Шутки про говорят - Свежие анекдоты |
2005
Обычный день в грузинской армии.
Сержант зовет солдата:
Эй, обезян, иды суда!
Солдат подходит и говорит:
Товарищ сержант, я нэ обезян!
Сержант берет Устав и читает солдату начало статьи:
"Солдат обезян..."
Проходит время. Солдат вместе с другими солдатами подходят к сержанту и говорят:
Товарищ сержант, вы тоже обезян!
Сержант:
???
Солдат достает Устав и читает:
"Сержант роты обезян..."
Сержант заберает Устав и говорит:
Э-э, тут написано: "Сержант,..
(затем указывает пальцем на роту солдат) и произносит:
... роты обезян..."
|
2008
Кастинг актеров для порнофильма. Приходит парень. На него смотрят: высокий, приятная внешность, хорошо сложен, фактурен. Ему говорят: - Кажется, вы нам подходите. Расскажите немного о себе. Тот отвечает: - Вы знаете, у меня не стоит. Совсем! - Так какого хуя вы сюда пришли?! - Я подумал, может, вам отрицательные герои нужны...
|
|
2010
Пару месяцев назад я читал биографию старика Хэма в литературной обработке Джо Хольдемана, и был там такой прекрасный момент:
Короче, его первая жена потеряла портфель с тремя годами машинописных рукописей в единственном, разумеется, экземпляре. Она зашла в купе, расположилась, вышла по своей надобности, вернулась — всё на месте, а портфеля нет. Там вроде бы была пара романов и много рассказов, которые мы уже никогда не прочитаем.
А выходила она, не поверите, _купить что-нибудь почитать в дороге_.
Говорят, Эрнест очень на неё злился даже тридцать лет спустя. Я могу себе представить: «Овца! У тебя был портфель с лучшей американской прозой со времён Марка Твена! А ты вышла купить что-нибудь почитать?!!»
|
|
2011
Приходит как-то новый русский в антикварный магазин, ну че-нибудь купить, перед братвой выделиться. Подходит к продавцам – мол так и так, за ценой не постою. Те тему быстренько смекнули, достали из кладовки какой-то барабан и говорят:
– Вот, держи. Этот барабан сам Страдивари делал.
– Да ну!
– Точно-точно. У нас фирма солидная и клиентов не дурит.
Ну новый русский, конечно, купил, принес домой, на самое видное место поставил. Позвал как-то он к себе гостей. Ну и в ходе фуршета говорит:
– А вот моя гордость – барабан, который сам Страдивари сделал.
Братва вся как заржет над ним:
– Ну ты и лоханулся. Страдивари же скрипки делал!
Новый русский сразу же собрался и в тот магазин. Через полчаса возвращается и с довольным видом заявляет:
– Эх вы, бл*н. Историю совсем не знаете. Страдивари делал скрипки для лохов, а для нормальных пацанов он делал барабаны!
|
|
2012
Говорят, что людям свойственно приписывать своим домашним животным какие-то там человеческие качества и чувства абсолютно безосновательно, чисто из любви и симпатии. А я просто чувствую, что это живые души, которые волнуются, любят, пугаются, страдают, дружат и ссорятся точно так же, как мы. А может, еще ярче.
Их не надо очеловечивать - они другие. Для меня ближе теория, что человек это тоже животное, тоже другое, но один из видов класса млекопитающих. И приручили мы именно самых себе близких, понятных и по разуму, и по эмоциям. Но главное - по склонности к игре и юмору. Тоскливо было нашим предкам, наверно, среди тучных стад коров и баранов. Нет юмора - значит, только на мясо, молоко и шерсть. Есть юмор - привет, родственная душа!
Во всем мире нашлась только одна нация, для которой собаки традиционное блюдо - это всепожирающие корейцы. Но и там это редчайшая экзотика. Даже еще более всепожирающие китайцы содрогнулись есть собак. Саранчу какую, жуков, пауков, гусениц, гнезда стрижей, вылепленные из помета - пожалуйста. А вот собак - нет.
Если хорошо поискать по планете, можно найти и племена каннибалов. А вот племена традиционных кошкоедов вообще неизвестны. Почему?
Вспоминаю бабушкину кошку Марусю, в Камышлове. Они любили подкалывать друг дружку. Бабушка делала необыкновенно вкусную сметану, и Маруся на нее вдруг подсела.
- Маруся, да хватит тебе уже! Вон как тебя разнесло! И мышей совсем не ловишь!
До сих пор помню этот оскорбленный взгляд Маруси. Она не сказала ни слова. Просто молча и с достоинством удалилась.
А минут через пять началось шоу дохлых мышей у порога. Внутрь она их не заносила, потому что в квартире дохлые мыши ни к чему. Маруся их складировала снаружи, и не ела их принципиально. Типа, голодовку объявила. Длилась эта драма часа два. Наконец бабушка устала сметать мышей в совок, рассмеялась и щедро налила Марусе свежей сметаны. Мир между ними был восстановлен, мышиная осада прекращена тут же.
Сейчас думаю, а может они нарочно тогда устроили для нас, заезжей детворы, эту комедию.
Слово "питомец" к Марусе никак не подходило. Мы, пришлые городские дети, ее своей питомицей никак не считали - ее питали не мы, а бабушка. Но кошка, умеющая добывать мышей хоть из-под земли, в бабушке как в кормилице тоже не нуждалась. Ей нравились бабушкина сметана и сама бабушка.
Мы гордились, когда поймали в соседней реке такую рыбешку, что Маруся ее, внимательно оглядев, решилась съесть. После случая с мышами она походу стала следить за диетой и жратвой увлекалась меньше.
А что же до очеловечивания.. Наоборот, рядом с ней мы чувствовали себя слишком суетливыми, нетерпеливыми, нелепо мечущимися приматами. Открывали в себе все несовершенства нашей породы.
Уже во взрослой жизни, где-то в Тае, я вдруг вспомнил ее, когда увидел одного буддисткого монаха - то же слегка насмешливое, но светлое спокойствие. Как будто они прожили тысячи жизней, и сами над собой прикалываются, что им всё мало.
Однажды во дворе на нее вдруг напал пёс. Юный, нескладный, довольно крупный. Бросился в атаку с задорным лаем. Маруся могла взлететь на дерево, но .. жизнь маленького городка скучна. Когда они скрылись в беге за углом дома, мы взволновались - бросились гурьбой отбивать нашу Марусю от обезумевшего пса.
Не помню уже, на втором ли, третьем круге вокруг рокового дома до нас наконец дошло, что Маруся нас всех просто троллит. Какое-то бесконечное вращение. Когда мы разглядели, как уверенно она держит дистанцию, то вселяя в пса надежды, что он ее наконец схватит за хвост, то повергая его в отчаянье, уходя в отрыв, мы запыхались и остановились. Стали спокойно ждать, когда эта парочка вывернет из противоположного угла. Ну и пропустили самое интересное - Битву. За домом послышалось аццкое шипение, пронзительный взвизг, и кругооборот пса и кошки в природе пошел в обратную сторону - теперь она гналась за ним. Все так же аккуратно соблюдая дистанцию, как на хайвее.
Второй раз я вспомнил о Марусе совсем недавно, перечитывая историю 1812 года - бегства русской армии от Великой Армии Наполеона, в сущности, от всей Европы. От самой границы до Москвы и еще дальше. Было от чего бежать. А потом преследование великого полководца до самого Парижа..
|
|
2014
1 сентября. Урок русского языка. Вовочка спрашивает у молоденькой учительницы:
Марь Иванна, а по*уй пишется слитно или раздельно?
Вовочка, немедленно вон из класса! И чтоб до конца четверти я тебя не видела на своих уроках!
И Вовочка не ходил на русский. Прошел месяц, звонят ему из школы, говорят, на русский ходить уже можно. Приходит он на урок, а там вместо Марьи Ивановны, которая ушла в декрет, старый еврей Арон Моисеевич. Решил Вовочка и с его уроков слинять, задал тот же вопрос:
Арон Моисеевич, а по*уй пишется слитно или раздельно?
Видите ли, молодой человек? Если брать во внимание глубину реки Иордан, то раздельно, а если брать во внимание мое отношение к твоей глупой выходке, то слитно!
|
|
2018
Три моих первых года службы тогда ещё в милиции прошли на привокзальном участке. Чудес по жизни там встречалось много, но запомнился только один случай.
Ошивалась на площади неопределённого возраста цыганка Марьям со своим извечным гадально-попрошайным ремеслом. Что называется "тёртый калач" или "стрелянный воробей" - опытная профессионалка в своём деле. Настолько опытная, что работала в одиночку безо всяких помощниц. Даже когда по вокзалу и вокруг него понатыкали камер, она каким-то внутренним чутьём отыскала несколько "слепых" для них зон, где и обрабатывала клиентов.
У нас в отделении она оказывалась редко, ибо не жадничала особо, не обирая доверчивых лошков до нитки, да и доказать факт "охмурения" зачастую было невозможно. Но меня сразу предупредили - с ней наедине в кабинете никогда не оставаться и не беседовать - заболтает на раз-два.
И вот как-то заступив на дежурство, снова обнаруживаю в нашем "обезьяннике" эту Марьям, сданную по смене. Вникаю в протокол задержания, получалось, что цыганка ходила по окрестным ларькам да магазинам, пытаясь купить что-либо и расплатиться газетным обрывком. Отовсюду её посылали куда подальше, а в относительно дорогом магазине косметики задержали из-за устроенного ею скандала.
Я давай её подкалывать с напарником: "Что это ты, Марьям, решила теперь продавцов охмурять - гипнотизировать? Нехорошо!" А она в ответ: "Почему сразу охмурять? Я честно хотела дочке подарок купить. Она у меня в институт поступила. Пять тысяч на это потратить собиралась. А у меня деньги не берут. Ненастоящие, говорят. А как же ненастоящие, когда я сама купюру сто раз проверила. На, смотри!" И достаёт из складок своих юбок цветной неровный обрывок газеты размером не более советского бумажного рубля.
Мы - ржать. "Что-то не работает на нас твой гипноз, Марьям! Бросай-ка ты это дело. Лучше по-старому лохов гаданием на деньги разводи". А цыганка в истерику, причём весьма искреннюю, как мне показалось. Рассказала, что утром удачно обработала одного, спешившего на поезд субтильного интеллегентика в пиджаке да очёчках. В лёгкую "сняла" с него 5 тысяч одной бумажкой и решила с такой удачи отовариться, когда магазины откроются. А теперь вот ни за что оказалась здесь и ждёт, когда её барон приедет и вытащит.
У меня с напарником возникли некоторые подозрения. Бумажку эту мы у неё выпросили, клятвенно обещая вернуть. В стороне от неё нарвали похожих клочков из завалявшейся в столе газеты, смешали всё с цыганкиным обрывком и принесли ей "на опознание": "Ну, где твоя тут денежка, Марьям?" Та через решётку сразу вытягивает именно свой обрывок и уже надёжно прячет на себе. "Вы что, совсем идиоты, что ли? Что вы мне тут обрывки газетные подсовываете?"
Оказалось, что "и на старуху бывает проруха". Какой-то гипнотизёр-гастролёр, видимо, забавы ради убедил Марьям в том, что именно этот обрывок - настоящая купюра достоинством в 5 косарей. Да убедил настолько мощно, что приехавшему в середине дня за Марьям барону пришлось пригнать полтабора таких же гадалок, чтобы те сообща "разгипнотизировали" свою товарку.
А мы ещё полдня просматривали утренние записи с камер наблюдения и нигде так и не нашли человечка, совпадающего с описаниями цыганки.
Марьям "проработала" у вокзала ещё где-то с месяцок (уже с помощницами), а потом "ушла на пенсию". Больше мы её не видели.
|
|
2021
Война в Хуторовке
(Рассказал Александр Васильевич Курилкин 1935 года рождения)
Вы за мной записываете, чтобы люди прочли. Так я прошу – сделайте посвящение всем детям, которые застали войну. Они голодали, сиротствовали, многие погибли, а другие просто прожили эти годы вместе со всей страной. Этот рассказ или статья пусть им посвящается – я вас прошу!
Как мы остались без коровы перед войной, и как война пришла, я вам в прошлый раз рассказал. Теперь – как мы жили. Сразу скажу, что работал в колхозе с 1943 года. Но тружеником тыла не являюсь, потому что доказать, что с 8 лет работал в кузнице, на току, на полях - не представляется возможным. Я не жалуюсь – мне жаловаться не на что – просто рассказываю о пережитом.
Как женщины и дети трудились в колхозе
Деревня наша Хуторовка была одной из девяти бригад колхоза им. Крупской в Муровлянском районе Рязанской области. В деревне было дворов пятьдесят. Мы обрабатывали порядка 150 га посевных площадей, а весь колхоз – примерно 2000 га черноземных земель. Все тягловые функции выполнялись лошадьми. До войны только-только началось обеспечение колхозов техникой. Отец это понял, оценил, как мы теперь скажем, тенденцию, и пошел тогда учиться на шофера. Но началась война, и вся техника пошла на фронт.
За первый месяц войны на фронт ушли все мужчины. Осталось человек 15 - кто старше 60 лет и инвалиды. Работали в колхозе все. Первые два военных года я не работал, а в 1943 уже приступил к работе в колхозе.
Летом мы все мальчишки работали на току. Молотили круглый год, бывало, что и ночами – при фонарях. Мальчишек назначали – вывозить мякину. Возили её на санях – на току всё соломой застелено-засыпано, потому сани и летом отлично идут. Лопатами в сани набиваем мякину, отвозим-разгружаем за пределами тока… Лугов в наших местах нет, нет и сена. Поэтому овсяная и просяная солома шла на корм лошадям. Ржаная солома жесткая – её брали печи топить. Всю тяжелую работу выполняли женщины.
В нашей деревне была одна жатка и одна лобогрейка. Это такие косилки на конной тяге. На лобогрейке стоит или сидит мужчина, а в войну, да и после войны – женщина, и вилами сбрасывает срезанные стебли с лотка. Работа не из легких, только успевай пот смахивать, потому – лобогрейка. Жатка сбрасывает сама, на ней работать легче. Жатка скашивает рожь или пшеницу. Следом женщины идут со свяслами (свясло – жгут из соломы) и вяжут снопы… Старушки в деревне заранее готовят свяслы обычно из зеленой незрелой ржи, которая помягче. Свяслы у вязальщиц заткнуты за пояс слева. Нарукавники у всех, чтобы руки не колоть стерней. В день собирали примерно по 80-90 снопов каждая. Копна – 56 снопов. Скашиваются зерновые культуры в период молочной спелости, а в копнах зерно дозревает до полной спелости. Потом копны перевозят на ток и складывают в скирды. Скирды у нас складывали до четырех метров высотой. Снопы в скирду кладутся колосьями внутрь.
Ток – место оборудованное для молотьбы. Посевных площадей много. И, чтобы не возить далеко снопы, в каждой деревне оборудуются токи.
При молотьбе на полок молотилки надо быстро подавать снопы. Это работа тяжелая, и сюда подбирались четыре женщины физически сильные. Здесь часто работала моя мама. Работали они попарно – двое подают снопы, двое отдыхают. Потом – меняются. Где зерно выходит из молотилки – ставят ящик. Зерно ссыпается в него. С зерном он весит килограмм 60-65. Ящик этот они носили по двое. Двое понесли полный ящик – следующая пара ставит свой. Те отнесли, ссыпали зерно, вернулись, второй ящик уже наполнился, снова ставят свой. Тоже тяжелая работа, и мою маму сюда тоже часто ставили.
После молотьбы зерно провеивали в ригах. Рига – длинный высокий сарай крытый соломой. Со сквозными воротами. В некоторые риги и полуторка могла заезжать. В ригах провеивали зерно и складывали солому. Провеивание – зерно с мусором сыпется в воздушный поток, который отделяет, относит полову, ость, шелуху, частички соломы… Веялку крутили вручную. Это вроде огромного вентилятора.
Зерно потом отвозили за 10 километров на станцию, сдавали в «Заготзерно». Там оно окончательно доводилось до кондиции – просушивалось.
В 10 лет мы уже пахали поля. В нашей бригаде – семь или девять двухлемешных плугов. В каждый впрягали пару лошадей. Бригадир приезжал – показывал, где пахать. Пройдешь поле… 10-летнему мальчишке поднять стрелку плуга, чтобы переехать на другой участок – не по силам. Зовешь кого-нибудь на помощь. Все лето пахали. Жаркая погода была. Пахали часов с шести до десяти, потом уезжали с лошадьми к речушке, там пережидали жару, и часа в три опять ехали пахать. Это время по часам я теперь называю. А тогда – часов не было ни у кого, смотрели на солнышко.
Работа в кузнице
Мой дед до революции был богатый. Мельница, маслобойка… В 1914 году ему, взамен призванных на войну работников, власти дали двух пленных австрийцев. В 17 году дед умер. Один австриец уехал на родину, а другой остался у нас и женился на сестре моего отца. И когда все ушли на фронт, этот Юзефан – фамилия у него уже наша была – был назначен бригадиром.
В 43-м, как мне восемь исполнилось, он пришел к нам. Говорит матери: «Давай парня – есть для него работа!» Мама говорит: «Забирай!»
Он определил меня в кузню – меха качать, чтобы горно разжигать. Уголь горит – надымишь, бывало. Самому-то дышать нечем. Кузнец был мужчина – вернулся с фронта по ранению. Классный был мастер! Ведь тогда не было ни сварки, ни слесарки, токарки… Все делалось в кузне.
Допустим - обручи к тележным колесам. Листовой металл у него был – привозили, значит. Колеса деревянные к телеге нестандартные. Обруч-шина изготавливался на конкретное колесо. Отрубит полосу нужной длины – обтянет колесо. Шатуны к жаткам нередко ломались. Варил их кузнечной сваркой. Я качаю меха - два куска металла разогреваются в горне докрасна, потом он накладывает один на другой, и молотком стучит. Так металл сваривается. Сегменты отлетали от ножей жатки и лобогрейки – клепал их, точил. Уж не знаю – какой там напильник у него был. Уже после войны привезли ему ручной наждак. А тут - привезут плуг - лемеха отвалились – ремонтирует. Тяжи к телегам… И крепеж делал - болты, гайки ковал, метчиками и лерками нарезал резьбы. Пруток какой-то железный был у него для болтов. А нет прутка подходящего – берет потолще, разогревает в горне, и молотком прогоняет через отверстие нужного диаметра – калибрует. Потом нарезает леркой резьбу. Так же и гайки делал – разогреет кусок металла, пробьет отверстие, нарезает в нем резьбу метчиком. Уникальный кузнец был! Насмотрелся я много на его работу. Давал он мне молоточком постучать для забавы, но моя работа была – качать меха.
Беженцы
В 41 году пришли к нам несколько семей беженцев из Смоленска - тоже вклад внесли в работу колхоза. Расселили их по домам – какие побольше. У нас домик маленький – к нам не подселили.
Некоторые из них так у нас и остались. Их и после войны продолжали звать беженцами. Можно было услышать – Анька-эвакуированная, Машка-эвакуированная… Но большая часть уехали, как только Смоленск освободили.
Зима 41-го и гнилая картошка
Все знают, особенно немцы, что эта зима была очень морозная. Даже колодцы замерзали. Кур держали дома в подпечке. А мы – дети, и бабушка фактически на печке жили. Зимой 41-го начался голод. Конечно, не такой голод, как в Ленинграде. Картошка была. Но хлеб пекли – пшеничной или ржаной муки не больше 50%. Добавляли чаще всего картошку. Помню – два ведра мама намоет картошки, и мы на терке трем. А она потом добавляет натертую картошку в тесто. И до 50-го года мы не пекли «чистый» хлеб. Только с наполнителем каким-то. Я в 50-м году поехал в Воскресенск в ремесленное поступать – с собой в дорогу взял такой же хлеб наполовину с картошкой.
Голодное время 42-го перешло с 41-го. И мы, и вся Россия запомнили с этого года лепешки из гнилого мороженого картофеля. Овощехранилищ, как сейчас, не было. Картошку хранили в погребах. А какая в погреб не помещалась - в ямах. Обычная яма в земле, засыпанная, сверху – шалашик. И семенную картошку тоже до весны засыпали в ямы. Но в необычно сильные морозы этой зимы картошка в ямах сверху померзла. По весне – погнила. Это и у нас в деревне, и сколько я поездил потом шофером по всей России – спрашивал иной раз – везде так. Эту гнилую картошку терли в крахмал и пекли лепешки.
Банды дезертиров
Новостей мы почти не знали – радио нет, газеты не доходят. Но в 42-м году народ как-то вдохновился. Притерпелись. Но тут появились дезертиры, стали безобразничать. Воровали у крестьян овец.
И вот через три дома от нас жил один дедушка – у него было ружьё. И с ним его взрослый сын – он на фронте не был, а был, видимо, в милиции. Помню, мы раз с мальчишками пришли к ним. А этот сын – Николай Иванович – сидел за столом, патрончики на столе стояли, баночка – с маслом, наверное. И он вот так крутил барабан нагана – мне запомнилось. И потом однажды дезертиры на них может даже специально пошли. Началась стрельба. Дезертиры снаружи, - эти из избы отстреливались. Отбились они.
Председателем сельсовета был пришедший с войны раненный офицер – Михаил Михайлович Абрамов. Дезертиры зажгли его двор. И в огонь заложили видимо, небольшие снаряды или минометные мины. Начало взрываться. Народ сбежался тушить – он разгонял, чтобы не побило осколками. Двор сгорел полностью.
Приехал начальник милиции. Двоих арестовал – видно знал, кого, и где находятся. Привел в сельсовет. А до района ехать километров 15-20 на лошади, дело к вечеру. Он их связал, посадил в угол. Он сидел за столом, на столе лампа керосиновая засвечена… А друзья тех дезертиров через окно его застрелили.
После этого пришла группа к нам в деревню – два милиционера, и еще несколько мужчин. И мой дядя к ним присоединился – он только-только пришел с фронта демобилизованный, был ранен в локоть, рука не разгибалась. Ручной пулемет у них был. Подошли к одному дому. Кто-то им сказал, что дезертиры там. Вызвали из дома девушку, что там жила, и её стариков. Они сказали, что дома больше никого нет. Прошили из пулемета соломенную крышу. Там действительно никого не оказалось. Но после этого о дезертирах у нас ничего не было слышно, и всё баловство прекратилось.
Новая корова
В 42 году получилась интересная вещь. Коровы-то у нас не было, как весной 41-го продали. И пришел к нам Василий Ильич – очень хороший старичок. Он нам много помогал. Лапти нам, да и всей деревне плел. Вся деревня в лаптях ходила. Мне двое лаптей сплел. Как пахать начали – где-то на месяц пары лаптей хватало. На пахоте – в лаптях лучше, чем в сапогах. Земля на каблуки не набивается.
И вот он пришел к нашей матери, говорит: «У тебя овцы есть? Есть! Давай трех ягнят – обменяем в соседней деревне на телочку. Через два года – с коровой будете!»
Спасибо, царствие теперь ему небесное! Ушел с ягнятами, вернулся с телочкой маленькой. Тарёнка её звали. Как мы на неё радовались! Он для нас была – как светлое будущее. А растили её – бегали к ней, со своего стола корочки и всякие очистки таскали. Любовались ею, холили, гладили – она, как кошка к нам ластилась. В 43-м огулялась, в 44-м отелилась, и мы – с молоком.
1943 год
В 43-м жизнь стала немножко улучшаться. Мы немножко подросли – стали матери помогать. Подросли – это мне восемь, младшим – шесть и четыре. Много работы было на личном огороде. 50 соток у нас было. Мы там сеяли рожь, просо, коноплю, сажали картошку, пололи огород, все делали.
Еще в 43 году мы увидели «студебеккеры». Две машины в наш колхоз прислали на уборочную – картошку возить.
Учеба и игры
У нас был сарай для хранения зерна. Всю войну он был пустой, и мы там с ребятней собирались – человек 15-20. И эвакуированные тоже. Играли там, озоровали. Сейчас дети в хоккей играют, а мы луночку выкопаем, и какую-нибудь банку консервную палками в эту лунку загоняем.
В школу пошел – дали один карандаш. Ни бумаги, ни тетради, ни книжки. Десять палочек для счета сам нарезал. Тяжелая учеба была. Мать раз где-то бумаги достала, помню. А так – на газетах писали. Торф сырой, топится плохо, - в варежках писали. Потом, когда стали чернилами писать – чернила замерзали в чернильнице. Непроливайки у нас были. Берёшь её в руку, зажмешь в кулаке, чтобы не замерзла, и пишешь.
Очень любил читать. К шестому классу прочел все книжки в школьной библиотеке, и во всей деревне – у кого были в доме книги, все прочитал.
Военнопленные и 44-й год
В 44-м году мимо Хуторовки газопровод копали «Саратов-Москва». Он до сих пор функционирует. Трубы клали 400 или 500 миллиметров. Работали там пленные прибалтийцы.
Уже взрослым я ездил-путешествовал, и побывал с экскурсиями в бывших концлагерях… В Кременчуге мы получали машины – КРАЗы. И там был мемориал - концлагерь, в котором погибли сто тысяч. Немцы не кормили. Не менее страшный - Саласпилс. Дети там погублены, взрослые… Двое воскресенских через него прошли – Тимофей Васильевич Кочуров – я с ним потом работал. И, говорят, что там же был Лев Аронович Дондыш. Они вернулись живыми. Но я видел стволы деревьев в Саласпилсе, снизу на уровне человеческого роста тоньше, чем вверху. Люди от голода грызли стволы деревьев.
А у нас недалеко от Хуторовки в 44-м году сделали лагерь военнопленных для строительства газопровода. Пригнали в него прибалтийцев. Они начали рыть траншеи, варить и укладывать трубы… Но их пускали гулять. Они приходили в деревню – меняли селедку из своих пайков на картошку и другие продукты. Просто просили покушать. Одного, помню, мама угостила пшенкой с тыквой. Он ещё спрашивал – с чем эта каша. Мама ему объясняла, что вот такая тыква у нас растет. Но дядя мой, и другие, кто вернулся с войны, ругали нас, что мы их кормим. Считали, что они не заслуживают жалости.
44 год – я уже большой, мне девять лет. Уже начал снопы возить. Поднять-то сноп я еще не могу. Мы запрягали лошадей, подъезжали к копне. Женщины нам снопы покладут – полторы копны, вроде бы, нам клали. Подвозим к скирду, здесь опять женщины вилами перекидывают на скирд.
А еще навоз вывозили с конного двора. Запрягаешь пару лошадей в большую тачку. На ней закреплен ящик-короб на оси. Ось – ниже центра тяжести. Женщины накладывают навоз – вывозим в поле. Там качнул короб, освободил путы фиксирующие. Короб поворачивается – навоз вывалился. Короб и пустой тяжелый – одному мальчишке не поднять. А то и вдвоем не поднимали. Возвращаемся – он по земле скребет. Такая работа была у мальчишек 9-10 лет.
Табак
Табаку очень много тогда сажали – табак нужен был. Отливали его, когда всходил – бочками возили воду. Только посадят – два раза в день надо поливать. Вырастет – собирали потом, сушили под потолком… Мать листву обирала, потом коренюшки резала, в ступе толкла. Через решето высевала пыль, перемешивала с мятой листвой, и мешка два-три этой махорки сдавала государству. И на станцию ходила – продавала стаканами. Махорку носила туда и семечки. А на Куйбышев санитарные поезда шли. Поезд останавливается, выходит медсестра, спрашивает: «Сколько в мешочке?» - «10 стаканов». Берет мешочек, уносит в вагон, там высыпает и возвращает мешочек и деньги – 100 рублей.
Сорок пятый и другие годы
45,46,47 годы – голод страшный. 46 год неурожайный. Картошка не уродилась. Хлеба тоже мало. Картошки нет – мать лебеду в хлеб подмешивала. Я раз наелся этой лебеды. Меня рвало этой зеленью… А отцу… мать снимала с потолка старые овечьи шкуры, опаливала их, резала мелко, как лапшу – там на коже ещё какие-то жирочки остаются – варила долго-долго в русской печке ему суп. И нам это не давала – только ему, потому что ему далеко ходить на работу. Но картошки все-таки немного было. И она нас спасала. В мундирчиках мать сварит – это второе. А воду, в которой эта картошка сварена – не выливает. Пару картофелин разомнет в ней, сметанки добавит – это супчик… Я до сих пор это люблю и иногда себе делаю.
Про одежду
Всю войну и после войны мы ходили в домотканой одежде. Растили коноплю, косили, трепали, сучили из неё нитки. Заносили в дом станок специальный, устанавливали на всю комнату. И ткали холстину - такая полоса ткани сантиметров 60 шириной. Из этого холста шили одежду. В ней и ходили. Купить готовую одежду было негде и не на что.
Осенью 45-го, помню, мать с отцом съездили в Моршанск, привезли мне обнову – резиновые сапоги. Взяли последнюю пару – оба на правую ногу. Такие, почему-то, остались в магазине, других не оказалось. Носил и радовался.
Без нытья и роптания!
И обязательно скажу – на протяжении всей войны, несмотря на голод, тяжелый труд, невероятно трудную жизнь, роптания у населения не было. Говорили только: «Когда этого фашиста убьют! Когда он там подохнет!» А жаловаться или обижаться на Советскую власть, на жизнь – такого не было. И воровства не было. Мать работала на току круглый год – за все время только раз пшеницы в кармане принесла – нам кашу сварить. Ну, тут не только сознательность, но и контроль. За килограмм зерна можно было получить три года. Сосед наш приехал с войны раненый – назначили бригадиром. Они втроем украли по шесть мешков – получили по семь лет.
Как уехал из деревни
А как я оказался в Воскресенске – кто-то из наших разнюхал про Воскресенское ремесленное училище. И с 1947 года наши ребята начали уезжать сюда. У нас в деревне ни надеть, ни обуть ничего нет. А они приезжают на каникулы в суконной форме, сатиновая рубашка голубенькая, в полуботиночках, рассказывают, как в городе в кино ходят!..
В 50-м году и я решил уехать в Воскресенск. Пришел к председателю колхоза за справкой, что отпускает. А он не дает! Но там оказался прежний председатель – Михаил Михайлович. Он этому говорит: «Твой сын уже закончил там ремесленное. Что же ты – своего отпустил, а этого не отпускаешь?»
Так в 1950 году я поступил в Воскресенское ремесленное училище.
А, как мы туда в лаптях приехали, как учился и работал потом в кислоте, как ушел в армию и служил под Ленинградом и что там узнал про бои и про блокаду, как работал всю жизнь шофёром – потом расскажу.
|
|
2022
Про врачей и рвачей.
В начале нулевых у меня обнаружили рак. Причем как обнаружили, обычный районный хирург, к которому я пошла с жалобой на боль в спине, тут же отправил меня в остроумовскую больницу в Сокольниках. Там в приемном покое отправили на рентген, тут же сделали все анализы и положили в отделение женской онкологии. Цито. Через день, зав. отделением, суровая пожилая немногословная армянка сделала мне операцию. Перед операцией она стала расспрашивать как я дошла до жизни такой. Опухоль 4 см это реально гигантская опухоль, ее невозможно не заметить. Я и говорю, что долгое время наблюдаюсь у маммолога одной пафосной клиники пафосного управления очень пафосной структуры. За деньги. Дорого. То что есть проблемы с опухолью и метастазами в лимфоузлы он не мог не видеть. Но деньги ему были дороже. Поэтому он и кормил сказками про обычное воспаление. Мразь, сказала армянка и еще что-то длинно по армянски. То, что я пишу здесь и сейчас, это памятник той женщине хирургу. Вместе со мной попали к ней еще три женщины. Мы сейчас подруги. Все живы. И мы не утверждали протоколы лечения, не стояли в очередях за квотой, у нас не вымогали ни рубля денег. Нас просто вылечили. Цито. Ужасная система. Модернизировали.
Сейчас с таким же диагнозом попадает к врачам коллега. Плохо, говорят ей, дело. Опухоль аж 1 см. Оперировать надо, миллион без квоты, но квоты пока нет. Записывайтесь там-то и там-то. Придется подождать. Ну а пока, согласно утвержденным протоколам лечения, мы вас должны прохимичить и прорадиолоджить. Заодно сделать десяток другой анализов. Вы уж извините, но даже при вашем диагнозе - все платно и у нас как ведущей организации в стране - все очень дорого. Сколько, ну например один сеанс томографии рентгеновской как две ваших пенсии месячных. Плюс то это и за это. Жить то хочется. Пришлось платить. Тут подошла квота и можно ложиться под нож хирурга. Щазз. Вы еще раз заплатите сотенку за анализы перед операцией. Их нет в квоте, а по протоколу они обязательны. Платно. Се ля ви. Сделали операцию. И если хирург в остроумовской больнице с неправильной медициной выпускал пациентов без осложнений, то ныне в правильной медицине, все как один выходят с осложнениями - то парализует, то отказывают органы, то еще какая гадость. А согласно протоколу несчастных еще и шарашат излучением и не точечно, а целиком. Удалили опухоль называется. И это лучшие в стране.
Скажете, чему удивляться, если медицина отныне - это сфера обслуживания. Сколько заплатили, на эту сумму и принес вам официант сиречь врач, товара. Сфера эта должна зарабатывать. И они зарабатывают как могут. Другому коллеге (мужчине), для подтверждения сурового диагноза врачами Израиля, потребовались операционные срезы тканей, биопсии. Ему по просьбе, выраженной в десятках тысяч рублей, их выдали. Как вывозились пробирки - это отдельная история. Весьма страшная, ибо пришлось съесть часть тканей по требованию бдительных пограничников. Самое грустное в том, что привезенные ткани оказались частью чужими. Женскими. Тупо продали мужчине чужие, женские, куски плоти. Для диагноза. Надеялись, что в других странах нет обязательного днк анализа. А то, что лечили бы совсем не то и не от того - наплевать. Так как очень денег хотелось.
Уверена, что многие из вас расскажут об аналогичных "успехах" реформы медицины. Но как не хватает мне тех волшебных армянских фраз и рук врачей женского отделения больницы №33, которые спасли нас тогда от страшной болезни. Как бы они помогли тем несчастным, которые попали сейчас под каток протоколов и финансовых программ нынешней медицины. Всем здоровья!
|
|
2023
- Когда утром девушки говорят, что хотят меня познакомить с родителями, я теряюсь. - Теряешься что ответить? - Нет, навсегда.
|
|
2024
- Когда утром девушки говорят, что хотят меня познакомить с родителями, я теряюсь. - Теряешься что ответить? - Нет, навсегда.
|
|
2027
Сегодня утром зашел в автозапчасти тосол купить, заходят передо мной два мужика, оба грустные, даже злые. Говорят девушке-продавцу:
– Есть бампера?
– Есть, на какую машину?
Один из мужиков:
– Задний на семерку, передний на восьмерку.
Ну им вынесли, тот же мужик, подумав, добавляет:
– И тормозные колодки дайте.
– На какую машину?
Мужик, держа восьмерочный бампер, злобно:
– А как ты, бл*, думаешь?
|
|
2033
История о врачах, людях и их отношении к своему и чужому здоровью.
В одной инновационной области, в одном очень научном городе, жила-была доктор. Работала она в больнице, которая, вообще говоря, ведомственная, но за отсутствием другой, обслуживала и все остальное население города, а также соседних районов, где больницы были скорее в сказочной статистике, чем в реальности. Так вот заподозрила эта доктор у одной пациентки рак груди и отправила ее на обследование. Результаты пришли нехорошие, но более или менее поправимые. Только вот пациентка не спешила за ними обращаться. Время в таких случаях очень дорого. Телефон, указанный в карте, не работал. Пошла доктор по домашнему адресу. А квартира сдана иностранным специалистам высокой квалификации из солнечных стран. Не знаема, - говорят, - как хозяйка звонить. Как деньги передавали сами не понимаешь, поэтому и сообщение передать никакое не получается тоже. Хозяйка ведь одинокая - помрет и платить не надо будет никому за квартиру. Доктор не зря столько с людьми общается, чтоб разобраться в обстановке. Пришла попозже, да измерила окно зачем-то, квартира на первом этаже была. А потом опять пришла, уже с мужем, инструментами, стеклами и кирпичом. Да и кинула камушек в окно. Конечно, крики, звонки... Хозяйка откуда-то нарисовалась, мотивацией докторской совсем не впечатлилась и вызвала полицию. Муж вставил стекло, полиция составила протокол за хулиганку. А что стало с пациенткой, я не знаю. Конец.
|
|
2034
Живу на Канарских островах, уже много лет. В поисках масла для моей машины, в праздничный день (автомагазины закрыты) я объездила 13 бензоколонок, но нигде не было 5w40...
Последняя надежда, подъезжаю к бензоколонке рядом с Меркадоной (крупный, известный супермаркет в Испании).
У прилавка с маслом стоит группа мужчин, я протискиваюсь и вижу 5w40!
Хватаю радостно.
Мужчины, оценив меня с головы до ног, уверенные, что я их не понимаю:
- Мадам перепутала Меркадону и бензоколонку. Оливковое масло здесь не продают.. ха-ха-ха
- Ты посмотри на длину ее ногтей, она перепутала с салоном красоты, ей наверное нужна жидкость для снятия лака. Ха-ха-ха
- Нет, смотри на высоту ее каблуков, уверен, что когда она будет садится за руль наденет домашние тапочки. Ха-ха-ха
- Англичанка?
- Нет, француженка.
Я молчу, делаю вид, что не понимаю о чем они говорят. Слишком хорошее настроение, я ведь нашла наконец-то нужное масло. Лампочка требует залить и как можно скорее. Молча покупаю. Выхожу, отгоняю машину в тень, открываю капот и заказываю кофе. Жду когда мотор остынет. Мужчины садятся рядом и ждут продолжение. Достали телефоны, чтобы снимать на видео хохму, как фифа будет искать, куда залить масло...
Прошло 30 минут, открываю масло, из стаканчика соорудила воронку, заливаю. Закрываю капот. Сажусь за руль, завожу машину. Вижу: масло ок! Вздыхаю.
- Русская - хором проводили меня мужчины...
|
|
2036
Чтоб не убить кого-нибудь ненароком
Интересно, как сильно искажаются факты при их пересказе. Помню, как дочь первый раз вернулась из Эрмитажа с широко раскрытыми глазами – папа, а ты знал, что если долго стоять перед картиной, то можно умереть? Оказалась, что так она услышала (или ей пересказали) рассказ экскурсовода, что в Эрмитаже так много экспонатов, что если стоять перед каждым из них по минуте, не хватит и всей жизни, чтобы увидеть всю коллекцию.
Помню, в нашем детстве из уст в уста переходил правдивый рассказ про советского футболиста с чёрной повязкой на правой ноге. Это означало, что у него смертельный удар. И вот однажды... в этом месте рассказчик делал многозначительную паузу.
И вот однажды американцы натренировали гориллу так, что она стояла в воротах и брала любые мячи. Вообще никто не мог забить. Тогда вышел наш футболист и ударил с такой силой, что УБИЛ гориллу.
Тут слушатели выдыхали – вот это да!
Интересно, что и эта история возникла не на пустом месте. Только всё было не так.
Произошло это в начале 1960-х годов. После окончания чемпионата СССР команда ростовского СКА отправилась на серию товарищеских матчей в Африку.
Ничто не предвещало сенсации. Но после встречи ростовчан со сборной Мали репортер французской газеты «Экип» передал в свою редакцию удивительные строки: «В первом тайме мяч после мощного удара центрфорварда советской команды Виктора Понедельника убивает вратаря-обезьяну, защищавшего в этом матче ворота национальной сборной Мали».
Вот, что рассказывает по этому поводу непосредственный участник событий Виктор Понедельник в статье еженедельника «Футбол» за 2010 год: «Выходя на поле, мы заметили, что у вратаря сборной Мали на плече сидит обезьянка. Обменялись шутками: это, наверное, амулет, сейчас появится их представитель и заберет животное. Но нет – вижу, африканский голкипер сажает обезьяну возле верхнего угла ворот, там, где перекрестье, и за цепочку прикрепляет к специальному гвоздику».
Игра началась атаками ростовчан. Вот Понедельник наносит сильный удар по воротам африканцев, мяч летит прямо в крестовину, обезьянка падает и лежит без движения. Вратарь сборной Мали хватает несчастное животное на руки и опрометью убегает. Следом – вся команда хозяев. На трибунах – шум, крики, местные болельщики возмущены убийством талисмана их сборной. Слышатся воинственные призывы и угрозы в адрес футболистов СКА. «Ребята, срочно в раздевалку!» – кричит переводчик.
Когда наши игроки торопливо уходили с поля, вслед им с трибун летели бутылки. «Едва мы укрылись в раздевалке, – продолжает Виктор Владимирович, – там собрались советский консул, переводчик, представитель хозяев поля. Что-то горячо обсуждают. Потом говорят: «Случилось самое ужасное! Если талисман-обезьяна не очнется, игра прекращается. И нам нужно будет думать, как вас отсюда вывозить».
К счастью, минут через двадцать вернувшийся после выяснения обстановки консул сообщает: все в порядке, обезьяна очнулась, можно продолжать игру. Выходим на поле, вратарь сборной Мали вновь сажает макаку на место. Судья дает свисток. Навсегда запомнил совершенно невероятную для футбола установку нашего тренера Виктора Александровича Маслова: «По воротам бейте. Но тихо». Приказ тренера не потревожить обезьянку наши футболисты выполняли самым добросовестным образом. После возобновления игры вовсе не били по воротам сборной Мали, а лишь перекатывали мяч друг другу.
По возвращении в Москву Виктора Понедельника в аэропорту поджидал разгневанный Председатель Федерации футбола СССР Валентин Гранаткин: «Что произошло в Африке? «Экип» написал, что ты мячом убил вратаря-обезьяну! Меня уже вызывали для объяснения в ЦК». «Объяснил я тогда Валентину Александровичу, что у сборной Мали нормальный вратарь, а мартышка – талисман. В игре задел было мячом, но с ней всё в порядке – жива-здорова. Просто в «Экип» из-за плохой связи с Бамако отчет репортёра приняли с искажениями. Напутали, дали в газете ошибочную информацию. Отсюда вся эта трагикомедия. Гранаткин сразу повеселел: «Уф-ф-ф, камень с сердца упал».
Это было давным-давно, но с тех пор уровень отечественного футбола вырос до небес. Сейчас у наших футболистов такие чёрные повязки – у каждого. Просто не носят: нескромно хвалиться своим смертельным ударом. Про обезьяну давно все забыли, а традиция просто перекатывать мяч друг другу до сих пор жива. А то ещё, не дай бог, убьёшь кого-нибудь ненароком...
|
|
2038
Один преуспевающий бизнесмен ехал на своем Мерсе и увидел бомжа, который жевал траву на газоне.
Ты че, мужик, творишь-то?! Охренел что ли?!
Бомж:
Три дня ничего не ел, мил человек! Вот хоть травку пожую!
Бизнесмен:
Эх ты, бедолага! Ну, давай, прыгай сюда! Я сегодня добрый! Со мной поедешь! Едут, значит, они.
Tут бомж и говорит:
Спасибо тебе, добрый человек! Зря говорят, что богатые жадные!
Бизнесмен:
Да ладно, братан! Щас ко мне на виллу рублевскую приедем, сам увидишь, какой у меня газон сочный, нестриженый!
|
|
2042
В ноябре 2019 года мы с Левоном Ароняном поехали в Калькутту, где он участвовал в очередном этапе Grand Chess Tour. Турнир был по быстрым шахматам и блицу, поэтому длился всего пять дней.
Улетали мы из Индии разными путями. У Левона был маршрут Калькутта — Доха — Берлин, а у меня Калькутта — Дели — Москва — Ереван.
В самолёте на пути в Москву рядом со мной сидел толстый индус. Как только мы взлетели, он на английском спросил:
— По каким делам были в Индии?
— Шахматный турнир, — ответил я.
Индус сочувственно взглянул на меня и сказал:
— Странно. Я всегда думал, что эта гадость пристаёт только к женщинам.
Я от неожиданности вздрогнул.
— Во-первых, это не гадость, — сказал я раздражённо, — а во-вторых, даже если это и так, неправильно говорить, что это женское дело.
Я отвернулся к иллюминатору, давая понять, что разговор окончен.
Прошло где-то десять минут.
— А как прошёл турнир? Успешно? — вдруг участливо спросил индус.
Я уже немного успокоился и, повернувшись к нему лицом, ответил:
— Не очень хорошо.
Он понимающе покачал головой и спросил:
— А в Индии есть хорошие специалисты?
— Конечно, ответил я, — Вишванатан Ананд, например. Он долгое время был лучшим в мире.
Индус странно посмотрел на меня.
— Кто? Наш знаменитый шахматист?
— Ну да, — ответил я.
— А что, он ещё и медициной занимается?
— В смысле? — удивился я. — Причём тут медицина?
— Ну вы же сами сказали, что Ананд был лучшим специалистом в мире по болезням груди.
— Я сказал?
— Ну да. Вы также сказали, что приехали в Индию, чтобы лечить свою грудь.
— Какую ещё грудь? — почти крикнул я.
Индус испуганно отпрянул от меня.
И почти одновременно с этим меня осенило. Я догадался, что когда армянин с индусом говорят на английском языке, могут произойти всякие сюрпризы. Выяснилось, что весь наш с попутчиком разговор вёлся о разных вещах. Mои первые слова «шахматный турнир» (на английском — chess tournament) индус расслышал как «лечение груди» (chest treatment).
Мы с ним долго смеялись.
— Хорошо, что вы не больны, — радостно кричал индус, — это очень хорошо! А шахматы я люблю!
|
|
2043
Познакомился с молодой женщиной. Красивая, высокая, стройная, с гривой светло-каштановых волос. У неё еще и оказалось отличное чувство юмора. Она работала в центральной городской больнице, кем-то вроде лаборантки. Очень смешно передразнивала своих коллег, особенно начальника. Рассказывала про них истории, одна смешнее другой. Наш роман развивался стремительно. Оставшись у меня, она утром уехала на работу, а вечером уже снова приехала. Спрашиваю, ну как сегодня у нее прошел день, ведь почти не спала всю ночь. Рассказывает, что как назло, сегодня было очень много трупов, просто двойной норматив. Но с ее опытом, все прошло нормально. Оказалось, что она много лет, после медучилища, работает в городском морге при больнице. Когда услышал, поначалу напрягся. Но, позже прошло. Правильно говорят, красота это страшная сила. Против нее ничего не сделаешь и не скажешь.
|
|
2046
- Нас все ругают за музыку в салоне, - рассказывает таксист Борис, житель Лианозово, работающий в трёх разных такси-агрегаторах как индивидуальный предприниматель. - А у меня было наоборот: вызывают на Большую Дмитровку, в самый центр. Садятся три тётки... простите, женщины, подшофе. И без спроса вставляют свой диск (у меня тогда была магнитола с диском, это было лет семь назад). Они после ресторана ездили по магазинам, потом друг дружку завозили домой... Три часа я слушал группу "Воровайки" - сам-то я предпочитаю западный рок. После этого хотелось уши вымыть с мылом. А ещё говорят - слабый пол. Просил прекратить - как мужики быковали.
|
|
2048
У меня из прошлой жизни старший товарищ – уролог. Достаточно не плохой. Говорят. Пока медицина не стала официально платной к нему записывались по знакомству, и за деньги. Еще были знакомые проктолог и лор, но про их историю – в другой раз.
От первого лица.
«….Так вот, Саня, конец дня, и конец приема. Всегда в конце (вот ведь Фрейд сейчас наверное ухмыляется себе в бороду) приходят смущающиеся. Им неловко, не удобно. Они дожидаются, когда основной поток схлынет, и они, таким, робким, чуть шелестящим ручейком, затекает за дверь, краснея, и едва шевеля губами. Отчего? От ужаса, конечно.
Меня, вообще, трудно чем удивить. Ты же в курсе сколько у меня за спиной, и перед глазами прошло. За спиной – в смысле – опыт. А не то, что кто-то мог бы подумать. Но ты же всех моих жен и подруг знаешь – сомнений и инсинуация быть не может.
Ну, короче. Дверь рывком распахивается. В дверях матрона а-ля Фрекен Бок, или даже Маргарита Павловна из «Покровских». В руках у нее подросток.
Ну, думаю – геронтофилии мне только не хватало.
Дама подростку:
- Все хорошо не волнуйся. Доктор сейчас все посмотрит, затем мне,- Посмотрите пожалуйста, мальчик жалуется.
Мальчик пятнами. Глаза на мокром месте. Дама требовательно на меня смотрит.
Я:
- Извиняюсь, мэм, мы вместе будем осматривать? Или все-таки из уважения к частной собственности и достоинству, вы оставите нас наедине?
Тут она как-то особо пристально смотрит на меня, и выходит.
У пацана все нормально – какая-то потничка, плюс носил синтетические плавки. Запаниковал. Стал смотреть симптомы в интернете, засим и был вычислен. Но пикантная подробность – все что ниже пояса и до колена – обильно пахло ополаскивателем для рта. Спросил. Он говорит – бабушка посоветовала.
Выписал ему мазь то-се. Говорю – сам иди, и позови бабушку. Бабушка заходит. Ставит на стол коньяк:
- В кассе мы оплатили, но это - традиционно. Итак - слушаю вас.
- Спасибо, конечно. Мадам, я извиняюсь, а вы зачем мальчику посоветовали мальчику побрызгать «там» - ополаскивателем для рта?
- Ну, я подумала, что вам так будет приятнее его брать. И еще, доктор, вы уж меня простите…
- Говорите уже…
- Доктор – слова «извиняюсь» - нет в русском языке…».
|
|
2050
Протоиерей Русской православной церкви и председатель патриаршей комиссии по вопросам семьи Дмитрий Смирнов сравнил женщин, проживающих в гражданском браке, с "бесплатными проститутками". "Неохота сказать: "Я бесплатная проститутка", поэтому говорят: "У меня гражданский брак". Нет, ты просто бесплатно оказываешь услуги и всё", ранее он поддержал освящение ядерного оружия, назвав его "спасением российского народа, его культуры и храмов", призвал верующих отдавать в храмы всю заработную плату, а также посоветовал одиноким российским женщинам искать мужей в Африке. Натуральный поп Гапон.
|
|