Лазаревское встретило нас не пальмами, как хотелось бы, а ведром с
белилами.
Нас, конечно, не предупреждали. Мы-то думали: стройотряд - это про
песни у костра, красные майки с эмблемой и немного романтики под звездопад.
А оказалось - Дом пионеров. Шпаклёвка. И бригада маляров с голосами,
как вахтёрши из филармонии.
Мы, филологини, были тут скорее случайно. Нам вообще-то полагались
музеи и бумажные архивы. Но кто-то в деканате решил, что « народ
ближе познать» - это тоже полезно для гуманитарного развития.
Мы покорно собрали чемоданчики с кремами, французскими духами и несколькими
томами Гессе. В общем, приехали.
Первый день.
Жара. Тени почти нет. Мы сидим на скамейке, как персонажи Чехова, только
вместо вишнёвого сада - облезлая детская горка.
Заходит женщина.
Из тех, что носят халаты не потому, что им жарко, а потому что так
принято на работе. Она - из местных. Щёки пунцовые, руки с узорами
побелки.
- Ты, - говорит она и тычет в меня, - пойдёшь со мной. Кисточку
возьми.
Кисточка плавает в ведре с белилами. Вязкая жидкость, цвета разбавленного
молока.
Я смотрю на неё, потом на свою руку. Ногти только вчера привела в порядок.
Аккуратно, двумя пальцами - средним и большим - за самый кончик,
как дохлую мышь, вытаскиваю кисточку. И, видно, делаю при этом какое-то
выразительное лицо.
Женщина на меня смотрит. Потом, медленно, с нарочитым спокойствием,
произносит фразу, которая войдёт в летопись отряда:
- Ты чего сморщилась? За хуй, небось, двумя руками хватаешься, да
ещё и причмокиваешь.
Мир замер.
Я тоже.
Вокруг - напряжённая тишина. Тонкая, как натянутая струна у виолончели.
И в эту тишину - взрыв. Смех. Пацаны умирают. Один сползает под скамейку,
другой кашляет от переизбытка кислорода. Даже наша староста Ирина,
которая всегда цитирует Аристотеля, не выдерживает.
А я?
Я выпрямляюсь, улыбаюсь и - не знаю почему - говорю:
- Я предпочитаю изысканные формулировки.
И иду за ней, с этой кисточкой, как в старом фильме, где героиня несёт
знамя сквозь строй саркастических одногруппников.
Позже, конечно, мы ещё много смеялись. И даже подружились с той самой
женщиной.
А кисточка?
Я её потом засушила и привезла домой. Поставила в банку рядом с ручками.
Как памятник. Стройотряду. И моему взрослению.
