"Чувак, как вы вообще в Москве живете?! Я бежал тут по улице изо всех сил, а все шли быстрее меня..."
Весна, девушки распускаются. Бегу, как обычно, по вестибюлю "Киевской-филевской" в направлении эскалатора на Кольцевую. Перед гребенкой вмерзла в пол девица-краса: могучее, как у холеной кобылицы, тело, пшеничная, в мою руку толщиной, коса, струящаяся ниже литых полушарий, ситцевый сарафанчик и сумочка послевоенного фасона... Пока я прикидывал, с какой стороны обогнуть сию натурщицу скульптора Мухиной, из-за моей спины выпорхнула бабуся-с-тележкой (всегда удивлялся, какая сила носит их быстрее здорового 40-летнего дяди) и пристала к деве, дескать, доченька, не плохо ли тебе, может, валидольчику? Барышня, с большим трудом оторвав стеклянный взгляд от уплывающих из-под ног в страшную глубину ступенек, жалобно посмотрела на бабушку и, растягивая слова, ленивым грудным баском проговорила: - Бабаня... Боюса я... Спасли в итоге деушку. Я подержал тележку, а бабуся неуловимым, но точным движением понудила красу ступить на диво-лестницу.
