Анекдоты про братьев
[ Свежие анекдоты ]

Результатов: 263

251

Однажды...
Ночью меня разбудил яростный стук в дверь. Пришлось вставать. За дверью несмотря на уличный лютый мороз стоял один из Морозовых. Это не каламбур, фамилия у него такая. Вообще их несколько братьев и каждого природа здоровьем не обидела.
-У тебя же есть трактор? - дыхнув на меня свежим перегаром поинтересовался он.
-Есть. - на всякий случай не стал врать я, - и Беларусь и ДТ гусеничный.
-Давай гусеничный, там Толян камаз сбил.
Толян один из братьев которому при дележке здоровьем отвалили больше всех. Но все же меня охватили сомнения.
-Так тебе не ко мне надо а к фельдшеру, он в соседнем доме живет, - пробормотал я.
-Да на какой хрен мне фельдшер, водила ведь не пострадал, нужен трактор. Камаз с кювета дергать.
Его слова мне добавили сомнений
-Так, а Толян?
-Так, а хрен ли Толян, я ж говорю это он камаз сбил.
Бля, то ли я не выспался, то ли перегаром от этого Морозова надышался на свежем воздухе, но здесь было что-то не так. Я даже мысленно не мог представить эту картинку.
-Ну давай сходим посмотрим, может и Белорусем управимся, - понимая, что спорить и тем более вникать в суть произошедшего с его слов бесполезно, произнес я. - Далеко? Подожди я хоть оденусь.
-Здесь на трассе за поворотом. Но Белорусем вряд-ли, Толян его нехило уебал.
Оделся я довольно шустро. А как бы вы оделись если бы получили такую новость. Путь к месту аварии, а это была именно она, занял минут двадцать. Бля, Морозов не врал, действительно камаз в кювете, рядом Толян который руководил спасательными работами в полном здравии и на собственных ногах. Водила кряхтел что-то там подкапывая в снегу очень старательно. И я решил все же разобраться в обстановке.
Оказывается, Толян с братаном решили съездить в соседний поселок. Вышли на трассу голосовать, но кто ночью остановится при их-то фигурах. Стояли братья посреди трассы чтобы удобней было тормозить транспорт идущий в обоих направлениях. А уж куда ехать они водиле уже бы на месте объяснили. Но никто не тормозил. Скорость снижали, но останавливаться не собирались. Так же начал ползти и этот камаз, но у Толяна уже кончилось терпение и когда он с ним поравнялся он что было силы впорол кулаком по зеркалу заднего вида. Зеркало от удара прислонилось к боковому стеклу кабины. Сделало оно это очень резко, удар соответствовал, водила вздрогнул испугался и крутанул руля заваливаясь в кювет. Со стороны Толянова братана все выглядело именно так как он рассказывал. Веря в недюжинную силу братана он ясно несмотря на ночную темь видел как братан сшиб камаз с одного удара. Все соответствовало действительности.
-Сейчас водила подкопает и мы с братаном его и так выпихнем. - заявил Толян. Водиле оставалось только верить и копать снег он начал еще интенсивней. Бля, и ведь выпихнули.

252

Атомы - Кислород, Водород и Углерод встретились и решили сообразить на троих. Ничего не получается. Тогда Кислород, как самый весомый и умный, говорит остальным:
- Ты, Водород, слишком лёгкий. Сходи, приведи пятерых своих братьев. И ты, Углерод, легковат. Приведи хотя бы одного брата.
Когда все собрались, то получился этиловый спирт - C2H5OH.

253

Сестра будущего мужа настраивает его и всю семью против меня. А всё потому, что я сказала, что мне не нравится, что он каждый месяц дает ей деньги на разные её нужды (учеба, погулять, тетради для учебы, косметика и т.д.). Он ей сказал, что денег больше не даст. Решение его, я только сказала, как отношусь к этому. И теперь я плохая. А она, 19-летняя "умница", сидит на шее у матери и двух старших братьев, работать не желает. Хотя предлагали ей хорошую подработку на 3 дня в неделю, чтобы учёбу сама оплачивала. Но нет. Дома посидеть и с парнем погулять важнее.

254

В чем был секрет женщины, на которой хотели жениться почти все мужчины Европы, включая Ницше и Фрейда

В историях о роковых женщинах всегда присутствует некая тайна о том, как им удавалось покорять сердца мужчин, часто не обладая шикарной внешностью. Луиза Саломе — одна из таких женщин, которая вошла в историю не только как писательница, философ и автор нашумевшего бестселлера «Эротика», но и как человек, который не боялся бросать смелые вызовы обществу и покорять сердца многих мужчин.

Мы с большим интересом ознакомились с биографией женщины, чья судьба связана с такими именами, как Ницше, Фрейд и Рильке, и спешим поделиться ею с вами.

Лу Саломе — умная, смелая и независимая

Луиза родилась в Санкт-Петербурге в феврале 1861 года. Дочь генерала Густава фон Саломе, которому на тот момент было уже за 50, и младший ребенок среди 5 старших братьев — неудивительно, что она выросла в атмосфере абсолютного мужского обожания. Что не могло не отразиться на ее характере и судьбе.

В 17 лет Саломе начала обучение богословию, философии, французской и немецкой литературе у голландского проповедника Хендрика Гийо, который был старше ее на 25 лет. Именно он сокращает «Луизу» до «Лу» — имени, которому суждено прославиться. Юная Лу так вскружила голову священнослужителю, что тот даже предложил ей выйти за него замуж, пообещав оставить уже имеющуюся семью и службу. Однако ничего не вышло.

Луизу восхищали женщины-бунтарки, как, например, Вера Засулич. В Швейцарии Лу изучала философию, в Италии посещала курсы для эмансипированных женщин. В Риме она познакомилась с философом Паулем Реё, который тоже просил выйти за него замуж. Но она отказала, предложив взамен поселиться вместе и жить как с другом.

В 1882 году Реё познакомил Саломе со своим другом Ницше, который был покорен и ее интеллектом, и красотой. Они стали дружить втроем, проводя время за интеллектуальными беседами, сочинениями и путешествиями. Ницше тоже просил ее руки — и тоже получил отказ.

Знаменитая фотография, где Саломе погоняет кнутом Реё и Ницше, запряженными в повозку, сделана примерно в это время. Ницше говорил, что она самая умная из всех встреченных им людей. Говорят, он даже использовал ее черты в «Заратустре». Но сестра Ницше Элизабет была категорически против всех этих отношений, и после возникновения конфликта вместе с Лу остается один Реё. Ницше так ни разу и не женился.

В 1886 году Луиза неожиданно для всех вышла замуж. Ее избранником стал университетский преподаватель, занимающийся восточными языками, Фридрих Андреас. Он был на 15 лет старше Лу и твердо хотел сделать ее своей женой. Сначала и он получил отказ. В ярости он схватил нож со стола и ранил себя в грудь. На Лу это произвело впечатление, и она согласилась выйти за Андреаса замуж. Правда, при одном условии: никакой физической близости. В течение 43 лет, прожитых вместе, как утверждают биографы, тщательно изучившие все ее дневники и личные документы, этого так никогда и не случилось.

Луиза все-таки вступает в интимную связь с мужчиной. Им оказался Георг Ледебур, один из основателей социал-демократической партии в Германии и марксистской газеты «Форвартс». Но устав от скандалов и от мужа, который снова пытался покончить с собой, и от нового любовника, Лу бросает их обоих и в 1894 г. уезжает в Париж. Несмотря на неоднократные предложения руки и сердца, она никогда не помышляла о разводе и всегда первая бросала мужчин. Ее литературная деятельность приносит ей известность.

В 36 лет Саломе познакомилась с начинающим поэтом, 21-летним Рильке. Они вместе путешествовали по России, она учила его русскому языку. Рильке, как и многие другие возлюбленные Лу, жил с ней и ее мужем в их доме. Через 4 года Лу бросила и его, т. к. он, так же как и многие, хотел, чтобы она подала на развод. Рильке говорил, что без этой женщины он никогда бы не смог найти свой жизненный путь. Но друзьями они остались на всю жизнь, переписываясь друг с другом много лет.

В 1905 г. служанка ее мужа родила ему дочку. Лу оставила внебрачного ребенка в доме и через несколько лет удочерила ее. Именно эта девочка, Мари, в итоге осталось с ней у смертного одра.

Лу Саломе была увлечена психоанализом, сама его практиковала, работая с пациентами. Не устоял перед ней и Зигмунд Фрейд, с которым они познакомились на Международном психоаналитическом конгрессе, хотя ей на тот момент было уже 50. Фрейд, со свойственной ему чуткостью, не заявлял на нее собственнические претензии, поэтому они были настоящими друзьями долгие годы.

Луиза Саломе умерла в возрасте 75 лет, пережив многих своих любовников. «Какие бы боль и страдания ни приносила жизнь, — писала она незадолго до смерти, — мы все равно должны ее приветствовать. Кто боится страданий, тот боится и радости».

Говорят, такие женщины рождаются раз в 100 лет, а то и реже.

Из сети

256

Давно хотел рассказать эту историю из своего детства , да все как то не было настроения, а тут как раз окном дожди
И вот она снова стучит ко мне в окно, тяжелыми каплями,тук-тук-тук…
Было мне тогда шесть лет. Родители мои развелись и наш самый справедливый суд оставил меня с мамой , которая недолго думая выскочила замуж за морского радиста. Думаю поладили они на почве алкоголя, эту привычку моей маман , наш самый строгий и справедливый не учел , а потому мне еще несколько лет пришлось наблюдать пьесу – на дне , из так сказать первых рядов . Впрочем, вернемся к нашему повествованию. Итак дядька Сережа, а именно так его звали , мужик был добродушный , родом из под Ярославля, где и проживала его родня , куда вскоре и собрались ехать молодожены , а заодно и меня повезли , понятия не имею зачем. Благо на дворе стоял август и в Астрахани стояла жара, так что идея о поездке не сильно меня печалила, гулять пешком я любил, а новые места всегда звали меня…..
Недолго собираясь мы сели в поезд и …Дальше идут идут две страницы мелким почерком со звуками тыдых тыдых, тыдых…описание поездки до Ярославля на поезде. Скучный пейзаж за окном уже описывал некий Куприн, потому даже не буду и стараться.
Первое, что меня смутило в Ярославле, народ на пероне одетый в теплые болоньевые куртки… Хммм - подумал я… Вторая неожиданность - деревенский пазик , который в детстве казался лунным вездеходом, впрочем, дорога по которой мы отправились к родне … оказалась специально предназначена чтоб оправдать это впечатление, если русские горки объединить с батутом, то даже этот аттракцион не полностью бы отразил весь спектр развлечений . Наверное для полного сходства надо было бы добавить игру вышибалы, мяч успешно заменяли летающие чемоданы, постоянно норовившие прилететь кому-нибудь в табло.
Несмотря на мой малый возраст, до меня быстро дошел смысл поговорки – лучше плохо ехать, чем хорошо идти, после того, как автобус остановился на окраине села и нам нужно было идти еще пару километров – вооон до того дома!
Надо отдать должное дяде Сергею, он был жентельменом и понес чемоданы сам, мы же с мамой понесли свои ноги, которые вскоре стали на 15 см длиннее и пару кило тяжелее.
Так сказать первые шаги в лепке из глины…
Трудно поверить в это, но мы дошли до того дома, где нас приветливо встретили Сережины братья и его мама. Еще нас во дворе встречала свинья, но уже с распоротым брюхом, поэтому я сомневаюсь, что она сильно обрадовалась нашему приезду.
Нас проводили в дом, и усадили за стол, был сказан первый тост.
Далее еще несколько страниц мелким текстом со звоном стаканов, бубнением тостов…
День менялся днем, но ничего не менялось в доме, увы не Обломских, с утра все вставали, начинали опохмеляться, все это переходило в завтракобедужин без пробелов, с тостами и звяканьем стаканов. За окном все это время шел дождь… прямо как у Форест Гампе, все виды дождя, от мелкой мороси , до ливня, с шквалистым ветром и грозой и просто тихо постукивающий в ночи по шиферной крыше идеальный вариант для релакса видео на ютюбе. Создавалось впечатление полной гармонии, что происходит внутри и снаружи дома, полный дзен мог бы сказать я, но наука китайских мудрецов еще мне была не известна. Дом пропах сыростью, точнее СЫРОСТЬЮ. Она проникла повсюду, в каждый уголок этого дома, в каждый уголок и казалось заползла в умы и души его жителей.
Через неделю свинина закончилась, а самогон – нет. Эх-сказали трое братьев и как в сказке вскочили на коней, хотя нет.. то было в сказке, наши же герои оседлали старенький урал с коляской и помчались разбрызгивая грязь, в темный,мрачный, пасмурный, сырой лес. Никого не смутило то, что водитель коня не просыхал неделю, впрочем кого это могло смутить? Вернулись они скоро, и бросили на сковородку огромный гриб моховик. Вечерело…в стаканах плескалась самогонка…
Через годы я посмотрел Сталкера, Тарковского… И на меня снова хлынули черно-белые воспоминания, того депрессивного алкогольного настроения средней полосы России…

257

Про бабушку.
Мы познакомились на свадьбе — это было в Ирландии, мы с женой были гостями со стороны невесты, нас, естественно, знакомили с гостями со стороны жениха. Их было много, запомнить всех было просто нереально. Но бабушку жениха мы запомнили: это была совершенно удивительная женщина. Ей уже было далеко за 70, очень худая, практически прозрачная, — она была невероятно весёлая и энергичная! Этот человек просто излучал позитив, — вокруг неё всем становилось радостно!
После этого мы не встречались, но интересовались: как там бабушка? Новости всегда радовали: например, родня отправилась во Франкфурт потусить, а бабушка с ними, и зажигала до утра на зависть молодым!
Такие примеры очень дорогого стоят, — ты понимаешь, что можно встречать старость не только в инвалидном кресле с потухшим взором и с трясущимися руками, но и в пивной на кураже!
В какой-то момент я вдруг спросил: а бабушка она с какой стороны, — с папиной или с маминой? Мне объяснили: ни с какой. Она приёмная.
Когда-то маленькая девочка стала круглой сиротой. Тогда эти вопросы решались просто: после службы в храме, на которую собиралась вся община, священник, оглядев присутствующих, показал пальцем на одну семью: вы забираете ребёнка.
Обсуждений не было. А чего там обсуждать-то? Семьи были большие, пять-шесть детей. Ну, будет на одного больше, в чём проблема? Как мудро заметил Тевье-молочник в пьесе Григория Горина: «Ещё одна тарелка супа стол не перевернёт».
В итоге девочка получила новых родителей, а в придачу кучу братьев-сестёр. Потом она выросла, замуж не вышла, так уж вышло, простите за тавтологию. И какой-то момент стала самой взрослой в семье, матриархом, так сказать.
Её все любили и уважали. Когда годы начали брать своё, она стала редко выходить из дома («ходунки» категорически отвергала — «я же не старушка, с ними ходить!»). Но в одиночестве не оставалась никогда — родственники навещали каждый день, в том числе приезжая специально с других континентов, куда пораскидала жизнь родню. А на похороны бабушки собрались вообще все, — эта утрата объединила даже людей, которые давно не общались.
Отпевали её в том же храме, где когда-то батюшка решил её судьбу.
Вот и вся незамысловатая история приёмной бабушки.
Ах, да. В той самой семье, на свадьбе которой мы познакомились, долгожданная девочка родилась через несколько месяцев после кончины бабушки. И когда в доме наводили порядок, чтобы детскую кроватку поставить, решили выкинуть кучу открыток, эти ирландцы, такие старомодные, до сих пор шлют друг другу открытки по праздникам.
В числе других нашлась открытка от бабушки, с Рождеством. В открытку были вложены сто евро, их никто не заметил раньше.
Обычно в рождественскую открытку денег не кладут, не тот повод. А бабушка почему-то положила.
Когда писалась открытка, ещё никто ничего не знал, даже будущие мама с папой… А бабушка их поздравила. С Рождеством!

258

Брат с женой собрали большую компанию под праздник. Старые друзья и дети друзей, они же друзья детей. Предыдущий раз собирались настолько полным составом, когда детям было лет по 8-12, а сейчас им 18-22, вымахали - не узнать. Запустили слайд-шоу с фото и видео, на которых дети еще маленькие, стали петь песенки, которые тогда с ними разучивали. Такое ми-ми-ми устроили, камень прослезится.

Бабушка (мама хозяйки) тихонько внучке (дочке хозяйки):
- Я братьев (фамилия) и раньше не очень различала, а сейчас и подавно. Который тут Дима, который Витя?
- Бабушка, это очень просто! Дима в белой рубашке, а Витя сегодня не пришел.

259

В продолжение истории, где у деревьев годовые кольца, относящиеся к военным годам, были уже всех остальных.

В течении жизни наблюдал 5 разных групп родных братьев-сестер среди родни, родни родни и просто хороших знакомых. В каждой группе от 4 до 7 человек, все от 1934 до середины 40-годов рождения. У всех в анамнезе «папа ушел на фронт, мы с мамой в эвакуации».

Все прожили более или менее правильную социальную жизнь и уходили в мир иной по естественным причинам в возрасте за 70 и 80 лет , и многие с хорошим плюсом.

Так вот, во всех 5 группах первыми из жизни с форой в 5-7 лет ушли в мир иной именно братья - сестры 1940 - 1942 годов рождения. Казалось бы лежи себе особо ничего не понимая, принесут- унесут, как-то в любом случае накормят, а когда стал понимать - все уже кончилось. Но такая вот наглядная демография, такое вот эхо прошедшей войны.

260

В школе бедного района Чикаго ученице дали анкету с вопросами «Сколько у вас братьев и сестер?», «Профессия отца» и т.д. На следующий день она вернулась с клочком бумаги, на котором было написано: «В нашей семье восемнадцать детей. Ещё мой отец может выполнять сантехнические и плотницкие работы».

261

В магазинчике двух братьев напротив моей ташкентской квартиры давно ничего не покупаю, — объявил ему личное эмбарго за дороговизну, просрочку, регулярные обсчёты и отсутствие кассовых чеков. Но сегодня дождь. Грустный продавец — один из двух братьев, ловит мокрых клиентов прямо на дороге:
- Салам алейкум, сасьед, пащиму ни видна вас?
Из вежливости вхожу в его лавку, долго разглядываю прилавки, делаю выбор:
- Дайте мне орбит эвкалипт, десять штук
Продавец достает жвачки, в коробочке остаются всего две упаковки.
- Это последние?
- Да
- Их тоже заверните
Считаю деньги, продавец кладет двенадцать жвачек в крохотный целлофановый пакетик, но не может удержаться от любопытства:
- А защьем вам столки орьбит?
И тут мне хочется как-то взбодрить хитрого и алчного торгаша, вдохнуть в него жизнь:
- Понимаете, вот у вас он еще по старой цене, а со вчерашнего дня во всем Ташкенте уже в два раза дороже, кое-где даже по 15000. Говорят, новых поставок больше не будет
Продавец замирает с пакетиком в руках. На лице очень сложные чувства, от глубокого потрясения до горькой досады. В мгновенно остекленевших глазах отражается высшая математика — коммерсант в уме подсчитывает убытки. Взять пакет с жвачками из его рук не получается, тот вцепился в него мертвой хваткой. Наконец, с трудом вырвав покупку, кладу деньги на прилавок:
- Есть еще орбит? Может на складе запас?
- Нет!!!

Anzor Bukharsky

263

Фартук

Мой дед после армии проработал почти 30 лет учителем математики в старших классах школы (с середины 50-х по начало 80-х). Мне кажется, что его любили ученики, поскольку помню, как, будучи шкетом и гуляя под его присмотром, я нередко видел, как взрослые дяди и тёти (некоторые даже со своими детьми примерно моего возраста), подходили к нему, уважительно здоровались, представляли своих отпрысков и рассказывали о своём житье-бытье. Даже спустя годы периодически приходили письма с разных концов страны и иногда звонил телефон, обычно ближе к его дню рождения.

После дед объяснял мне - это, мол, Вася. Я у него был классным руководителем и готовил его к поступлению в институт в 59-м году. А это Сёма, лучший математик в моём классе, он закончил школу в 66-м году. Теперь он архитектор и строит большие дома. Вот Тимур. Он хоть и лодырничал, но математику хорошо выучил. Теперь он милиционер, плохих людей ловит. Зина, которую мы сегодня видели, была очень хорошая девочка, и теперь она сама учитель математики в школе.

Уважение и любовь учеников - это, конечно, замечательно, но к сожалению, ни на должности, ни на зарплате деда это никак особенно не отражалось. Ни завучем он не стал, ни золотых гор на учительском поприще не нажил. Впрочем, я думаю, он к этому и не стремился.

Но вот раз в году, дед становился для школы фигурой знаковой, даже можно сказать, ключевой. Дело в том, что как оказалось, к концу 1970-х он остался единственным участником Войны во всей школе. Оно, наверное, и неудивительно, ведь мужчин в школах и так немного работает, да и вообще состав школы ему в своём большинстве в дети годился.

В начале его школьной карьеры, в середине 50-х, День Победы был обыкновенный рабочий день, и лишь после 1965-го этот день стал праздничным. А дальше - годы шли, настоящих участников становилось всё меньше и меньше, а вот спрос на них в мае рос и рос. Более того, стало практически обязательным, чтобы в каждом учебном заведении или предприятии, перед праздником с трибуны или сцены выступил какой-нибудь ветеран с патриотическо-праздничной речью.

Ясное дело, и сам оратор тоже должен был быть соответствующий, то бишь, политически выдержанный и правильный. В идеале, всамделишный участник, с орденами и медалями. А ежели тот прошёл всю Войну, с 1941-го по 1945-ый краскомом, так ещё лучше. Ну и, всенепременно, кандидат должен быть партийным и из рабочей (или крестьянской) семьи.

Дедовская кандидатура попадала в ябочко по всем категориям. Из семьи кузнеца, из Беларусии, в армии с 1940-го по 1953-й, прошёл путь от рядового до капитана, партийный, 3 ранения, 3 ордена, пригоршня медалей. Правда, единственный, но очень существенный, недостаток, тоже имелся, ведь пятый пункт у него был весьма нежелательный. Вздохнув, руководство школы закрыло на это глаза: дескать, "кто из нас без греха."

Деда вызвали и поставили перед фактом, ведь ясное дело - и завуч, и кадровичка, и парторг, и директор школы, хотели "воспитать Бабу-Ягу в собственных рядах." Удобно же. Изначально он отнекивался, стеснялся, пытался подогнать другого оратора, неуклюже клялся, что всё давно забыл и, вообще, ничего примечательного в его биографии нет, и всячески пытался увильнуть от роли "свадебного генерала". Всё-таки учить детей математике и толкать правильные речи со сцены, это разные навыки и далеко не каждому дано.

Но не прокатило. И кадровичка, и завуч, и парторг, и директор взялись за него всерьёз.
- Вы же коммунист! - взывали они к его партсознанию. - Столько повидали! - аппелировали они. - Кто же передаст знания и привьёт патриотизм детям? - давили они на больное.
Наконец, дед смирился с неизбежным и сдался.

Изначально с празднично-патриотичной речью дело пошло худо, ведь первым же делом организаторы потребовали черновик. Прочитав его, пришли в ужас. Выяснилось, что у деда исключительно неправильные воспоминания, которые, несмотря на партийный стаж, дурно попахивали политической близорукостью, и откровенным непониманием важности задания.

Митинг курсантов-сапёров во дворе Инженерного замка в июне 41-го и задорные речи о том как "закидаем шапками" врага и "и разобьём его одним могучим ударом" посчитали излишним, ведь Красная Армия, хоть и самая сильная в мире, отнюдь не заносчива и не самонадеянна. Рытьё окопов у Выборга до потери сознания под палящим летним солнцем и дальнейшим оступлением от Выборга к Ленинграду, вокруг которого вот-вот должно было сомкнуться кольцо блокады, показалось слишком драматичным. Подбитый и затонувший пароход "Ейск" у мыса Хрони в декабре 1941-го, почти полностью погибший в ледяных водах десантный батальон, так и не успевший сделать ни одного выстрела, и последующий плен были немедленно выбракованы из текста. Побег из плена велели стыдливо замолчать, ведь Советские военнослужащие в плен не должны попадать.

Проведённые месяцы в советском фильтрационном лагере, голод, и упоминание о вшах приняли как поклёп на РККА. Отступление по Военно-Грузинской дороге повелели не упоминать, Красная Армия не отступает. Освобождение лагеря смерти в городе Прохладный, кучи обуви и волос, и сожжённые останки потребовали опустить, ведь в аудитории будут дети, им такое знать рано.

Оторванную голову старлея Хорунженко, что бежал рядом во время атаки на высоту 244.3 у деревни Матвеевщина сочли чересчур брутальной. Момент с тем, что стальные наргрудники ШИСБР* во время атаки превращали область ниже пояса в один сплошной синяк вычеркнули, как неприлично интимный. Ранение у высоты 199.0 у деревни Старая Трухиня, когда ночью делали проходы на минных полях перед атакой, сначала думали оставить, но увидев дальнейшие строки про дурной уход в санитарном поезде, чудом не наступившую гангрену, и выгребание гноя из раны ложкой без анестезии, всё удалили скопом, дабы не порочить советскую медицину. Сошедшего с ума от боли раненого соседа велели забыть.

Расстреляных двоюродных братьев и сестёр в Больничном лесу полицаями из своей же деревни, и бабушку, которую зарубили во дворе собственного дома соседи, позарившиеся на её немудрёное барахло, удалили, как недостойную клевету на Советских граждан. Уведомление родителям, что их сын пропал без вести, тоже порешили убрать. Это что же за глупость такая, Советская Армия не может ошибаться.

Обезумевшую от горя мать, которая каждый день ходила к госпитальным поездам, останавливающихся на станции Лопатково, и, отрывая еду от семьи и раздавая картошку раненым в госпитальных поездах, с надеждой в глазах задающей всё один и тот-же вопрос: "Сынки, вы моего мальчика моего не видали? Лейтенант он, сапёр, из под Гомеля, зовут, М.Ю.П.", сначала пропустили, как весьма трогательный эпизод, но в последний момент порекомендовали всё-таки убрать.

Подготовку маршевых рот и семнадцати-восемнадцатилетних девушек, которые под его руководством снимали мины в освобождённой Белоруссии, сначала милостиво разрешили оставить. Но, прочитав про самострел сержанта и разорванного на куски комроты Маркова, оступившегося, пока показывал дорогу танку-тральщику, весь абзац вырезали.

Бой с власовцами в августе 1944-го и их последующий расстрел удалили, ибо ситуация была весьма неоднозначной. Погибших друзей, комроты Оккерта, ординарца Макрова, и командира разведзвода Танюшина, хотя и было очень жалко, решили объединить в общую фразу о погибших товарищах. Упоминать разбомбленный своими же госпиталь у реки Муданьдзян в августе 1945-го было запрещено. Вывоз контрибуции из Китая и Кореи сочли неполиткорректным и несоотвествующим политическому моменту.

Текст под чутким руководством и приглядом переиначили. Повелели рассказать о руководящей роли партии в целом, и Леонида Ильича в частности. Потом добавили несколько общих выражений о тяготах и подвиге всего народа. Далее попросили сказать о той памяти, которая должна жить из поколения в поколение. В итоге, безжалостно кастрированная речь превратилась в несколько десятков общих и пафосных фраз, от которых деду сделалось дурно. Он снова пытался "слиться" с темы, но было поздно. Его выступление уже запланировали, утвердили и на местном и на более высоком уровне, и менять ничего не разрешили.

Оказалось, что попав в сети раз, выпутаться из них запросто не удасться. Из года в год ритуал повторялся. Дед грустно надевал пиджак с орденами и медалями, презирая себя за малодушие, ехал в школу, с отвращением повторял малозначащие и пустые реплики и, кляня всё и вся, принимал очередной букет и поздравления, которые наизусть повторяли назначенные пионеры и комсомольцы. Он прекрасно осознавал, что всё это мишура, что ему не дают сказать то самое главное, которое можно только выстрадать, и снова обещал себе, что "это в последний раз." Но в последний раз не получалось.

И вот наступил очередной месяц май. Дед приготовил костюм, почистил ордена и медали, с досады выпил грамм 50, повторил в уме обрыдшие фразы, присел в кресло и... неожиданно задремал. Проснувшись, осознал, что не приготовил обед для бабушки, которая поздно работала, и для внуков (то бишь меня с сестрой), которые после садика и школы должны были прийти, и бросился на кухню. Одновременно он второпях одевался, ибо времени оставалось в обрез. И вот он что-то нарезал, что-то быстренько поджарил, что-то подогрел, что-то положил в холодильник и выбежал из дома к автобусу.

По пути он ловил неловкие и несколько удивлённые взгляды, но не обращал на них внимания. Мало что ли спешащих по делам людей каждый день? И вот он уже в школе, еле-еле успел. Он направляется к актовому залу, который битком набит, как обычно. По пути ловит недоумённые взгляды учителей. В последний момент за кулисами его ловит директриса.
- Вы что? Как вы выглядите?
- А что?
- Посмотрите на себя.
И тут дед замечает, что поверх костюма у него надет ... бабушкин фартук, из-под которого весело выглядывают ордена и медали. Он банально забыл его снять после готовки. А ведь он прошёлся по основной улице города, стоял какое-то время на остановке, ехал в автобусе, шёл по коридорам школы, и хоть бы один человек слово сказал.

Дед снял фартук, отдал директрисе, вышел на сцену, тяжело вздохнул и... дал речь.

Нет, это не была та речь, которую привыкли слышать из года в год. Не обращая внимание на отчаянные жесты и страшные глаза директрисы, парторга, и прочих руководителей школы, он говорил то, что должен был сказать ещё годы тому назад. Это были не пустые официальные слова, а то, что сказать мог только тот, кто побывал ТАМ и хотел снять груз с души. В зале была мёртвая тишина - ведь ему было чем поделиться.

Потом он ушёл со сцены, подошёл к директрисе и забрал фартук.
- Вы что себе позволяете? Я на вас жалобу напишу. - прошипела парторг.
- Ой испугали. Своё я уже отбоялся. Что вы мне сделаете? - усмехнулся дед. - Пишите. В профанациях я больше не участвую, - заявил он. - И увольняюсь, - сказал он директрисе. - Давно пора.

Вот собственно и всё. Казалось бы, простой фартук...

------------------------------
*ШИСБр - Штурмовая инженерно-сапёрная бригада

123456

Партнеры

Реклама