ПАМЯТИ КОРЖАВИНА В Новой газете, где я имела честь служить когда-то, была забавная секретарша Танька, очень наивная. У Таньки было два качества: потрясающая наивность и редкой красоты ноги. Таких красивых ног - длинных, сильных и одновременно изящных я больше никогда не видела. Танька сидела на рецепции и все время прибегала в редакцию с какой-нибудь новостью - кто к нам пришел и пускать ли его. Или типа вызвать милицию. Однажды она прибежала с криком, что вот какой-то алкаш рвется, на что ей главный, Митя Муратов, сказал: - Гнать к е...ням! (А это оказался писатель Битов) В другой раз она прибежала на этих своих фантастических ногах с криком: - Там какой-то дедушка в ушанке рвется. - Поди проверь (сказал мне главный) Вдруг опять Битов, но в зимнем прикиде. Я пошла: там стоял "Эмка" или "Нёма" Коржавин. - Пусть пройдет (сказала я Таньке) - Это к тебе? (спросила строгая Танька). - Идите на улицу, в редакции нельзя с родственниками встречаться. - Это родственник Мити. Эмка начал уже закипать. Тут выбежал сам Митя, крутя пальцем у виска и шикая на Таньку, приобнял Эмку и с величайшим почтением препроводил в буфет. - Убьет он старика, - грустно сказала Танька. - В каком смысле? - Щас увидишь. Я заглянула через полчаса в буфет, где за столом сидели Эмка с Митей, огромным красавцем сибирского типа (борода, румянец, синие очи, прямо хоть щас на рекламу Россия щедрая душа) и перед ними стояла бутыль литра в полтора водки. И жалкая закуска: немного селедки и огурцы. Перед Эмкой - мензурка. Эмка говорил, что Россия типа во мгле, а Митя, красный и счастливый, радостно поддакивая Эмке (во мгле, во мгле!) пил водку стаканАми. Немало поражая Эмку: видно было, что в Мите он обрел так называемого мифологического русского богатыря, да еще и либеральных наклонностей. Эмка был похож на человека, только что откинувшегося с зоны: ушанка, тулуп, валенки. А Митя на купца Первой Гильдии, слушающего революционные речи пожилого еврея с огромным вниманием: как будто хотел отсыпать на революцию.
