Анекдоты про концерта
[ Свежие анекдоты ]

Результатов: 160

151

У парикмахера Йоргоса золотые руки и безупречное чувство стиля. Карьеру он начал в модном салоне в чопорном районе Колонаки, но скоро понял, что не хочет красить, а хочет только стричь. Поэтому он уволился и открыл свой собственный салончик в анархистской Эксархии. Его и салоном сложно назвать – это маленькая, насквозь прокуренная комнатка со стеклянной стеной. Внутри два кресла, зеркало, диван и пара-тройка стульев. На стене висят ути и бузуки – греческие струнные инструменты, а также фотография «отчего» дома в деревне на горах Пелопоннеса.
Днем Йоргос стриг, а вечером с компанией клиентов – друзей, играл музыку, пел и курил, и не только табак. Я ходила к нему в те времена, он делал очень сложные, искусные стрижки. Однажды встретила его после концерта в Иродио – в ковбойской шляпе, на высоком мотоцикле… Красавец. С течением времени концертов и гашиша становилось все больше, а стрижки делались все быстрее и короче. Случайных клиентов у Йоргоса уже практически не было. Приходили свои, рассаживались на диване, на стульях, курили и ждали вечера. Иногда стриглись, чтобы Йоргосу было чем оплатить аренду, но в основном занимались философией, музыкой и разговорами.
Один из завсегдатаев, Пантелис, жил в трейлере возле реки. Общался, в основном, с лягушками и ящерицами, людей не жаловал, но для Йоргоса и его клуба делал исключение. «Это единственные теплокровные на Земле, которым я симпатизирую», – признавался он.
Они сидят рядом, как селедки в бочке, годами. Сроднились, как семья. Переживают и заботятся друг о друге.
– Тебя почему вчера не было, Пантелис?
– Я в полиции был. Мне штраф пришел за нарушение общественной тишины, я и пошел в участок.
– Заплатил штраф?
– Да. А еще меня приговорили к году тюрьмы условно.
– Что-то многовато за тишину. А! ты нагрубил полицейскому?
– Когда я кому-то грубил? – обижается Пантелис. – Я его ударил!
… Сам Йоргос с годами осунулся, побледнел. От цветущего ковбоя «Мальборо», которого я знала когда-то, осталась только его тень. Он не женился, мама его недавно умерла.
– Как ты, друг, – спросила его, – как ты живешь?
– Хорошо, – искренне ответил он. – Мне все нравится. У меня любимая работа. Без мамы одиноко, но у меня есть друзья. И я много думаю, много говорю.
– А что твои друзья? Они тоже умеют думать и говорить?
– Нет, – рассмеялся Йоргос. – Их голова не умеет думать. Но их сердце – поёт!

Ekaterina Phyodorova

155

Было с год назад. Подгорает до сих пор.

Приятель-музыкант устраивал домашний концерт для своих, человек на 20. Не впервые, но обычно эти сборища сопровождались обильными возлияниями и затягивались далеко за полночь, а в тот раз какая-то тварь в лесу сдохла – спиртное мы едва пригубили и разошлись часов в 10, как паиньки. Соседям не мешали, да и никогда не мешаем: это частный дом в пригороде Чикаго, музицируем в подвале, усилок слабенький. Только машины припарковали вдоль всего переулка и немного в соседнем, заняли их любимые места, но тут они ничего предъявить не могут, никаких запрещающих знаков там нет.

После концерта я и еще пару друзей решили продолжить вечер в ближайшем баре. Иду к своей машине, как раз в соседний переулок, завожусь, выруливаю – и тут из дома напротив мне наперерез кидается местный житель и что-то орет про какого-то Макара. Довольно представительный дяденька, постарше меня, явно родом из СССР. Пытаюсь спросить, в чем дело, но он не реагирует и знай твердит: “Юхид Макар, Юхид Макар!”

Постепенно до меня доходит, что это “You hit my car” с махровым русским акцентом. Ладно, мы тоже не лаптем хлёбаные, могём и по-иностранному. Перехожу на язык Хэма и Эминема и отвечаю, что я его кар не только не хит, но даже близко не тач, там места столько, что Боинг вырулит. Но если ему что-то привиделось, то пусть несет самый большой фонарь, будем смотреть.

Смотрим. Мой передок чист и непорочен, как у десятилетней девственницы. Его пепелац покоцан сильнее – везде, кроме заднего бампера. И где? - спрашиваю. Он тычет пальцем в царапины сантиметрах в десяти над бампером. Моя машинка могла бы оставить эти следы, если бы отрастила железные когти и научилась летать, что я и пытаюсь донести до его сознания. Бесполезно, сплошной юхид макар и кол зеполис.

Хорошо, говорю. Он:
– Ты не понял, я сейчас в полицию позвоню.
– Ну, звони. Напугал дикобраза афедроном. Ты, может, думал, что я выпивши и полиции испугаюсь? Обломись, я сегодня трезвый.

Он несколько сбавил обороты, но не отступил. Набрал 911, рассказал, что я юхид его макар и попытался сбежать. Я тем временем позвонил ребятам сказать, чтобы в баре меня не ждали. Они, благородные люди, решили без меня не пить, вернулись, встали в сторонке.

Приехал коп, опросил обоих, осмотрел машины. Говорит дяденьке:
– Сэр, не надо лепить горбатого, этим царапинам минимум полгода, они уже ржавчиной покрылись. Никто вашу машину не бил.
– Он говорит – не бил, а я говорю – бил. В суде разберемся, его слово против моего слова. Составляйте протокол и дайте мне номер инцидента.
– Сэр, не учите меня делать мою работу. Раз инцидента не было, то и номера у него не может быть. (Мне): – Права всё же дайте, мне надо зарегистрировать вызов. Но не волнуйтесь, для вас никаких последствий.
– А нельзя его привлечь за ложный вызов?
– Нет, к сожалению. Он всегда может сказать, что добросовестно заблуждался.

Пока полицейский пишет, я отошел к друзьям, обсуждаем с ними происшествие. Пытаемся понять логику этого типа, зачем вся эта канитель с полицией и номером инцидента при полной проигрышности его позиции. Может, хотел с моей страховки денег поиметь за прошлогоднюю царапину? Ну так там тоже не дураки сидят. Приходим к выводу, что просто идиотус вульгариус.

Ребята вспоминают аналогичные случаи из своей жизни. Одного мекс подрезал и пытался качать права, а потом оказалось, что у него фальшивые номера и регистрация просрочена. Другого стукнула черная тетка на парковке и сама же на него наорала. Приходят к выводу, что Америка не созрела еще для расового равноправия и пора ее мейк грейт эгейн. Я спрашиваю:
– Народ, а ничего, что идиот, из-за которого мы в данный момент страдаем, абсолютно белый, к тому же русский и наверняка республиканец?
– Да, – говорят, – не учли. Но голосовать надо всё равно за Трампа.

Русский Чигаго – город маленький, слухи распространяются быстро. Еще полгода каждый знакомый спрашивал, что там со мной случилось, и я рассказывал, не жалея красок. А через полгода встретил приятеля-музыканта.
– Что-то, – говорю, – ты давно концерты не устраивал.
– Да я пытался пару раз. Никто не хочет ко мне ехать. Говорят, что у меня соседи психические, вызывают полицию на ровном месте, нафиг нужно. Так эта тема и заглохла.

Ну и кто, спрашивается, идиот?

156

О МОДЕ
Михаил Державин и Александр Ширвиндт были на гастролях в Израиле. Живя в Тель-Авиве, они ходили в парусиновых брюках и шлёпанцах, т.к. было жарко и дул хамсин - ветер с песком. Приехав в Хайфу, Ширвиндт обнаружил, что у него в кофре с концертной одеждой нет ботинок. За кулисами нашли одного рабочего, старого еврея, у которого взяли его ботинки 41-го размера с рантиком и бантиком. Ширвиндт, со своим 43-м, с трудом влез в них и все два часа ходил как в колодках, а после концерта еврей шёл, хлюпая ими. На следующий день они поехали в Назарет, где уже Державин обнаружил, что нет его брюк. Ничего не поделаешь, брюки не ботинки - ни с кого не снимешь. Решили сделать вид, что так модно, и ему пришлось одеть со смокингом глаженые жёлтые парусиновые брюки. Утром они пошли на пляж, и Ширвиндт, глядя на пляжные брюки Державина, с ехидцей поинтересовался:
- О, ты в концертном!

157

Не моё. Потрясён.

Душераздирающая история!!!!

Я, Зинаида Партис, хочу рассказать о судьбе этой песни и о судьбе ее автора.
Наверно не найдётся читателей не молодого поколения, кому бы не были известны слова из песни конца 50-х гг.:

" Люди мира, на минуту встаньте!
Слушайте, слушайте: гудит со всех сторон -
Это раздаётся в Бухенвальде
Колокольный звон, колокольный звон!
Это возродилась и окрепла
В медном гуле праведная кровь.
Это жертвы ожили из пепла
И восстали вновь, и восстали вновь.
И восстали,
И восстали,
И восстали вновь! "

Многие, конечно, могут сказать: это "Бухенвальдский набат" - Вано Мурадели. Да, это песня, которая мгновенно возвела опального, низложенного в 1946 г.(Ждановскую эру ) композитора, снова на самый гребень славы. Однако, кто же автор этих пронзительных, даже не нуждающихся в музыке, бьющих как набат, слов? Многие ли назовут автора, не заглянув в интернет? Но интернет у нас не так уж давно, всего каких - нибудь 10-11 лет, а до интернета автор слов, облетевших весь земной шар и переведённых на множество языков мира, более 40 лет оставался просто неизвестен. А ведь эта песня, 50 лет тому назад буквально всколыхнувшая весь мир, а не только советских людей, звучит очень актуально и сегодня для всего человечества, испытывающего угрозу ислама. Как же могло случиться, что автор такой песни, таких слов остался неизвестным? Очень просто: упоминание имени автора при исполнениях намеренно избегалось, не рекомендовалось. Считалось, что достаточно одного звучного грузинского имени Мурадели, и так и пошло и так оно закрепилось.

Фамилия Соболев не бросила бы тени на песню, но в 5-й графе паспорта автора стояло: еврей и имя Исаак.

Имя Исаак годилось для ленинградского собора, построенного в 1858 году Огюстом Монфераном, но для автора "Бухенвальдского набата" звучало, вероятно, диссонансом.

Автор "Бухенвальдского набата" Исаак Владимирович Соболев родился в 1915 году в селе Полонное Винницкой обл., неподалёку от Киева, в бедной,многодетной, еврейской семье. Исаак был младшим сыном в семье. Фамилия его с рождения была Соболев, благодаря прадеду - кантонисту, прослужившему на царской службе в армии 25 лет. Кантонистам в царской армии для простоты обращения присваивались фамилии их командиров. Исаак начал сочинять стихи с детства, всегда шептал их про себя. Отец, заметив, что он постоянно что-то шепчет, сказал матери озабоченно: "Что он всё бормочет, бормочет. Может показать его доктору?". Когда он окончил школу, школьный драмкружок на выпускном вечере показал спектакль по пьесе, написанной им: "Хвосты старого быта". В 1930 году умерла мать, отец привёл мачеху в дом. Ему было 15 лет: положив в плетёную корзинку пару залатанного белья и тетрадь со своими стихами, в которой уже были пророческие строчки, предсказавшие его нелёгкий в жизни путь:

" О , как солоны , жизнь, твои бурные, тёмные воды!
Захлебнуться в них может и самый искусный пловец..."

Исаак уехал к старшей сестре в Москву. Там он поступил в ФЗУ, выучился на слесаря и стал работать в литейном цехе на авиамоторном заводе. Вступил в литературное объединение и вскоре в заводской газете стали появляться его стихи и фельетоны, над которыми хохотали рабочие, читая их. В 1941 году, когда началась война, Исаак Соболев ушёл на фронт рядовым солдатом, был пулемётчиком стрелковой роты на передовой. Во время войны он продолжал писать стихи и статьи, которые печатались во фронтовой газете, там ему предложили печатать их под именем Александр, оттуда и закрепился за ним псевдоним Александр Соболев. В конце 1944 года после нескольких ранений и двух тяжёлых контузий Соболев вернулся в Москву сержантом, инвалидом войны второй группы. Вернулся он снова на авиамоторный завод, где стал штатным сотрудником заводской газеты.

Помимо заводской газеты его стихи, статьи, фельетоны стали появляться в "Вечерней Москве", "Гудке", "Крокодиле", "Труде". В редакции заводской газеты он встретил Таню, русскую, белокурую девушку - свою будущую жену, которая оставалась для него до самого его последнего вздоха другом, любимой, путеводной звездой, отрадой и наградой за всё недополученное им от жизни. Вместе они прожили 40 счастливых, полных взаимной любви, лет.
Его статьи в заводской газете о злоупотреблениях с резкой критикой руководства скоро привели к тому, что его, беспартийного еврея, невзирая на то, что он был инвалидом войны, а их по советским законам увольнять запрещалось, уволили по сокращению штатов. Начались поиски работы: "хождение по мукам". Отчаяние, невозможность бороться с бюрократизмом,
под которым надёжно укрывался разрешённый властями aнтисемитизм, порождали у Соболева такие стихи:

" О нет, не в гитлеровском рейхе,
а здесь, в стране большевиков,
уже орудовал свой Эйхман
с благословения верхов ...
.. Не мы как будто в сорок пятом,
а тот ефрейтор бесноватый
победу на войне добыл
и свастикой страну накрыл".

Здоровье Соболева резко ухудшилось и ему пришлось провести почти 5 лет в различных больницах и госпиталях. В результате врачи запретили ему работать, выдав заключение: нетрудоспособен. В довершение ко всему его жену - журналистку, радиорепортёра, уволили из Московского радиокомитета заодно с другими евреями - журналистами в 1954 году, пообещав восстановить на работе, если она разведётся с мужем - евреем. Татьяна Михайловна Соболева так вспоминает об этом: "После того, как двери советской печати наглухо и навсегда передо мною закрылись, я поняла: быть женой еврея в стране победившего социализма наказуемо".

Летом 1958 года Соболев с женой находился в городе Озёры Московской
области. По радио он услышал сообщение о том, что в это время в Германии в Бухенвальде на месте страшного концлагеря состоялось открытиеМемориала памяти жертв нацизма. А на деньги, собранные жителями ГДР, надмемориалом возвели башню, увенчанную колоколом, звон которого долженнапоминать людям об ужасах прошедшей войны, о жертвах фашизма. Сообщениепотрясло Соболева, он заперся в комнате, а через 2 часа, как вспоминает вдова поэта, он прочитал ей:

"" "Сотни тысяч заживо сожжённых
Строятся, строятся в шеренги к ряду ряд.
Интернациональные колонны
С нами говорят, с нами говорят.
Слышите громовые раскаты?
Это не гроза, не ураган.
Это, вихрем атомным объятый,
Стонет океан, Тихий океан.
Это стонет,
Это стонет,
Тихий океан".

Таня плакала, слушая эти стихи. Соболев понёс их в центральный партийный орган - в "Правду", полагая, что там ими заинтересуются: война не так давно кончилась, автор-фронтовик, инвалид войны. Там его встретили вполне дружелюбно, внимательно расспросили кто он, откуда, где работает и обещали прислать письменный ответ. Когда он получил ответ, в конверте лежали его стихи - перечёркнутые. Объяснений не было. Тогда Соболев понёс их в "Труд", где уже публиковался ранее. В сентябре 1958 г. в газете "Труд" был напечатан "Бухенвальдский набат" и там же ему посоветовали послать стихи композитору Вано Мурадели, что он и сделал. Через 2 дня Вано Ильич позвонил по телефону и сказал: "Какие стихи! Пишу музыку и плачу. Таким стихам и музыка не нужна! Я постараюсь, чтобы было слышно каждое слово!!!". Музыка оказалась достойная этих слов. "Прекрасные торжественные и тревожные аккорды эмоционально усилили мощь стихов".

Мурадели сам понёс эту песню на Всесоюзное радио, там Художественный совет передал песню на одобрение самому прославленному в то время поэту- песеннику, генералу песни, как его называли, Льву Ивановичу Ошанину.

Судьба песни, а также самого автора оказались полностью в руках Ошанина: он мог казнить и мог миловать. Соседи по Переделкино вспоминали, какой он был добрый и сердечный человек. В судьбе поэта Александра Соболева Ошанин сыграл роль простого палача, безсердечного убийцы, который своейбезсовестной фальшивой оценкой, явно из недоброго чувства зависти, а, может быть, и просто по причине антисемитизма, перечеркнул возможность продвижения Соболева на официальную литературную работу, иными словами "отнял кусок хлеба" у безработного инвалида войны. Ошанин заявил - это "мракобесные стихи: мёртвые в колонны строятся". И на песню сразу было повешено клеймо: "мракобесие". А Мурадели попеняли, что же это Вы ВаноИльич так нерадиво относитесь к выбору текста для песен. Казалось бы, всё -зарезана песня рукой Ошанина. Но Соболеву повезло: "...в это время вСоветском Союзе проходила подготовка к участию во Всемирном фестивалемолодёжи и студентов в Австрии. В ЦК ВЛКСМ, куда Соболев принёс "Бухенвальдский набат", песню оценили, как подходящую по тематике и "спустили к исполнению" в художественную самодеятельность. В Вене она была впервые исполнена хором студентов Свердловского университета и буквально покорила всех. Её тут же перевели практически на все языки, и участники фестиваля разнесли её по миру. Это был триумф!" Судьба этой песни оказалась не подвластной ни генералу советской песни, ни тупымневежественным советским чиновникам. Вышло как в самой популярной песнесамого генерала: "Эту песню не задушишь, не убьёшь, не убьёшь!.." На родине в СССР песню впервые услышали в документальном фильме "Весенний ветер над Веной". Теперь уже и здесь остановить её распространение было невозможно. Её взял в свой репертуар Краснознамённый Ансамбль песни и пляски под управлением Бориса Александровича Александрова. Было выпущено около 9 миллионов пластинок с "Бухенвальдским набатом" без указания имени автора слов. Соболев обратился к Предсовмина Косыгину с просьбой выплатить ему хотя бы часть гонорара за стихи. Однако правительственные органы не удостоили его хотя бы какого-либо ответа. Никогда он не получил ни одной копейки за авторство этой песни. Вдова вспоминала, что при многочисленных концертных исполнениях "Бухенвальдского набата" имя автора стихов никогда не называли. И постепенно в сознании слушателей утвердилось словосочетание: "Мурадели. Бухенвальдский набат". "В Советском Союзе, где государственный антисемитизм почти не был скрываем, скорее всего замалчивание авторства такого эпохального произведения былорезультатом указания сверху, в это же время советские газеты писали:

"Фестиваль ещё раз продемонстрировал всему прогрессивному человечеству антивоенную направленность политики Советского Союза и великую дружбу народов, населяющих СССР. Это членами советской делегации была исполнена лучшая антивоенная песня фестиваля "Бухенвальдский набат". Это советский поэт призывал: "Люди мира, будьте зорче втрое, берегите мир, берегите мир!". Триумф достался только композитору, который получал мешкамиблагодарственные, восторженные письма, его снимали для телевидения, брали у него интервью для радио и газет. У поэта песню просто - напросто отняли, "столкнув его лицом к лицу с государственным антисемитизмом, о котором чётко говорилось в слегка подправленной народом "Песне о Родине". И с тех пор советский государственный антисемитизм преследовал поэта до самой смерти". Майя Басс "Автор и государство".

Соболев в это время был без работы, в поисках работы, он обратился за помощью к инструктору Горкома партии, который ему вполне серьёзно посоветовал: "Учитывая вашу национальность, почему бы вам не пойти в торговлю?"

Вдова его комментирует: "Это был намёк, что еврею в журналистике делать нечего".
Иностранцы пытались связаться с автором, но они натыкались нанепробиваемую "стену молчания" или ответы, сформулированные "компетентными органами": автор в данный момент болен, автор в данныймомент в отъезде, автора в данный момент нет в Москве - отвечали всегда заботливые "люди в штатском". Во время гастролей во Франции
Краснознамённого Ансамбля песни и пляски имени А. В. Александрова (азавершал концерт всегда "Бухенвальдский набат") после концерта к руководителю Ансамбля подошёл взволнованный благодарный слушатель пожилой француз и сказал, что он хотел бы передать автору стихов в подарок легковой автомобиль. Как он это может осуществить?
Сопровождавший Ансамбль в заграничные поездки и присутствовавший при этом "человек в штатском" быстро ответил: " У нашего автора есть всё, что ему нужно!". Александр Соболев жил в это время в убогой комнатёнке, которую он получил как инвалид войны, в многоквартирном бараке без воды и отопления и других элементарных удобств, он нуждался не только в улучшении жилищных условий, он просто нищенствовал на пенсии инвалида войны вместе с женой, уволенной с журналистской работы из-за мужа-еврея.

В период самой большой популярности "Бухенвальдского набата" Соболеву стали звонить недоброжелатели-завистники, иногда звонки раздавалисьсреди ночи. Однажды один из таких звонящих сказал: " Мы тебя прозевали. Но голову поднять не дадим!.." Это уже была настоящая травля!

В 1963 году песня "Бухенвальдский набат" была выдвинута на соискание Ленинской премии, но Соболева из числа авторов сразу вычеркнули из списков: не печатающийся, никому не известный автор, не член Союза
Советских Писателей, а песня без автора слов уже не могла числиться в соискателях. Тем временем история авторства стала постепенно обрастать легендами. Одна из легенд, что стихи "Бухенвальдского набата" были написаны на стене барака концлагеря неизвестным заключённым. Мурадели, человек уже "пуганый", прошедший вместе с Ахматовой и Зощенко через зловещий ад Ждановского Постановления 1946 года, молчал,он всегда молчал, когда делокасалось Соболева. Заступиться боялся даже в "безтеррорное" время. А, впрочем,когда это террора не было? Сажали всегда, советские лагеря не были упразднены.

Чтобы отстоять своё авторство, нужно было стать членом Союза Писателей, а для этого нужно было писать определённую продукцию. Соболев же не написал ни одной строчки восхваления коммунистической партии и её вождя "отца народов", поэтому членство в СП для него было закрыто. Из под его пера выходили совсем другие стихи, не имевшие права на жизнь:

"Ох, до чего же век твой долог,
Кремлёвской банды идеолог --
Глава её фактический,
Вампир коммунистический."

Только молодым нужно объяснять, что это о Суслове.

Или: "...Утонула в кровище,
Захлебнулась в винище,
Задохнулась от фальши и лжи ...
. . А под соколов ясных
Рядится твоё вороньё.
А под знаменем красным
Жирует жульё да ворьё.
Тянут лапу за взяткой
Чиновник, судья, прокурор...
Как ты терпишь, Россия,
Паденье своё и позор?!...
Кто же правит сегодня твоею судьбой?
- Беззаконие, зло и насилие!"

А вот "афганская тема" в его творчестве. 1978 год воевать в Афганистан посылали 18 летних призывников, ещё совсем мальчишек. Вот отрывок из стихотворения:

"В село Светлогорье доставили гроб":
"... И женщины плакали горько вокруг,
стонало мужское молчанье.
А мать оторвалась от гроба, и вдруг
Возвысилась как изваянье.
Всего лишь промолвила несколько слов:
- За них - и на гроб указала, -
Призвать бы к ответу кремлёвских отцов!!!
Так, люди? Я верно сказала?
Вы слышите, что я сказала?!
Толпа безответно молчала -
Рабы!!!..."

Или:

"... Я не мечтаю о награде,
Мне то превыше всех наград,
Что я овцой в бараньем стаде
Не брёл на мясокомбинат..."
"...Непобедимая, великая,
Тебе я с детства дал присягу,
Всю жизнь с тобой я горе мыкаю,
Но за тебя костьми я лягу!..."
"....Не сатана, несущий зло вовек,
Не ценящий живое и в полушку,
А человек, подумать - человек! -
Свой дом, свою планету "взял на мушку"..."

Итак, несмотря на колоссальный всемирный триумф "Бухенвальдского набата" - его привёз даже на гастроли в Москву японский хор "Поющие голоса Японии", в Советском Союзе исполняли все самые лучшие солисты, Муслим Магомаев сделал очень волнующее блистательное представление, сопровождаемое документальными кинокадрами времён войны, музыкальным оркестром и колокольным звоном Мемориала в Бухенвальде, автору, вместо славы, подарена была нищенская жизнь пасынка - "побочного сына России".

После создания "Бухенвальдского набата" он прожил 28 лет в атмосфере вопиющей несправедливости, удушающего беззакония и обиды, и только огромная любовь к Тане, дарованная ему свыше, и безмерная ответная любовь Тани к нему помогали ему выжить, не сломаться и даже чувствовать себя счастливым и продолжать писать стихи и автобиографический роман "Ефим Сегал - контуженый сержант".

"Звоном с переливами
Занялся рассвет,
А меня счастливее
В целом мире нет.
Раненный, контуженный
Отставной солдат,
Я с моею суженой
Нищий, да богат..."

А вот ещё:

"С тобой мне ничего не страшно,
С тобой - парю, с тобой - творю
Благословляю день вчерашний
И славлю новую зарю.
С тобой хоть на гору,
За тучи,
И с кручи - в пропасть,
Вместе вниз.
И даже смерть нас не разлучит,
Нас навсегда
Венчала
Жизнь."

В 1986 году после долгой тяжёлой болезни и онкологической операции Александр Владимирович Соболев умер.
"...Ни в одной газете не напечатали о нём ни строчки . Ни один "деятель" от литературы не пришёл проститься с ним. Просто о нём никто не вспомнил..." М. Токарь

После его смерти вдова - Татьяна Михайловна Соболева с помощью Еврейской Культурной Ассоциации издала небольшим тиражом сборник стихов "Бухенвальдский набат", подготовленный ещё самим автором. Она продала, унаследованную ею от матери, трёхкомнатную квартиру, чтобы издать автобиографический роман "Ефим Сегал - контуженый солдат" тиражом 1000 экземпляров и свою повесть о муже "В опале честный иудей " - 500 экземпляров . .

Известное высказывание Федина: "Я не знаю автора стихов, не знаю других его произведений, но за один "Бухенвальдский набат" я бы поставил ему памятник при жизни". (Константин Федин (1892 - 1977) - первый секретарь правления Союза Писателей СССР с 1959 по 1971 и председатель правления его с 1971 по 1977 гг., активный участник травли Пастернака и высылки Солженицына.)

В 2002 году вдова А.В. Соболева четыре раза обращалась к президенту России В. В. Путину с письмом - ходатайством об установке в парке Победы на Поклонной горе Плиты с текстом "Бухенвальдского набата".
Четвёртое её письмо Путин направил для решения вопроса в Московскую городскую думу.
"И Дума решила... единогласно... отклонить ...".

Зато родному сынку - генералу советской песни Льву Ошанину в Рыбинске на набережной Волги установлен памятник: возле парапета Лев Иванович с книгой в руках смотрит на реку. Справедливости ради, нужно сказать, что одна песня Л.И. Ошанина, написанная им в1962 году, через 4 г. после публикации в "Труде" "Бухенвальдского набата", действительно, пленила и очаровала всех советских людей, но на мировой масштаб она не тянула. Это всем известная песня: "Пусть всегда будет солнце".

Ради той же справедливости, необходимо заметить, что Корней Иванович Чуковский в своей книге "От двух до пяти" (многие из нас читали её в детстве) сообщает, что в 1928 (!) году четырёхлетнему мальчику объяснили значение слова "всегда" и он написал четыре строчки:

Пусть всегда будет солнце
Пусть всегда будет небо
Пусть всегда будет мама
Пусть всегда буду я

Дальше Чуковский пишет, что это четверостишие четырёхлетнего Кости Баранникова было опубликовано в статье исследователя детской психологии К.Спасской в журнале "Родной язык и литература в трудовой школе". Затем они попали в книгу К.И. Чуковского, где их увидел художник Николай Чарушин, который, под впечатлением этих четырёх строчек , написал плакат и назвал его: "Пусть всегда будет солнце ".

Факты - не только упрямая, но и жестокая вещь .

Евреи - побочные дети России

" От Москвы до самых до окраин,
С южных гор до северных морей
Человек проходит как хозяин,
Если он, конечно, не еврей! "
1936 г.
"Песня о Родине". Сл. Лебедева-Кумача, муз. Дунаевского (последняя строчка - народная обработка).

"...Я плачу, я слёз не стыжусь и не прячу,
Хотя от стыда за страну свою плачу..."
1960 г.
Герман Плисецкий. "Памяти Пастернака".

158

[b]КОЛЕСО ФОРТУНЫ[/b]

Жизнь во Франции – это постоянная рулетка, колесо фортуны, подхватившее тебя и, по закону жанра казино, держащее в ожидании чудесной удачи при постоянном проигрыше.
Дело в том, что французы вообще бессильны в организации чего-либо. Невозможно попасть на прием к врачу, на техосмотр, даже вакцинация для собаки – это неработающий сайт, отсутствующий врач или не та вакцина (!).

Лучшим символом Франции для меня стали часы на нашей станции Carnoles. Вообще-то для станции нужно не так много обязательных вещей: расписание, поездов, автомат для продажи билетов и часы, показывающее текущее время в сумме – достаточный набор, чтобы пассажир мог воспользоваться станцией. Но расписание не работало, автомат был постоянно сломан, а часы с двух сторон показывали разное время – и ни одно из них неверное. Тогда вложили 2,5 млн. евро и станцию отреставрировали. Весь процесс занял полтора года. Теперь, как и 2,5 млн. евро назад, на ней не работает новое табло, не работает автомат по продаже билетов, а часы… часы никогда не показывают с двух сторон одинаковое время. НО! Стрелки часов – минутная, часовая и секундная явно призваны демонстрировать относительность пространства-времени. Они крутятся с разной переменной скоростью, постоянно меняя направление движения – по часовой и против в случайном порядке в любой момент, никак не помогая пришедшему на станции путешественнику, но явно указывающие, что их изобретателю нужен памятник ,как создателю философского шедевра постмодерна.

Я давно бросила затею – иметь какие-то мероприятия вне своего городка, для участия в которых мне необходимы местные поезда. Потому, что они ходят так же, как работаю часы на станции. Расскажу несколько историй ПОСЛЕДНЕЙ недели.

ПОНЕДЕЛЬНИК. В понедельник я ездила в Ниццу. И когда пришла на центральный вокзал Ниццы, чтобы вернуться к себе, но то, что я увидела на табло надо включать в олимпиадные задачи по математике для старшеклассников. Расписание осталось тем, которое было составлено в планово-теоретический период функционирования вокзала, но рядом с каждым поездом красненьким горели минуты и часы, на сколько он позже придёт. Тот, кто сможет составить правильное реальное расписание, надо давать право поступать на мехмат без экзаменов. Вот первый в списке поезд в Ментон – по расписанию в 15:52, опоздание 55 мин. Второй – в Канны, по расписанию в 16:03, опоздание 32 минуты, третий в Вентимилью по расписанию в 16:11, опоздание 28 минут… и так далее. Причем реальный порядок поездов будет совершенно другим, а в моем воображении совершенно не ясно, как поезда, идущие в одну и ту же сторону могут меняться местами. Ведь если прибавить к расписанию время опоздания, то более поздний должен прийти раньше, а ж/д пути – одни… Может быть они там научились перепрыгивать друг через друга, играя в шашки?

ЧЕРВЕРГ. Ночной концерт в Княжеском дворце Монако в четверг закончился, как ему и следовало, ближе к полуночи, и я без связи (в Монако не работают французские симки), пробежала на каблуках и в вечернем платье до вокзала и увидела, что поезда отменены, вернулась на остановку ночного автобуса, который по расписанию ожидался через 5 минут. Но прождав на переполненной остановке 50 минут, люди начинали расходиться… И в этот раз, идя пешком домой по ночному Монако, а потом по Франции 12 км (я научилась ходить на концерты, беря с собой в дамской сумочке шлепанцы), я пыталась считать, в который раз за последние годы я уже проделываю этот ночной путь. Больше 30 раз? Утешала себя, что сейчас не зима, что на ногах удобная обувь, что завтра днем в расписании есть окошко и я смогу доспать. Едущие мимо редкие машины с французами ни разу за это 30 моих ночных возвращений, которыми я плачу за право слушать музыку, терпя отмену транспорта в расписании, не остановились. И тут случилось чудо – едущая навстречу машина (отличный спортивный кабриолет) затормозила, развернулась и водитель спросил – не нужна ли мне помощь. Мое удивление растаяло, когда выяснилось, что водитель – турок.

ПЯТНИЦА. Вообще, жизнь во Франции учит искать опоры только в себе. Рассчитывать на поезда, расписание, работающие сайты или обязательства не приходится вообще. Но незнакомых с этим я искренне жалею. Так, у нас в Ментон 76-ой (!) раз проходит музыкальный международный фестиваль. И мне прислали приглашение купить билеты, так как я зарегистрирована на его сайте. Моя попытка перейти по ссылке и купить билет наткнулась на потерю полутора часов, когда выбранный мною на сайте билет оказывался не валиден в момент его оплаты. Я не сдавалась полтора часа, пока не перебрала, кажется, все билеты в зале. Потом я сдалась – неработающий сайт – самое распространённое здесь явление. Но мне очень стало жалко исполнительницу Шопена, выигравшую конкурс Шопена в Варшаве (это примерно, как для спортсмена выиграть Олимпиаду), и которая будет играть в пустом зале. Писать организаторам было бесполезно – мне пришел ответ, что их почтовый ящик переполнен и письма не доходят. Ближе к концерту сайт заработал! Я купила два билета – себе и подруге. На 5 августа. Но после покупки билета пришло письмо, что дата концерта изменилась на 1 августа, и сдать билет невозможно. В итоге зал и правда был полупустой – даже редкие счастливцы, дождавшиеся возможности купить билет не все смогли поменять планы и прийти на концерт на 4 дня раньше.

ВОСКРЕСЕНЬЕ. Сегодня – новый эвент. В Экс–ан–Провансе организовали выставку Сезанна. Не буду рассказывать, как я люблю Сезанна. В другой раз. Но, поверьте, пропустить не могу. Я зашла на сайт и, кроме красивых рассказов о том, какая это замечательная выставка из 130 работ, собранных для экспозиции из всех музеев мира, мой взгляд тут же привлекли несколько объявлений, написанный красным шрифтом и снабженных восклицательными знаками. Первый о том, что билеты можно купить только здесь, на сайте – никаких билетов в самом музее! Второе о том, что не стоит надеяться, что вы сможете купить билеты на сайте. Сайт не справляется, поэтому просто заходите на него много-много раз – и быть может вам повезет! И третье о том, что если вы оказались везунчиком и купили билет на сайте, то приходить нужно для личного досмотра за 30 минут и что билет дает право оставаться на экспозиции… 1:30! То есть 130 работ за 90 минут нужно будет смотреть в режиме посещения супермаркета, по 40 сек на картину.

Надо сказать, что первое время жизни здесь, я думала, что мне просто не везет. Потом, когда я поняла, что это система и здесь все работает вот так, был период, когда руки опустились и я старалась просто по максимум ничем не пользоваться и носить удобную обувь в сумочке. Перелом произошел, когда я перестала считать, что это мировое зло, а поняла, что это просто человеческая глупость.

Но на Сезанна я все же попаду: мне повезло! За час возни с сайтом и переписки с туристическим офисом Экса, я смогла купить билеты на непопулярное время в часы французского обеда на конец августа. А все остальное, я уверена, забудется и уйдет на второй план. И, может быть, это то, чему тоже меня учит Франция – уметь видеть главное: прекрасную музыку под ночным открытым небом, с которого падают звезды летом в Княжеском дворце, красивые бухты, мимо которых я топаю по ночам после концертов по два часа в разное время года, картины обожаемого Сезанна, узкие удочки Экса с высокими платанами и станцию с часами, стрелки которых показывают мне всю абсурдность нашего желания подчинить себе идущее в любую сторону с разной скоростью время.

159

Симфонический оркестр. Репетиция вечернего концерта. Дирижёр обращается к одному из музыкантов: - Моня, придёте домой, передайте мои соболезнования вашей жене. Как можно спать с таким неритмичным человеком?!

160

Я не знаю, где там Саломон на Кубе нашел привлекательных женщин. Мне повезло меньше. Они там все на лицо ужасные, но добрые внутри.

Простому американцу попасть на Кубу возможно, но надо выполнить некоторые формальности. Мы должны заполнить анкету и указать уважительную причину, например, переебать всех кубинок (это шутка в стиле Саломона) или гуманитарно поддержать население.

Еще есть таможенная декларация, которую заполняют онлайн перед вылетом, иначе в самолет не посадят. Но я-то этого не знал. Пришлось в Ньюаркском аэропорту искать испаноговорящих, которых там всегда хоть пруд пруди, а тут вот нет. Ну потыкал там наугад, вроде прошло.

В аэропорту Гаваны встречает толпа мужиков в футболках с портретами Путина. Таксисты. Рядом толпа ждет федерального автобуса. Автобус стоит через дорогу. Прохожу прямо к автобусу. Но газолино. Вот тебе двадцатка. До Сьенфуэгоса довезешь? Вот тебе еще пятнаха.

До Сьенфуегоса едем со скоростью 150 по дорогам, не знавшим ремонта со времен СССР. Обгоняем на раз всяческих Шеви 56“, Фордов из 40-х, и Кадиллаков, тормозящих перед каждой ямой на шоссе. Это все туристические машины, в них стоят кондиционеры и ремни и электрические стеклоподъемники, родного в них мало что осталось. Стоят эти машины баснословные деньги.

Еще можно ехать на телеге на лошадиной тяге. Все так и делают.

На дорогах только мой автобус, экзотические американские машины, и телеги.

Да, подвозили там стариков, женщин с детьми. Хуан, водила, был не очень доволен, когда я приказывал остановиться. Но мы стали друзьями к концу пути, и автобус уже вел я, а он только проезжал федеральные кордоны.

В Сьенфуэгосе есть замечательная центральная площадь с парком и оперным театром. Я пошел в театр, там все двери открыты, пошел на сцену, и стал петь. В пустом оперном театре.

И вдруг зал начал заполняться. Когда я закончил ариозо Лизы из оперы гениального русского композитора Петра Ильича Чайковского «Пиковая дама» (Ах, истомилась, устала я), в зале яблоку негде было упасть. Пришлось еще исполнить арию Мистера Х (Устал я греться), Что так сердце что так сердце растревожено, До старта остается 14 минут, Я танцевать хочу, там много чего было.

Оказалось, что Хуан объявление повесил на двери театра «Бесплатное пиво после концерта».

Фото мое.

1234

Партнеры

Реклама