ленинграде. А тогда об этом говорили, не слишком удивлялясь. Это сейчас мы поражаемся. А тогда… Голод отупляет.
В коммуналке нас было 12 семей. И вот представьте – ни воды, ни света, ни отопления… Печами-буржуйками обеспечили всех централизовано. Их изготавливали на заводе, может быть и не на одном заводе, и раздавали населению. Топили мебелью. Собирали деревяшки на улице, тащили что-то из разрушенных бомбежками и артобстрелами домов. Помню, как разбирали дома паркет и топили им «буржуйку».
Эвакуация
А летом 42 года нас эвакуировали. Единственный был узкий коридор к берегу Ладоги, простреливаемый, шириной два километра примерно. Привезли к берегу.
«На Ладоге штормит. Плывет корабль.
На палубе стоят зенитки в ряд.
А рядом чемоданы, дети, бабы.
Они все покидают Ленинград.
Как вдруг – беда! Откуда не возьмись
Далёкий гул фашистских самолётов.
Сирена заревела. В тот же миг
Команды зазвучали. Топот, крик.
И вот уже зенитные расчёты
Ведут огонь… А самолёт ревёт,
Свист бомб, разрывы, детский плач и рёв.
Недолго длился бой, минут пятнадцать.
Для пассажиров – вечность. Дикий страх
Сковал людей, им тут бы в землю вжаться,
Но лишь вода кругом. И на руках
Детишки малые. А рядом - взрывы.
Летят осколки, смерть неумолимо
Всё ближе, ближе. Немцы нас бомбят
И потопить корабль норовят.
…Фашистов отогнали. Тишина.
И мама принялась … будить меня.
Я крепко спал и ничего не видел.
Со слов её всё это написал.
А мама удивлялась: «Как ты спал?»
Потом – поезд. Целый месяц мы в теплушке ехали в Сибирь. Каждые 20-30 минут останавливались – пропускали встречные поезда на фронт. Обычно утром на станции к вагонам подавали горячую похлебку. Иногда это была фактически вода. Днем выдавали сухой паек. Но мы все страдали диареей – пищеварительная система после длительного голода плохо справлялась с пищей. Поэтому, как только остановка, благо они были частыми, мы все либо бежали в кусты, либо лезли под вагоны. Было не до приличий.
В Сибири
Приехали в Кемеровскую область. Три дня жили на станции Тяжин – ждали, когда нас заберут в назначенную нам для размещения деревню. Дорог – нет. Только просека. Приехали за нами на станцию подводы.
Деревня называлась Воскресенка.
Почти полсотни стареньких домов.
Была там школа, в ней библиотека,
Клуб, пара сотен баб и стариков.
Начальство: сельсовет и председатель -
Владимир Недосекин (кличка – «батя»),
Большая пасека, конюшни две,
Свинарник, птичник, ферма на реке.
Я не могу не вспомнить удивленья
У местных жителей, когда они
Узнали вдруг, что (Боже, сохрани!)
Приехали какие-то… евреи.
И посмотреть на них все к маме шли,
(Тем более, к портнихе). Ей несли
Любые тряпки, старые одежды,
Пальто и платья, нижнее бельё.
Всё рваное. Несли его с надеждой:
Починит мама, либо перешьёт.
Купить одежду было невозможно,
Но сшить чего-то – очень даже можно.
Вокруг деревни – тайга, поля… Речка Воскресенка. Ни телефона, ни электричества, ни радиоточки в деревне не было. Почту привозили со станции два раза в месяц. В Воскресенку я приехал доходягой. Примерно за месяц отъелся.
«Соседи удивлялись на меня,
Как целый котелок картошки
Съедал один…»
Мама была потомственная портниха. С собой она привезла швейную машинку Зингер. И на этой машинке обшивала весь колхоз. Нового-то ничего не шила – не с чего было. Ни у кого не было и неоткуда было взять отрез ткани. Перешивала, перелицовывала старые вещи. Приносили тряпки старые рваные. Мама из них выкраивала какие-то лоскуты, куски – что-то шила. Расплачивались с ней продуктами. Ниток мама много взяла с собой, а иголка была единственная, и этой иголкой она три года шила всё подряд. Когда обратно уезжали – машинку уже не повезли. Оставили там. А туда ехали – отлично помню, что восемь мест багажа у нас было, включая машинку. Чемоданы, мешки…
В Воскресенку мы приехали в августе, и меня снова приняли в первый класс. Но, поскольку я бегло читал, писать скоро научился, после первого класса перевели сразу в третий.
В то лето в Воскресенке поселились
Четыре ленинградские семьи.
И пятая позднее появилась -
Немецкая, с Поволжья. Только им
В отличие от нас, жилья не дали.
Они не то, что жили – выживали,
В сарае, на отшибе, без еды.
(Не дай нам Бог, хлебнуть такой беды.)
К тому же, мать детей – глава семейства
На русском языке – ни в зуб ногой.
И так случилось, с просьбою любой
Она шла к маме со своим немецким.
Ей мама помогала, как могла…
Всё бесполезно… Сгинула семья.
Не скрою, мне их очень жалко было…
Однажды немка к маме привела
Сыночка своего и попросила
Устроить в школу. Мама с ней пошла
К соседу Недосекину. Тот долго
Искал предлог, но, видя, нет предлога,
Что б немке отказать, он порешил:
«Скажи учителям, я разрешил».
И сын учился в том же первом классе,
В котором был и я. Но вдруг пропал.
Его никто, конечно, не искал.
Нашёлся сам… Конец их был ужасен…
От голода они лишились сил…
Зимой замёрзли. (Господи, прости!)…
Победа
Уже говорил, что связь с внешним миром у нас там была раз в две недели. Потому о Победе мы узнали с запозданием:
Немедленно всех в школу вызывают.
Зачем? И мы с друзьями все гадаем:
Какие ещё срочные дела?
«Что?», «Как?» Победа к нам пришла!
Нет, не пришла - ворвалась и взорвалась!
Учительница целовала нас
И строила по парам каждый класс,
Вот, наконец, со всеми разобралась,
«Ты – знамя понесёшь, ты – барабан,
Вперёд, за мной!» А где–то, уж баян
Наяривает. Бабы выбегают,
Смеются, плачут, песни голосят,
Друг друга все с победой поздравляют.
И - самогонку пьют! И поросят
Собрались резать. В клубе будет праздник!
Сегодня двадцать третье мая!... Разве
Девятого окончилась война!?
Как долго к нам в деревню почта шла...»
С Победой – сразу стали думать, как возвращаться домой. Нужно было, чтобы нас кто-то вызвал официально. Бумага от родственников - вызов – заверенный властью, райсоветом.
От маминого брата пришла из Ленинграда такая бумага. Нам разрешили ехать. На лошади мой друг и одноклассник отвез нас в Тяжин. Довез до станции, переночевал с нами на вокзале, и утром поехал обратно. Сейчас представить такое – 11-летний мальчик на телеге 30 километров один по тайге… А тогда – в порядке вещей… И я умел запрягать лошадь. Взять лошадь под уздцы, завести её в оглобли, упряжь надеть на неё… Только у меня не хватало сил стянуть супонью хомут.
А мы на станции ждали теплушку. Погрузились, и недели две, как не больше, ехали в Ленинград.
Вернулись – мама пошла работать в ателье. Жили мы небогато, прямо скажем, - голодно. Поэтому после 7 класса я пошел работать на часовой завод. Два года работал учеником, учился в вечерней школе. На третий год мне присвоили 4 разряд. Но впервые после Победы я досыта наелся только в армии, когда после окончания вечерней школы поступил в Артиллерийское военное техническое училище. Дальше – служба, военная академия, ещё служба, работа «на оборонку», развал страны… - но это уже другая история.
А стихи начал писать только лет в 50. Сестра попросила рассказать о своем и её детстве, о блокаде, о войне, о том, чего она не могла запомнить в силу малого возраста - ответил ей стихами.
***
Рассказал - Семен Беляев. Записал - Виктор Гладков. В текст включены фрагменты поэмы Семена Беляева "Ленинградская блокада".
|
|
579
#28 21/02/2020 - 10:08. Автор: bаklаn Когда технологии дойдут до того, что писать в мессенджеры и соцсети мы будем не руками, а силой мысли, главное не забыть сделать так, чтобы кнопку « отправить» нужно было всё-таки обязательно нажимать пальцем=============== ====== сёма вы поц, кто пишет в месенждеры и соцсети мыслью не обладают
|
|
581
Кто не был в Европе, остерегайтесь туалетов, не по нашим мозгам они! ... в Штутгарте малая нужда заставила зайти вечером в уличный общественный биотуалет, одноместная кабинка, очень аккуратная, блестящая, чистая, напичкан датчиками и управляется компьютером. Бросаешь в прорезь двери монетку 2 евро, двери автоматически открываются, зажигается свет, заходишь, двери закрываются. Клаустрофобией не страдаю, но так как всю жизнь занимаюсь электроникой и компьютерными программами, немного напрягает. Ну сделал я свои дела, нужно выходить, а кнопки для открытия двери никакой нет. Инструкций тоже. Что тупой что ли, инструкцию по пользованию сортиром тебе писать? Включаю свою логику, как немцы программу управления написали, зашел поднял крышку унитаза, слил воду, закрыл крышку. Может датчик какой заело? Повторяю процесс. Дверь не открывается. Может на крышку сесть надо, потом встать, потом слив воды? Повторяю процесс. Дверь не открывается. Так. Что забыл? Может руки помыть? Еще раз повторяю процесс сначала. Подношу руку к крану, датчик срабатывает, вода течет, потом автоматически выключается, в надежде и с грустью смотрю на дверь не открывается. Перспектива ночевать в навороченном немецком толчке меня не вдохновила. Кричу своему товарищу, оставшемуся снаружи (везунчик): "Женя, эта зараза меня не выпускает!" Он пытается дать взятку туалету, засовывая монетку в прорезь. Автомат не умолим, не берет, и все. На пинки и удары тоже не реагирует. Женя кричит: "Держись, сейчас полицию вызову!" От нечего делать, повторяю процесс, умываю руки, включаю фен... фен выключается, дверь открывается. Потом где-то прочитал историю, как чувак в такой же навороченный туалет во Франции ходил. Заплатив положенные сантимы, наш соотечественник не мог и предположить, что все внутри кабинки является стерильно чистым, а по сему, как и положено чистоплотному гомосапиенсу, залез ногами на унитаз... В компьютерных мозгах туалета нестыковка: датчик пола отключен, значит, человек вышел, вода не слита, что-то не так, включил дезинфекцию. Чувак на горшке сидит, свои дела делает, а тут свет выключился, и на него душ из дезраствора как ливанет! Он с унитаза спрыгнул, компьютер вообще заклинило: дверь закрыта, а человек появился?! И завис, предварительно включив сушку струями горячего воздуха... Несколько часов спасатели резали вандалоустойчивые двери автогеном, вытаскивая обезумевшего бедолагу из цепких лап парижского туалета. Так что я еще легко отделался!
|
|
582
На автобусной остановке древняя старушка с узлом вещей у ног держит в руках мобильник и неуклюже тыкает дрожащими пальцами в кнопки. Мимо идет молодой человек.
- Унучок, помоги написать смс-сообщение.
- Ну, давай, бабуля. Что писать-то?
- Пиши: "Подлец. Не ищи меня. Я у мамы..."
|
|
586
Идут Пятачок и Винни по лесу. Глядит свинья - лужа на дороге.
Пятачок спрашивает:
- Винни, а можешь лужу выпить?
- Запросто...
Взял и выпил.
Идут дальше, Пятачок опять:
- Винни, а можешь речку выпить?
- Запросто...
Взял и выпил.
- А море можешь?
- Могу.
Выпил.
- А океан???
- Да запросто....
Выпил.
Через час Пятачок по лесу бежит и кричит:
- Звери, СПАСАЙТЕСЬ - Винни ПИСАТЬ захотел!!!!!!!
|
|
590
Веня стоял в отдалении и с тоскливо размышлял, как ему поступить. Он чувствовал, что все проходящие мимо него смотрят, и понимающе ухмыляются. Выждав какое-то время, он с безразличным видом отошел в сторону, чтобы никто ни чего не подумал. Но идти надо было. Он с тоской смотрел на табличку у входа. «Бляяя….почему не могли просто написать КВД. Почему на стене кричаще заманивающе сияли три слова: Кожно-венерический диспансер». Он чуть не застонал.
Веня знал, что сифилис, это будет наименьшее из бед, что ждет его, когда он возьмется за ручку двери. Кто-то из пацанов говорил, что молекула сифилиса живет 30 секунд. Веня никак не мог подгадать, потому, что в дверь кто-то постоянно заходил, и выходил. Наконец ему повезло. Локтем он зацепил ручку, и проскользнул внутрь.
Хлорированное равнодушие холла встретило его белым кафелем и обилием черно-белых фотографий и бумажек, напечатанных в типографии, предупреждающих об опасности случайных встреч. Веня чуть не взвыл от ужаса.
Пару часов назад отстояв в районной поликлинике очередь, в которой были люди по номеркам, по живой очереди, и – только спросить, он, бодро зайдя к дерматологу, деловито буркнул: «Мне справку в бассейн». Врач взял карточку, начал писать справку и вдруг устало снял очки:
- Тебе полных-то лет сколько?
- Четырнадцать.
- Ну, так, милый мой, тебе теперь не к нам.
- А куда?
- Едешь угол Наличной, там КВД, там тебе все выдадут.
- Куда?- недоумение Вени было настолько искренним, что врач заухмылялся.
- КВД. Знаешь что это?
- Вы наверное не поняли. Мне – справку в бассейн!!!! Я здоров. Мне – в бассейн,- Веня пытался объяснить этому тупому доктору, что справка ему нужна - в бассейн.
- Да я понял-понял. Ты по возрасту уже не проходишь. Дуй туда, там все дадут. Все.
Он нажал кнопку. Лампочка за дверями моргнула, и какая-то мамаша с ребенком, выпихнула его за дверь. Он стоял в полном недоумении и прострации. КВД. От самого этого слова веяло заразой. И воспоминания о матросах Колумба – были отнюдь не уважительны.
И вот теперь, чувствуя себя почти голым, он напряженно стоял перед окном, на котором малярной кистью, обреченными красными буквами было написано: «Регистрация». Чтобы никто ничего не подумал. Веня громко и отчетливо прокричал:
- Мне справку в бассейн.
- Чего орешь,- шикнула на него тетя из «окошка», - На направление на первичный прием.
- Какой первичный,- перешел на доверительный шепот Веня, - Мне справку….Я в яхт-клубе... а мы в бассейн ходим, - сбивчиво стал оправдываться он.
- Второй этаж, первичный прием в порядке живой очереди, - и тетя уткнулась в свои дела на столе.
Собрав в кулак волю и мужество, стараясь ни к чему не прикасаться, Веня поднялся на второй этаж.
- Мне справку в бассейн. Кто последний?
Он неуверенно пискнул, увидев разбитную очередь из десятка мужиков, галдевших в коридоре. Мимо независимо промаршировал известный певец, исполняющий песню про то, как хорошо в Комарово. По коридору прошла медсестра.
- Трое первичных проходим.
- Извините, - дернулся Веня.
- Что?
- Мне справку в бассейн.
- Заходи тоже.
Мужики строем вошли в кабинет и замерли ленивой шеренгой. Где-то у стены за столом сидел врач и что-то писал.
- Штаны снимаем, оголяем крайнюю плоть.
- ……я не буду, - тихо охнул Веня.
- Тебе чего?- врач поднял голову.
- Мне… мне справку в бассейн, - тоскливо пробубнил Веня.
- Снимаем рубашку, штаны приспускаем, оголяем крайнюю плоть, - меланхолично ответил врач, возвращаясь к своим бумажкам.
- Я не буду, - твердо ответил Веня.
Мужики заржали:
- Слышь, эскулап, чо ты парня гноишь. Он еще болт не мочил поди, а ты ему – оголяем.
Врач по-Чеховски посмотрел на Веню.
- Так, все вон, а ты ко мне.
Краснея и холодея от ужаса, он подошел ближе.
- Рубашку задери. Аллергии нет? Половой жизнью живешь?
- …….., - что-то невнятно сипел Веня.
- Одевайся, - улыбнулся доктор, - Что за спорт?
- Парусный.
- Ого. Красиво. Сейчас справку напишу, печать в регистратуре.
Начиная любить этого мудрого доктора, путаясь в пуговицах, Веня стал приводить себя в порядок. Сгорая от смущения, он поднял глаза, и увидел на листе ватмана, растянутого где-то под потолком, аскетичную, и по-Хаймовски, емкую фразу. Эта фраза во многом определила ему философский взгляд на будущее. Фраза, которую он бормотал и на «стрелках», и на гонках, да и так, в минуты хандры:
«Все болезни от нервов, только венерические – от удовольствия».
|
|
591
xxx:
Чукча не читатель, чукча смотритель мемов? Куда катимся, пару страничек текста уже в лом осилить.
Зыыы. как мы раньше книги читали? Никто не помнит?
yyy:
Мы читали и сегодня читаем КНИГИ, написанные ПИСАТЕЛЯМИ, а не "пару страничек" высеров различных мимокрокодилов, которые пару слов связать не могут, а уж тем более изложить свою мысль грамотно, доходчиво, со смысловой разбивкой на абзацы и предложения. Это если там вообще есть мысль, а не одно брызганье слюной через стену текста с орфографическими ошибками и случайно разбросанными знаками препинания. Так что спасибо, но нет. Чтобы вас хотели читать, для начала научитесь писать.
|
|
593
Когда я отключал домофон (в квартире ещё жил), сомнений не было никаких — по домофону блямкали только алкаши, забывшие номер своей квартиры, и представители крупной канадской компании. Всех, кого я на самом деле ждал, мог встретить и без домофона.
Когда приехал на телефонный узел отключать стационарный телефон, честно говоря, немного переживал. Я же его когда-то по жуткому блату подключал, очередь была на десятилетия, все мне завидовали: «Офигеть! У тебя в квартире телефон!!?». Думал, девица телефонная удивится, скажет: «Вы что обалдели, по доброй воле телефон отключать?» Но она равнодушно сказала: «Вон там готовые бланки стопкой, только впишите ФИО, адрес и номер телефона…»
Сейчас ломаю голову: а могут быть мобильные телефонные тарифы, вообще не предусматривающие телефонных звонков?? Мне ведь звонят только представители банков, и мошенники (по-моему, это одни и те же люди). Сам я звоню только отцу (в свои 89 он как-то не дружит с мессенджерами). Но ему я найду возможность позвонить.
Гложет, конечно, червячок сомнения: а ну, как все эти мессенджеры-хренессенджеры — ловушка? Отрубят нам интернет со всеми примочками, а у меня даже колокольчика на калитке нет. А потом соображаю: я же тогда письма начну писать! От руки, конечно, не получится, навык утрачен, но на компе напечатаю, потом сам на почту отнесу. Заодно там тушёнки куплю — она у них с 40-х годов стоит, я недавно был, видел. Тушёнка — это вещь надёжная, не то, что интернет. В картошку добавил — вот тебе гуляш, в макароны кинул — спагетти болоньезе! А щи на тушёнке — пальчики оближешь… Так что отключу звонки. Как там пели «Поющие сердца»: «Ты мне больше не звони И не трать напрасно время…»
|
|
595
Стругацкий на Камчатке.
Аркадий Стругацкий окончил Военный институт иностранных языков по специальности переводчика с японского и попал по распределению на Камчатку в начале 50-х годов. Восстановить воспоминания о службе можно по его письмам брату Борису. Аркадий Стругацкий — Борису Стругацкому, октябрь 1952 г., Петропавловск-Камчатский:
«Вот и нашей семье пришлось забраться в страну чудес и удивительного, ставшего буднями. Ибо Камчатка — это гораздо более странное и интересное, чем Курильские острова и Сахалин, взятые вместе. Здесь медведи бродят в полутора десятках километров от города, в изобилии растут грибы и ягоды, в речках шириной в метр водятся рыбы, не умещающиеся в них поперек; из утреннего тумана вырастают снежные вершины, неделями бушуют катаклизмические ливни, гигантские красные муравьи охотятся за кузнечиками. Наблюдаю, записываю, слушаю. Всё ново, интересно. А жизнь здесь трудновата, надо прямо сказать. Ну, что поделаешь. Служить надо.»
Борис Стругацкий считал, что это время очень сильно повлияло на его брата.
«Это был, вероятно, самый живописный период в его жизни», — писал он, — «Аркадию довелось испытать мощное землетрясение. Он был свидетелем страшного удара цунами на Курилах в начале ноября 52-го года». Сослуживец Стругацкого Владимир Ольшанский описал эту трагедию так: «Камчатка не пострадала, но землетрясение ощущалось в полную силу. Нас сильно покачало, а через несколько дней к нам в гарнизон привезли пострадавших и спасенных с Курил. Жили они в солдатских казармах, кормили их из походных солдатских кухонь, а наши жены собирали для них теплые вещи, обувь, постельное белье, ведь было уже довольно холодно. Об этом, естественно, мы в своей газете не писали, запрет был полнейший. Аркадий Натанович летал на Курилы в составе группы офицеров и специально отобранных солдат и сержантов, как нам объяснили, для поддержания порядка. Но мы отлично понимали, что у разведчиков были совершенно другие задания — обезвреживать оставленную японскую агентуру. Аркадий привез с Курил отличную подзорную трубу, и мы с ним иногда вечерами выходили на улицу и смотрели через этот оптический прибор на Луну. Кстати, потом эту трубу я видел у него в Москве».
Аркадий Стругацкий — Борису Стругацкому, декабрь 1952 г. Петропавловск-Камчатский:
«Мой дорогой Боб! Получил твое письмо, вернее — все ваши письма, которые вы когда-либо посылали на Камчатку. Я не писал так долго потому, что был в командировке — самой интересной и богатой впечатлениями в моей жизни. Я был на острове Сюмусю (или Шумшу — ищи у южной оконечности Камчатки). Что я там видел, делал и пережил — писать пока не могу. Скажу только, что побывал в районе, где бедствие, о котором я тебе писал, дало себя знать особенно сильно. Обратно ехал на тральщике и попал в одиннадцатибалльный шторм. Боря, шторм — это не переживание. Это сплошной бред пополам с блевотиной и бессонницей. Ты вцепился в стойку бомбосбрасывателя на корме и тупо глядишь, как накатывается исполинская тяжелая тошнотворного вида волна. Дз-з-з! Тральщик взлетает на ее гребень и наклоняется так, что твой нос оказывается в двух сантиметрах от воды. Желудок обрывается в ноги. Ж-жах! Тральщик проваливается вниз, желудок стремительно летит к горлу.»
Дальневосточный период неоднократно возникает в творчестве Стругацких. В самой первой повести — «Извне» — действие происходит на вулкане Алаид (остров Атласова), куда Аркадия Натановича забросили по заданию во время службы. Командировку на Шумшу братья описали в начальных главах «Четвертого царства». Острова Курильской гряды Парамушир, Шумшу и Онекотан стали местами действия книг «Улитка на склоне» и «Белый конус Алаида». Герои этих произведений находят старинный японский дот и спускаются в подземную крепость.
Всё это не выдумки фантастов, а реальные укрепления, оставшиеся на острове Шумшу после Советско-японской войны. Как видим, служба на Камчатке одного из братьев очень сильно повлияла в дальнейшем на творчество авторов.
(по материалам из биографии Стругацких)
|
|
597
Посетитель: - Доктор, я чувствую и понимаю женщин. Доктор (роняя очки на стол, вполголоса): - Оп-паньки... =.=.=.=.=.=.=.=.=.=.=.=.=.=.=. Бля, как "басню" то сократили... - Здравствуйте, доктор, у меня проблемы. - Присаживайтесь, голубчик, рассказывайте. - У меня погасший взгляд и дергается плечо. Доктор (продолжая писать): - Валерьяночки на ночь и как рукой снимет. - Доктор, ночами мне снится, что я строю подземные пирамиды в Тоскане. Меня страшно беспокоит сохранность фресок и поведение связующего раствора в контакте с грунтовыми водами. Доктор (поднимая глаза): - Что вы говорите? А чем армируете фундамет? Очень рекомендую скрученные по четыре каленые прутья, веками, знаете ли, стоять будут. Обкатанный прием! - Доктор, что-то идет не так. На определителе телефон людей, которые мне не звонили. Все слова на вывесках и афишах, за которые цепляется взгляд, - однокоренные. Мой хомяк не разговаривает со мной четвертый день. Он неподвижно сидит в углу клетки и смотрит на меня взглядом Балрога, целящегося в Гендальфа кончиком бича. Доктор: - Какой, однако, начитанный зверек. Вы не пробовали дать ему русскую классику? - Доктор, я чувствую и понимаю женщин. Доктор (роняя очки на стол, вполголоса): - Оп-паньки...
|
|
598
mfo: пишу работу по педагогике. Надо выбрать про кого писать: Ушинского, Макаренко, Сухомлинского и др. Скучно. В интернете ищу фотки сих деятелей. Вслух рассуждаю: "Фу, этот старый, этот некрасивый, ...о, этот симпатичный. Про него и буду писать". Муж сидит рядом и ржет, такой алгоритм выбора работы он еще не встречал ))))
|
|
599
Кто помнит песню Высоцкого, кто любит страну, тот в теме)
Росгвардии солдат
Всегда готов в наряд
И дурь из ряда в ряд
Он выбивает с навальнят.
Приехал из глубинки
Раздать здесь тумаки.
Начищены ботинки,
Сверкают шлемаки.
Зачищена Болотка,
Шиес, "Платон".
Шагает по России
Обвешанный планктон.
Но первый упал, чаем облит,
За ним второй.
Третий споткнулся о них,
Сломан был строй.
Но каждый из них точно герой
Писать заявленья бегут всей гурьбой.
Ай там и ой.
Был смертный бой.
Можно домой?
|
|