Результатов: 104

101

«Лабухи», «дерибас», «капуста»
Советские рестораны были не только местом, где можно вкусно поесть и выпить, но и целой субкультурой со своей атмосферой и, конечно же, сленгом. Музыканты, игравшие в этих заведениях, создали свой особый язык, понятный «своим».
• «Лабух». Пожалуй, самое распространённое и известное слово для обозначения музыканта, играющего в ресторанах, на свадьбах и похоронах. Да и вообще любого музыканта. Может произноситься и с оттенком пренебрежения, и с гордостью.
Происхождение его точно не установлено, но наиболее распространённая версия — от глагола «лабать», то есть играть. Если кто-то в оркестре начинал играть не вовремя, слишком громко и тянул одеяло на себя, худрук мог и прикрикнуть: «Хорош лабать!»
• Чувак. Вроде бы тоже лабух, но свой в доску. Друг, сотрудник, коллега-музыкант — это всё чуваки.
• Кочумать. Ещё один важнейший профессиональный термин, означающий прекращение в процессе лабания, перерыв и передышку. Порой кочумать — лучшее, что можно сделать, и не только на сцене, но и в жизни. Отсюда призыв «Кочумай!» — останови игру.
• Чёс. Интенсивная (и порой не слишком обоснованная) игра на музыкальном инструменте (чесать можно и по струнам, и по клавишам). С другой стороны, чёс — череда халтур или гастроли.
• Отдельная группа выражений обозначала инструменты, оборудование и вообще музыкантскую инфраструктуру. Гитару называли лопатой или веслом. Барабанные тарелки — железом, всю установку — кухней, а барабанщика — стукачом и дятлом.
• Фирма (ударение на последний слог). Это понятие означало достойную, качественную, часто западную музыку. «Играть фирму» — это был престиж и удовольствие для музыканта.
• Кач. Если всё шло по плану, музыканты могли добиться состояния кача — классной игры на позитиве и подъёме. Отсюда и «качнуть/раскачать зал» — «разогреть» публику, заставить танцевать, создать праздничную атмосферу. Важное умение для любого ресторанного музыканта.
• Киксануть. Но не все справлялись одинаково хорошо! Для ошибок и промашек существовали разные термины. Киксом называли неверно взятую ноту. Словечком «лажа» могли обозначать и фальшивую игру, и вообще любую ситуацию, в которой что-то пошло не так. Полная лажа — крайняя степень упадка и уныния.
• Дерибас — очередная нелепая ситуация во время исполнения, нередко комичная. Если кто-то поёт или играет «мимо кассы», значит, фальшивит. А одобрительный термин «выхиливает» употреблялся по отношению к тем, кто играл грамотно и технично.
• Башли, лавэ, лаванда, капуста. Это, конечно же, деньги, заработок. Зачастую это был основной мотив работы музыканта в ресторане. Слово «капуста» было распространено и в других сферах, но в мире ресторанной музыки оно имело особый вес. А от башлей появился и глагол «башлять», то бишь платить.
• Герла, чувиха, баруха. Но не только чёсом по халтурам и гонкой за капустой жили лабухи. В их жизни находилось место романтике. Отсюда и множество словечек, обозначающих подруг жизни, постоянных и не очень.
• Барать. Многозначный термин, заменявший, главным образом, глаголы, связанные с самыми приземлёнными аспектами любви. Но не только. Забарать — достать и надоесть.
• Кирять. После работы (особенно на банкете) можно расслабиться. Падкие на алкоголь могли и кирнуть. Это словечко прочно вошло в лексикон, причём, не только музыкантский. От него же происходят и «кир» (непосредственно спиртосодержащая продукция), и «накиряться» (перебрать), и «кирной» (пьяный).
• Берлять. Слово, означающее приём пищи. Вообще, берло — любая еда.
• Стрём. Нечто позорное и стыдное в музыке или вне её. Если кто-то обстремался, значит, сделал что-то не то.
• Шара. Нечто бесплатное, легкодоступное, доставшееся легко и без усилий. Играть на шару — не стараясь, беззаботно, по принципу «и так сойдёт».
Сленг ресторанных музыкантов не был просто набором слов. Это был своеобразный код, позволявший создать ощущение общности и продемонстрировать принадлежность к «внутренней кухне» профессии, скрыть смысл разговоров от непосвящённых при обсуждении рабочих моментов. И, конечно, сленг позволял музыкантам иронизировать над собой, своей работой и окружающим миром!

103

По молодости дело было…

Поехала в строительный гипер за материалами. Свекруха со мной прокатиться навязалась.
Гипер о трёх этажах, на первом кафешки и маленькие шопы, не имеющие отношения к строительству. Мужьяматерь, балабольная трындычиха заполняла собой тишину.
По пути мне в стопятьсотый раз были поведаны истории о детстве супруга. Настоятельно присоветованы: цвет обоев для каждой комнаты, шторы, плинтус, керамика, люстры, декор… Выражено "фи" за слишком короткие шорты, был подёрган руль в попытке свернуть к бутику женского белья, дабы срочно купить мне лифчик под топ и заодно панамку… В стотысячный раз сказано "Асятакнизя!" и с почётом напомнено педагогическо-генеалогическое древо, от которого был отпочкован мой суженый-ряженый.
Трижды я вспомнила о сапёрной лопатке в багажнике. Давно подруга не вгрызалась в плоть Земли-матушки. Один раз открыла атласные карты, дважды проехала мимо заросшей лесополки, с трудом гася желание показать мусику Природу-мать…

В этом гипере мне приходилось частенько бывать по работе, поэтому ориентировалась в нём как акула в литровой банке и имела знакомство с манагерами отделов.
Соображаю быстро.
— Мусь, а давай мороженку с дороги?
Три больших шара были задавлены коленом в вафельный рожок и обильно политы клубничным топпингом. По моим раскладам свекрухин рот должен был занят минут 40.
— Мусь, я мигом сгоняю наверх, а тебя под кондёр отведу мороженку доедать. Агась?
Клубничный рот ободрительно чмокнул, голова утвердительно кивнула, и комплексная фигура была доставлена в место релакса.
— Шалом, девчули. Это матерь моя по мужу. Поблюдите даму, пока я по этажам шмыгаю. Познакомьте Татьяну Александровну с ассортиментом.
Дамы взяли пожилую женщину под локотки, усадили на качельку с мягкими подушками в красном бархате и запели рекламу своих продуктов чарующими голосами сирен…

Всё что нужно уже утрамбовано в багажник. Остался длинный карниз в трёхметровой коробке.
Взяли с двух сторон и несём поклажу к машине. Я впереди, мусик сзади.
— Ну, нихрена себе, тёлочки! — охально присвистнул нам один из двоих прохожих.
— Дамы, чо тащите? — голос любознательного второго.
— В коробке фаллоиммитатор, сосунки. Идите в пень! — хлёстко и чётко произнёс голос педагога седьмого колена.

Обратная дорога была опупительно комфортной…
Чирикали птички, молчала свекровь, и ей было глубоко похерам, какого цвета будут стены в моей собственной спальне... Но в конце пути таки задышала часто, завращала глазами и вымолвила — "Ася, у них трусы съедобные".

Ася З.

104

К третьей годовщине Октябрьской революции Петроград украшали в полном соответствии с ленинским планом монументальной пропаганды. Памятники царям закрыли фанерными щитами, обтянутыми кумачом. На стенах Зимнего дворца и Главного штаба развесили гигантские полотнища с лозунгами. Основание Александровской колонны обтянули красным. Устроителей демонстрации больше всего смущала фигура Ангела с крестом, символ старого мира. Решили укрыть её брезентовым мешком, разумеется, красного цвета. С пошивом мешка проблем не возникло. Осталось только натянуть мешок на Ангела...
Для сведения: фигура с крестом - шестиметровая, а высота всего сооружения - 47,5 метров. С кондачка такую задачу не решить. Но если партия говорит "надо"...
В петроградских газетах появилось объявление, что Ангела на Александровской колонне задрапируют... с воздушного шара. Посмотреть на такое действо собралось пол-Петрограда. Шар надули, и четыре смельчака с красным мешком поднялись в корзине к творению скульптора Бориса Орловского. Да вот беда, оказывается, в ноябре в Петрограде ветрено. Только приноровились и расправили мешок - порыв ветра, и шар отлетел в сторону... Ещё раз приблизились, развернули мешок - отлетели, приблизились - отлетели... В толпе любопытных начались смешки, потом свист, потом улюлюканье. А тут и темнеть начало - ноябрьские дни у нас короткие. Пришлось затею с мешком оставить. На праздник, чтобы "замаскировать" Ангела, надули красные шары и подняли вверх. А в последующие годы и вовсе перестали заморачиваться, потому что сознательные трудящиеся будут глазеть не на небо, где Ангелы, а куда положено - на трибуны, где вожди.

123