Анекдоты про отчаянии
[ Свежие анекдоты ]

Результатов: 157

151

Случилось так, что актёры Александр Абдулов и Семён Фарада захотели, чтобы и у их героев, слуг графа Каллиостро - Жакоба и Маргадона, была своя песня. Написать её нужно было срочно, а поэта Юлия Кима (который писал песни к фильмам Марка Захарова) в это время в Москве не было.
Захаров попросил композитора Геннадия Гладкова по-быстрому сочинить что-то в духе неаполитанского романса, тот пришёл в замешательство. Правда длилось оно всего несколько секунд:
- Я помню - это был исторический миг. Гена был сначала в отчаянии, потом открыл крышку рояля и сразу запел и музыку, и слова, - рассказывал Марк Захаров
- А мы в консерватории изучали итальянские термины, и я запомнил выражение "уно моменто". Ну, и стал на эту тему сочинять музыку. Захаров покатывался от смеха, - говорил Геннадий Гладков.
Абракадабра, сложенная из разных итальянских слов, так понравилась режиссёру, что он решил ничего не менять. Разве что знакомая студентка с факультета иняза помогла доработать отдельные строчки, чтобы они между собой рифмовались.
В то время все официальные произведения искусства надо было "литовать" (т.е., получать разрешение) на худсовете. Когда создатели "Формулы любви" представили текст со строчками "марэ, бэлла донна э ун бэль канцонэ...", от них тут же потребовали перевод. Когда же поняли, что это просто набор слов, то определили композицию как "Народную неаполитанскую песню", а авторство записали так: "Слова Гладкова и народные".
Народ Неаполя очень бы удивился. Ведь для них текст песни звучал бы так:
Море, красивая женщина и прекрасная песня.
Ты знаешь, что я люблю тебя, люблю всегда.
Красивая женщина, море, верить, петь.
Дай мне мгновение, что мне больше нравится.
Одно, одно, одно мгновение.
Одно, одно, одно чувство.
Одна, одна, одна любезность.
Одно, одно, одно таинство.
Впрочем, в фильме Жакоб объясняет Машеньке этот текст по-своему:
- В этой песне поётся о прекрасной итальянской девушке. Однажды её возлюбленный уплыл в море и не вернулся. Она долго плакала, потом сняла с себя всё и вошла в бурное море. И сия пучина поглотила ея в один момент. В общем, все умерли.

152

В школе идёт урок математики. Тема - деление комплексных чисел. Учитель: - Петя, как делить комплексные числа? Петя (после мучительно долгой паузы, с глубоким вздохом): - Ну, берёте обычное деление, умножаете на сопряжённое, делите... (мечтательно) А потом забываете, зачем вы это делаете, и просто сидите, смотрите на доску, как на телевизор. Иногда даже тянешься за пультом, чтобы переключить... С задней парты раздаётся голос Насти: - А я вчера босиком по снегу бегала! Учитель (растерянно): - Настя, причём тут твои босые ноги? Настя (радостно): - Ну как же, у меня тоже были комплексные числа! Доктор сказал, чтобы корни укрепляла! Теперь, если что, квадратные извлекаю на раз... без калькулятора - чихнула, и готово! Петя (с надеждой в глазах, шёпотом): - Настя, а дроби... дроби тоже так решаешь? Может, вместе побегаем? Настя (задумчиво): - Дроби? Хм... Это надо в прорубь нырнуть. Петя, ты плавать умеешь? Учитель (в отчаянии): - Господи, хоть бы они интегралы не начали обсуждать...

153

Падает самолёт. Пассажиры в панике мечутся по салону, кричат, падают в обморок. Стюардесса в отчаянии забегает в кабину пилота:
- Командир, я не знаю, что делать!
- Прежде всего успокойся сама и скажи что-нибудь успокаивающее пассажирам!
Стюардесса раздвигает шторки кабины и говорит:
- Ку-ку, покойнички...

154

Падает самолёт. Пассажиры в панике мечутся по салону, кричат, падают в обморок. Стюардесса в отчаянии забегает в кабину пилота: - Командир, я не знаю, что делать! - Прежде всего успокойся сама и скажи что-нибудь успокаивающее пассажирам! Стюардесса раздвигает шторки кабины и говорит: - Ку-ку, покойнички...

156

Два студента пошли сдавать на права. Один не сдал, а второй легко получил права, потому что был сыном гаишника. Однокурсники узнали и начали буллить сына мента. Наконец, блатной студент в отчаянии говорит им всем на уроке:
- Да вы достали меня уже! Ну что поделать, если у тебя папа - Дэдпул, а мама - Росомаха!
Один из студентов добавляет:
- А дедушка - Халк! Однозначно!
Все рассмеялись, но буллинг продолжился снова. Хотя, изначально, первый не сдал на права, попросту из-за того, что плохо соображал. А другой сдавал без помощи отца. Вот такая грустная история.

157

Эпиграф: «В фантастических романах главное это было радио. При нём ожидалось счастье человечества. Вот радио есть, а счастья нет»
Все знают эту замечательную фразу Ильи Ильфа, а я тут обнаружил к этой мысли интересное продолжение.
Читаю дневники Михаила Михайловича Пришвина. В 1986 году моя жена, отстояв большую очередь, приняла участие в лотерее, в результате которой выиграла право купить восьмитомник писателя, и я решил наконец его почитать.
Увлекательно жил человек! Знакомые чего стоят: в Елецкой классической гимназии он учился с будущим академиком Н.А. Семашко. Но Семашко гимназию закончил, а Пришвин нет: за шесть лет учёбы будущий автор «Страны непуганых птиц» дошёл только до четвёртого класса, а затем он вовсе вступил в конфликт с учителем географии В.В. Розановым, и в результате был отчислен из гимназии «За нарушение дисциплины, выразившееся в угрозах и грубости учителю в присутствии класса».
Много лет спустя в своём дневнике Михаил Михайлович записал эпизод, как он встретился с Василием Васильевичем Розановым в религиозно-философском кружке Гиппиус и Мережковского, членом которого Пришвин, уже известный к тому времени писатель, состоял. Василий Васильевич, великий мыслитель и философ, узнав, кто перед ним, долго выражал Пришвину восхищение его книгами. А Михаил Михайлович думал: «Узнает меня, или нет?» Не узнал!
Но ещё до этого будущий певец русской природы побывал революционером: он состоял в марксистском кружке, который возглавлял латвийский революционер Василий Дмитриевич Ульрих. В нашей истории более известен (с очень мрачной стороны) сын Василия Дмитриевича, Василий Васильевич Ульрих, председатель Военной коллегии Верховного Суда СССР. Но латышский вклад в русскую революцию, — не тема моего рассказа.
Мы же говорим про радио!
Так вот: одной из первых книг Михаила Михайловича Пришвина, агрохимика, изучавшего сию науку в Лейпциге и в парижской Сорбонне, был капитальный труд «Картофель в огородной и полевой культуре» объёмом 300 страниц, вышедший в Санкт-Петербурге в 1908 году.
И в своём дневнике уже в 20-е годы Пришвин отмечает, что к нему до сих пор приезжают агрономы просить советов относительно выращивания картофеля.
Как же так, удивляется Пришвин, столь давний труд, почему вы ко мне обращаетесь? А ему отвечают: «Лучше книги по картофелю ещё никто не написал».
И Пришвин констатирует: «За это время в нашу жизнь прочно вошли аэропланы и радио, а про картофель ничего лучшего, чем моя книга, нет?»
Всё почти по Ильфу: радио есть, а про картофель ничего!
Кстати, не могу удержаться: у Ильфа с Пришвиным есть ещё одна зацепочка. Я уже упомянул тут книгу Пришвина «В краю непуганых птиц». А Илья Арнольдович однажды, придя с литературной тусовки, написал в отчаянии: «Это край непуганых идиотов!!!»
Какие разные края…

1234

Партнеры

Реклама