сорок дней → Результатов: 96


1.

В 1936 году 45-летний преподаватель высшей математики в Московском институте цветных металлов и золота решил выучить к немецкому и французскому еще и английский язык – благо, для сотрудников Минцветмета открылись бесплатные курсы. Вот на них-то ему и выдали для внеклассного чтения оригинальное издание сказки Лаймена Фрэнка Баума «Wonderful Wizard of Oz».
Книжка математику понравилась, и он решил ее перевести - благо, несколько лет назад вышло Постановление Оргбюро ЦК ВКП(б) от 9 сентября 1933 года "О детской литературе", призывавшее печатать больше хороших книг для пионеров и школьников.
Оргбюро ЦК не обмануло - в 1939 году пионеры смогли открыть книгу, начинавшуюся словами: «Волшебник Изумрудного города. Переработка сказки американского писателя Франка Баума «Мудрец из страны Оз». Пересказал Александр Мелентьевич Волков».
Когда книга вышла, автору было изрядно за сорок.
Это была первая изданная книга начинающего 48-летнего переводчика. Точнее - пересказчика, поскольку перевод с самого начала был довольно вольный.
Книгу проиллюстрировал известный художник Николай Радлов, но в отличие от "Мудреца из страны Оз" бестселлером она не стала.
А потом началась великая война, и в военные годы многое забылось - в том числе и проходная довоенная сказка.
Камбэк "Волшебника Изумрудного города" произошел через много лет, фактически уже в другую историческую эпоху, в 1957 году.
И едва ли не главную роль в возрождении этого проекта сыграл художник. Художники в этой истории вообще часто выступают в редкой для них роли двигателя сюжета.
Художника звали Леонид Владимирский, он только что прогремел на всю страну иллюстрациями к сказке "Приключения Буратино" и искал - какую бы хорошую сказку еще отрисовать.
В библиотеке ему попалось довоенное издание "Волшебника Изумрудного города" - давно и прочно забытой книги. Со дня последнего издания прошло больше 17 лет, читатели первого издания сказки давно выросли, воспитывали собственных детей и смутно помнили про жевунов и мигунов, читанных еще до войны.
Сказка Владимирскому очень понравилась, и он загорелся сделать к ней иллюстрации. Нарисовав парочку картинок авансом, ему не составило никакого труда продавить в издательстве переиздание.
Осталось заручиться согласием автора, и художник пошел искать писателя.
Александра Волкова Леонид Владимирский нашел на даче в Кратово. Тому было уже под 70, он давно уже вышел на пенсию, занимался дачей и внучкой и, честно говоря, почти не вспоминал свою первую и единственную на тот момент сказку.
Но на переиздание, разумеется, согласился.
И даже сделал новую редакцию книги, отойдя от первоосновы Баума еще дальше.
"Волшебник Изумрудного города" с иллюстрациями Владимирского вышел, когда Александру Волкову было 69 лет.
"Волшебник..." стал бомбой.
Мегабомбой.
Это была одна из самых издаваемых и продаваемых книг советского книгоиздания - не детской литературы, а вообще всего.
Разумеется, Александра Мелентьевича Волкова издатели начали охмурять, как ксендзы Козлевича : "У этого Баума же много-много книг про волшебную страну. Может быть, вы переведете еще одну?".
Немолодой уже писатель вздохнул и отправился в Библиотеку иностранной литературы. Там он прочитал продолжения и был немного ошарашен.
На мой личный взгляд, который я никому не навязываю, сказки Баума про страну Оз (кроме первой) идеально характеризуются словосочетанием "лютая дичь".
Волков, похоже, был согласен. Судя по этой записи в дневнике:
"Вчера и сегодня занимался в Библиотеке иностранных языков, читал книгу Фр. Баума «Озма из Оза» из его озовской серии, в которой, как оказывается, около полутора десятка книг. Но какие это книги!
Мне кажется, ему удалась только первая из них «The Wizard of Oz» — это та, которую я обработал под названием «Волшебник Изумрудного города». Это милая, остроумная книга, в которой найдены прекрасные типы. Но дальше писатель решил черпать все из того же источника, а фантазии у него уже не хватило, и он занялся самым посредственным эпигонством. Все эти желтые курицы, механические Тик-Токи, Люди-Колеса, продовольственные пакеты и ведра с обедами, растущие на деревьях, сменные головы у принцессы Лангвидер - все это выглядит очень безвкусно.
Боюсь, что мой замысел - написать еще одну сказку по мотивам Фр. Баума - придется оставить, нет в этих многочисленных пухлых книгах того хорошего, что стоило бы пересказать советским детям. Страшила, Железный Дровосек и Трусливый Лев (кстати, почему он снова стал трусливым, когда выпил храбрость?) пока еще не действуют в этой книге (а я за 2 дня прочитал и законспектировал 140 стр.), а только повторяют все те же рассуждения о мозгах, сердце и храбрости, которые уже достаточно известны по первой книге.
Удивительная страсть у американских писателей к длиннейшим сериям, таким как у Берроуза к тарзановской и марсианской. Это их литературный бизнес... Конечно, эта сказка неизмеримо слабее «Мудреца из Оза». Автор совершенно непоследователен: Озма у него наследница правителя Изумрудного города, а ведь в первой книге ясно сказано, что Изумрудный город построил Оз - выходец из Канзаса. У Жевунов и Мигунов откуда-то тоже появляются короли - вассалы верховного правителя Оза.
Дороти уничтожает последних злых волшебниц в стране Оз, а в последующих книгах этих волшебниц и волшебников и всякой чертовщины появляется превеликое множество...
Начинает обрисовываться сюжет второй книги «Волшебника», но совсем не в таком плане, как у Баума...".
В общем, Волков решил не переводить, а самостоятельно написать продолжение "Волшебника Изумрудного города", взяв от Баума только идею оживляющего порошка.
Книга "Урфин Джус и его деревянные солдаты" вышла, когда автору пошел восьмой десяток.
Дальше вы сами все знаете - после Урфина Джуса последовали "Семь подземных королей", за ними - "Огненный бог марранов"... Обычная история с удачной серией, удивление вызывает разве что возраст автора замечательных сказок.
Справедливости ради - Волкову хватило мужества признаться, что его инфицировало переходящее проклятие сериальности. Когда ему было 82 и он писал «Тайну заброшенного замка», в один из дней Александр Мелентьевич открыл свой дневник 1958 года и над фразой «Удивительная страсть у амер. писателей к длиннейшим сериям», надписал покаянное примечание: «Сам я потом вдался в тот же грех!».
Замечу, что Волкова, как и Баума, эта серия книг сделала очень богатым (а по советским меркам - даже невероятно богатым) человеком. И не только его. Художник Владимирский, например, вскоре после "изумрудной" серии практически перестал иллюстрировать книги – получаемых с переизданий «Волшебника» потиражных с избытком хватало на то, чтобы вести жизнь рантье.
Над седьмой книгой серии «Тайна заброшенного замка» сказочник Волков перестал работать в 85 лет - сил уже не было. Авторство Волкова в этом случае уже весьма условное - недописанный им черновик на свой вкус дописали в издательстве после его смерти.
А после смерти Александра Волкова все желающие принялись строчить продолжения про Изумрудный город, как когда-то на другом конце Земного шара все штамповали сиквелы про страну Оз.
Александр Шпагин написал прямое продолжение "Тайны заброшенного замка" - "Лазурная фея Волшебной страны". Юрий Николаевич Кузнецов - еще пять книг, от "Изумрудного дождя" до "Возвращения Арахны".
Под фамилией Николая Бахнова вышло еще восемь книг про Изумрудный город и Волшебную страну. Умерший в прошлом году Сергей Сухинов написал 11 книг - от "Дочери Гингемы" до "Зари над Изумрудным городом" - и он был, пожалуй, наиболее талантливым из продолжателей Волкова.
Как и положено в сюжете про переходящее проклятие сериальности, постоянный художник серии Леонид Владимирский тоже не устоял и написал собственное продолжение — книгу «Буратино в Изумрудном городе».
Разумеется, изданием бумажных книг история не закончилась. По данным на 19 июля 2025 года, на сайте fanfics.me в фандоме «Изумрудный город» 294 фанфика.
Икота, икота, сойди на Федота, с Федота на Якова, с Якова на всякого...

В. Нестеров

2.

УТКА
«Если Нечто выглядит как утка, плавает как утка и крякает как утка, то - это, скорее всего и есть Нечто...»

Рассказ моего старинного приятеля, автомастера Жоры. Дело происходило в 2008-м году и жил мой приятель в Перми.

Ехал Жора из города куда-то в глушь, вез какие-то запчасти. Вокруг поля, леса, горы и даже Транссиб. Видит, на обочине стоит одинокая «Камри», внутри человек. Проехал Жора мимо и вдруг подумал: - а может беда у человека, может помощь нужна.

Сдал назад, вышел, поздоровался, спросил – что случилось?

За рулем сидел изрядно-замерзший мужик лет пятидесяти и вел он себя довольно странно для своей ситуации:

- Вы что-то хотели?
- Я-то ничего не хотел, просто остановился узнать, может вам какая помощь нужна.
- А с чего вы вообще решили, что мне нужна помощь? А?
- Да, ни с чего, просто вижу -одинокая машина стоит в такой мороз, а из выхлопной, дым не идет. Вот и подумал…
- И только поэтому остановились? И даже отсутствие дыма заметили?
- Ну, да. А что такого? Но, если вам помощь не нужна, то не нужна, я дальше…опа, да у вас, я смотрю, колесо пробито и даже диск неслабо помяло.
- Ну, пробито, дальше-то что?
- Я не понял. А что это вы на меня бычите? Не я же вам колесо пробил, я просто остановился спросить все ли у вас нормально.
- Да, все нормально. Спросили? Всего хорошего.

Жора пожал плечами и, не прощаясь, пошел к своей машине. Странный мужик окликнул:

- Молодой человек, скажите, а телефон у вас здесь тоже не ловит?
- Нет, тут еще километров пятьдесят, толком ловить не будет.
- Вот черт! Повезло так повезло.
- А вы что, не можете запаску перекинуть?
- Да, я бы давно перекинул, только не оказалось ее у меня.
- В смысле «не оказалось»? А где она?
- А вам для чего эта информация?
- Ну, как хотите. Тогда счастливо оставаться, я поехал.
- И вам не хворать.
- А хоть кто-то из ваших знает, что вы здесь загораете? А то ночь вы тут не переживете.
- Стоп! Из каких это «из наших»?!

Жора махнул рукой и пошел к машине. Все же, ему почему-то стало жалко этого странного, ершистого мужика и Жора предложил:

- Если хотите, могу вас с колесом докинуть до шиномонтажа. Я знаю по дороге один хороший, там вам и диск выровняют. Километров сорок, наверное, отсюда.
- Я ведь ясно сказал, благодарю, не надо, как-нибудь в другой раз.
- Ну, тогда удачи.
- Постойте! Хорошо, отвезите меня в этот ваш шиномонтаж.

Открутили колесо, загрузили Жоре в багажник и поехали:

- Кстати, я Жора.

Мужик пристально посмотрел на Жору и сказал:

- А я Вася.

Он сказал это с таким вызовом, как будто Жора должен был его знать и помнить, но из-за склероза почему-то забыл.

Сто раз уже мой приятель пожалел, что остановился помочь этому говнистому мужику Васе.

Любой другой должен был бы испытывать чувство искренней благодарности за помощь, но Вася ничего такого не испытывал, а напряженно молчал всю дорогу. Жора даже на всякий случай нащупал в дверях отвертку и переложил в карман.

Наконец добрались. В шиномонтаже мастер долго возился с диском и даже подходящую резину подобрал, а то от старой остались одни лохмотья.

- С вас две семьсот.

Вася развел руками и спокойно так сказал:

- Кстати, денег у меня при себе нет, все остались там, в бардачке.

Жора поскрипев зубами, понял, что этот кусок говна с колесом, придется еще и обратно везти к его машине, а просто так, не расплатившись, уехать было нельзя, ведь мастера в шиномонтаже были его знакомые.

На обратном пути вообще не разговаривали.

Приехали уже затемно, «Камри» на месте. Выгрузили колесо и Вася сказал:

- Любезный Жора, дайте мне свой номер телефона, дело в том, что, как оказалось, денег у меня с собой нет. А я, как вернусь в Пермь, вам позвоню и верну долг.

Это был удар под дых, обидно до слез. У Жоры на весь путь было ровно пять тысяч, а его, из-за своей же доброты, кинули на две семьсот, да еще и полдня коту под хвост. Теперь придется ночевать не в гостинице, а у знакомых в гараже.

Убитый Жора махнул рукой и даже не оставив номера, молча повернулся и просто ушел. Еле себя сдержал, чтобы не дать по морде этому говнюку.

Прошла неделя, может дней десять, Жора давно вернулся из поездки и отогревался дома в Перми.

Зазвонил телефон.

- Але.
- Здравствуйте, Жора. Это Игорь Олегович.
- Какой Игорь Олегович?
- Недавно вы помогли мне на дороге, с колесом. Помните?
- Серая «Камри»?
- Совершенно верно.
- Но ведь вы же Вася.
- К сожалению, я не Вася, а Игорь Олегович. Вам удобно через полчаса встретится в начале вашей улицы у кафе? Хочу вернуть долг.
- Постойте, а откуда вы знаете где я живу, я ведь даже номера телефона вам не оставил? Да и машина не на меня...
- Ну, так, удобно будет ровно через полчаса?
- Ну… да.
- Отлично, только не опаздывайте.

У кафе стоял намытый до блеска Гелендваген, из него вышел Вася, который Игорь Олегович, поздоровался и улыбаясь протянул деньги перепуганному Жоре:

- Вот тут ровно две тысячи семьсот рублей, ни на копейку больше, но и не меньше, плюс пять тысяч на бензин и прочие незапланированные расходы. Пересчитайте и подтвердите.
- Да, все правильно, спасибо, но...
- Нет – это вам спасибо, вы здорово меня выручили. Я ведь четыре часа там куковал, три из них пытался кого-нибудь тормознуть. Представляете, ни один человек не остановился. Ни один! Аж пока мне с вами не повезло. Остается только догадываться, каким редкостным мудаком я выглядел в ваших глазах.

А дело все в том, что я сотрудник ФСКН и звание мое генерал майор, поэтому, как вы понимаете, в случайности я не верю, но и на старуху бывает... Представьте себе, как я напрягся, когда и в яму на ровном месте влетел и по случайности, в моей машине не оказалось запаски, да еще тут сам по себе нарисовался, как-бы случайный, но настойчивый, добровольный помощник, плюс к тому же телефон не ловит. Как говорится, я уж предположил самое худшее, оружие держал наготове. А денег у меня и правда не оказалось.

- Какое худшее?
- Не переживайте, я уже знаю, что вы – это вы - просто хороший человек Жора.

Еще раз огромное спасибо и не поминайте лихом…

Прошло полгода.

Как-то летним вечером, Жора со своим приятелем - актером пермского ТЮЗ-а, шли по городу и приятель предложил зайти к его знакомому музыканту, посидеть, попить пивка. Ну, а почему бы и не зайти?

Взяли полторашку, рыбу и зашли.

Сидят, пьют пиво разговаривают, вдруг, вырубился свет, хозяин квартиры выглянул в коридор проверить пробки, но сразу упал мордой на цемент.

В квартиру ворвалась группа захвата с автоматами и тоже положили Жору с приятелем мордой в пол. Привели понятых, начался обыск. Хозяин квартиры долго не сопротивлялся, моментально выдал свертки и пакетики с анашой. Актер тоже сразу признался, что в этот вечер пришел прикупить коробок шмали для личного употребления, как бывало раньше и не раз. Вот только Жоре не в чем было признаваться, но это было уже и не нужно. Актер и продавец и так все сказали, не вывернешься. Так Жора, хоть никогда в жизни не курил, не кололся и не приобретал, но двумя ногами встрял в 228-ю статью.

Всех троих привезли в околоток и раскидали по одному в разные камеры.

Дознаватели поведали Жоре, что очень сочувствуют ему, если его показания соответствуют действительности, но абсолютно невозможно теперь доказать, что Жора был не в курсе дела, тем более, что остальные двое, уже дали несколько иные показания. По опыту выходит, что мелкому барыге дадут лет двенадцать, а актеру и Жоре, лет по семь – восемь, все зависит от поведения на следствии, адвокатов и настроения судьи. Так что нужно просто выдохнуть и принять судьбу такой, какая она есть.

Наутро, Жора обещал быть паинькой, выдохнуть и вообще вести себя на следствии хорошо, а за это попросил дознавателя, разрешить сделать всего один короткий звоночек отчиму, чтобы дома не волновались. Менты пошли навстречу, дали позвонить.

Позвонил.

Через пятнадцать минут в камеру явился лично начальник околотка, целый подполковник, он молча отвел Жору в какой-то кабинет. Еще часа через четыре в кабинет вошел человек в штатском, поздоровался и сказал:

- Я тут по поручению Игоря Олеговича. Мы уже во всем разобрались, что вы в этом деле не при чем, но есть сложность – не получится из дела вывести вас одного, иначе на суде всплывут показания, что вы там физически тоже присутствовали, поэтому, к сожалению, пришлось полностью все остановить. И запомните хорошенько – это важно: -ни в коем случае не распространяйтесь о том, из-за кого прекратилось это дело. Вы ничего не знаете, вас просто отпустили и все.

И вот еще совет лично от меня: никогда больше не общайтесь вот с этими вашими друзьями. Целее будете. При встрече просто перейдите на другую сторону дороги.

Через десять минут; Жора, приятель-актер и мелкий барыга, счастливые и не верящие своему счастью, действительно были уже на улице. Актер рассказал, что их отпустили потому что следователь узнал что он актер и видимо захотел сводить своих детей на халяву в ТЮЗ, барыга-музыкант предложил пойти выпить, раз такое дело, а Жора ничего не предложил, а просто перешел на другую сторону дороги.

Спустя год, до Жоры дошли слухи, что актера и барыгу-музыканта, в разное время, посадили и посадили надолго…

3.

Гора с горой не сходятся...

По работе ездил в Москву. Дали машину с водителем.
Познакомились.
Болтаем.
Зашла речь об армии.
Говорит:
- Я в морфлоте служил.
Отвечаю:
- А я - в строительных.
Он усмехнулся:
- Стройбат? Автоматов не видели?
- Не, - говорю, - я в караульной роте служил. В Тикси. Крайний Север. В/ч № 30223. 83-84-й годы. Через день в караулы ходили.
Он оживился:
- А моя сестра двоюродная двенадцать лет жила в Тикси. Радисткой в аэропорту работала.
Я поднял брови:
- А у меня там были гражданские знакомые - семья из Воскресенска - Оля и Валера...
Он вообще обрадовался:
- Так это они и есть. Ольга - сестра. Хочешь, - сейчас ей позвоню?
...
С Ольгой проговорили с полчаса, наверное...
История нашего знакомства тоже из серии "Мир тесен".
Моя мама на почте отправляла мне посылку в Тикси.
Рядом женщина отправляет посылку тоже в Тикси. Это была Олина мама.
Понятно, что они разговорились и сразу подружились.
Мама в письме сообщила мне номер домашнего телефона Оли и Валеры. Сказала - звони, они о тебе знают.
Несколько раз приходил к ним в гости. Не приходил - забегал. Там у нас не было увольнений. Это, получается, были самоволки. Что-то даже не помню - как оправдывал своё отсутствие в казарме. Может в библиотеку отпрашивался... Ольга угощала домашними вкусняшками.
Когда они приезжали в Воскресенск в длительный свой северный отпуск - их дочка приходила к нам заниматься на пианино.
Ещё помню случай. Сменились мы в дальнем карауле. Лезем в кузов Урала - в полк ехать. И я вижу под скамейкой метрового осетра. Спросил у водителя. Оказалось - он днем возил солдат работать на рыбзавод. И, значит, кто-то из них подхватил этого осетра, и оставил в кузове.
Я этого осетра забрал, и в полку недалеко от казармы спрятал в сугробе.
Потому что через пару дней Оля с Валерой летели в отпуск.
Улучил время, позвонил им - отнес рыбину.
Мама потом рассказывала, что сварила из своей доли рыбный суп: "Такой был жирный - есть невозможно!"
А теперь с Ольгой разговариваем по телефону - она этого осетра не помнит. Я спросил - как довезли-то? Там самолетом часов 10, что ли. Она говорит:
- Так мы же не первый раз мороженую рыбу оттуда возили. Оборачивали фольгой, ещё чем - методика была отработана.
Сказал ей, что много помню об армии. Но, вот как бывал у них в гостях - вообще не сохранилось в памяти. Знаю, что приходил к ним. А как и что...
Её ответ:
- Ты, когда первый раз к нам пришел... Снял шинель в прихожей, повесил на вешалку, разулся, и босиком прошел в комнату... Я была в шоке! На улице минус сорок - мальчик босый!
Я её перебил:
- Оля! Так я же портянок стеснялся! У нас было по две портянки на ногу - байковая и суконная. Так в гражданском же дому неловко как-то портянками размахивать... Тем более, что меняли нам их раз в неделю. Вот я и разулся так, чтобы они в сапогах остались... Постой-постой! Так ты поэтому мне потом шерстяные носки подарила?
...
Короче, - послезавтра у моей мамы день рождения... Ольга приедет.
Гора с горой не сходятся, а человек с человеком - обязательно встретятся!
...
Фото - оттуда. Из Тикси. Прием-сдача поста в карауле.
Слева направо - рядовой Анкехва, сержант Брагин, я.

4.

Племянника своего, Вовку, Григорий Иванович любил. Так получилось, что свои дети у него давно выросли, жили самостоятельно, а брат его младший семьёй и детьми обзавёлся поздно, да и неустроенный был – жизнь так складывалась. Поэтому шестилетний Вовка частенько гостил у дядюшки. Вот и в этот раз, на майские выходные он с удовольствием приехал к дяде Грише на дачу.

Парень был неглупый, смышлёный, вечно с вопросами приставал – видно, дома им не сильно занимались. И то сказать, отец с утра до вечера пашет – семью обеспечивать, а мама (бестолковая, с точки зрения Григория Ивановича) не работала, торчала с утра до вечера на собраниях своей дурной секты - не то сайентологов, не то свидетелей Иеговы – мы тут люди простые, в сортах дерьма не разбираемся.

- Вовка, ты где? Принеси мне шуруповёрт из сарая!

Надо было дверцу задней калитки поправить - покосилась.

- Дядь Гриша, можно спросить, а чудеса бывают?

- Конечно бывают. Ещё какие.

- А правда, какие?

- Какие? Ну ты вопросы задаёшь. Всякие. Бывают добрые - о таких потом всю жизнь с теплом вспоминаешь, бывают непонятные – только чувствуешь нечто потустороннее – вроде бы безвредное, но чужое и могучее настолько – аж страшно становится. А бывают и недобрые чудеса. Ледяные, злобные. С такими лучше не сталкиваться. Ну, от человека здесь мало что зависит. На то они и чудеса.

- А меня вот мама позавчера в магазин послала, ну я там на стойке её кошелёк и забыл - домой пришёл, она как раскричалась! Пришлось обратно идти. Кошелёк за стойку завалился, представляешь? И там лежит. Ну разве не чудо?

- Что же это за чудо? Просто стечение обстоятельств. Повезло.

- И что тогда настоящее чудо?

- Сложно сказать. Когда это происходит - понимаешь, что в нашем, привычном мире такого быть не может, а оно всё равно случается. Когда на тебя, как волной накатывает чувство, что ситуация – явно из потустороннего, и сделать ты с этим ничего не в состоянии, а в силах только ждать событий, и наваливается не то ужас, не то восторг – или и то и то вместе. Говорю же сложно объяснить.

- А с тобой так бывало?

- Бывало.

- Дядь Гриша, расскажи?

- Хех. Таких и слов–то нет в человеческом языке, чтобы это рассказать. Мне тогда лет было, как тебе теперь. А отца твоего ещё и вовсе на свете не было. Отправили меня на месяц под Зеленогорск - в детский санаторий. Ничего так, интересно. И Новый Год там встречали. Санки, лыжи, ёлка, снежная баба – красота.

- Однажды ночью я сам не понял, от чего проснулся. Не то тревога непонятная, беспокойно. Будто что-то происходит, а что - не пойму. Прилип носом к окну и гляжу на улицу. Ночь, снег, полная луна светит ярко, как прожектор, небо чистое, звёздное, для Ленобласти это редкость. Заснеженная ровная поляна и тишина. И вроде как никого вокруг – один я на всём белом свете.

- Вот от этой тишины и чувства одиночества полезли мне в голову мысли всякие – о бесконечности. Это точно кто-то свыше на меня посмотрел – откуда у шестилетнего пацана такие мысли? Я сейчас могу это сформулировать – а тогда и слов-то таких не знал.

- Как попробовать представить себе, где кончается космос? И как уложить в голове понимание, что он не кончается нигде? И что время тоже бесконечно? И чем больше я об этом думал, тем больше приходил в состояние безумного восторга – было ощущение, что прикоснулся к чему- то настолько громадному и великому, что становилось жутко страшно – вот именно так – смесь мистического страха и звенящего восторга. А оно, это великое, вовсе оказалось и не страшное совсем– будто кто- то улыбался сверху, подбадривал меня извне– не бойся, это мир так устроен, а сегодня ты с ним познакомился. Переворот сознания.

- Долго смотрел. Как заснул – сам не помню. А проснулся с ощущением радости и тепла– хожу и всем улыбаюсь как дурак- от уха до уха. Несколько дней потом эта радость во мне сидела, пока не растаяла. Но на всю жизнь осталась память, что в детстве довелось душой прикоснуться к такому- великому.

- И ещё – с той поры способность у меня чудная появилась – если рассказываешь что- то, или сам для себя фантазируешь, можно представить всё это так, что почти неотличимо от реальности получается – говоришь смешное, становится смешно, страшное – страшно, мелодраму представляешь – чуть ли не слёзы на глаза наворачиваются - эмоции испытываешь самые настоящие. Это вроде как подарок получился – в память о пережитом. Вот такое было у меня в детстве настоящее доброе чудо.

- Здорово. Дядь Гриша, а мне так можно?

- Не знаю, наверное можно. Говорю же – от человека это не зависит. Чудеса помимо нас происходят- на то они и чудеса.

- А злые чудеса, они какие? Ты таких не встречал?

Григорий Иванович помолчал. Вздохнул печально-

- Я не встречал. А вот тётка моя, твоя двоюродная бабушка рассказывала. В блокаду, в сорок втором году, они снимали дом недалеко от Финской границы – по реке Сестре. Войны там почти не было, было вроде противостояние. Постреливали иногда, но не часто. Батальон, в котором служил её муж, стоял совсем недалеко от них – всего пять километров. Можно было повидаться.

- Злое чудо- это очень страшно. Не дай Бог такое пережить.

Снится ей сон – будто бы муж дома, сидит на лавке и переобувается. Чистые портянки намотал. Улыбка на лице странная- тётка говорит- я смотрю, а он свои старые сапоги надевает.

- Серёжа, робко так говорю, что же ты эти сапоги взял, они же тебе малы стали? Вот же новые есть?

- А он так взглянул в глаза и отвечает – Катюша, а мне теперь уже всё равно… и таким тоном, вроде добрым, но оторопь берёт- до жути.

- Сказал, а мне будто иголку ледяную в сердце вонзили. Проснулась, вся в поту, руки трясутся, взгляд этот до дрожи пробирает. Так до утра и проворочалась, заснуть не получилось.

Не так что- то, что- то случилось, неспроста такой сон.

Как рассвело, тётка пошла к военной части. Её знали там, встретили. Командир в глаза не смотрит, фуражку снял-

- Горькая весть у меня для вас, Екатерина Павловна. Сергея больше нет, погиб. Одно утешает, если можно так сказать – во сне погиб, не мучился. В блиндаж попал снаряд, товарища его пополам, а ему ноги оторвало.

Он говорит, а тётка рот руками закрывает чтоб не закричать, зубы сводит, зажмурилась от ужаса, и только мысль стучит – так вот почему тесные- то сапоги в пору пришлись!

- А во сколько это случилось?

- Сегодня ночью, около трёх часов.

Именно тогда, когда сон этот проклятый приснился.

Похоронили там же, в Белоострове. Тётка, пока жива была, ездила на могилу, ухаживала. А мне рассказывала, что сон тот забыть не может, и взгляд его- прямо в глаза, и фразу - …мне теперь всё равно.

...............................

- Вот такие «чудеса» тоже бывают, Вовка. Пошли обедать. Ты «Незнайку» дочитал? Нет? Вот после обеда будешь мне читать вслух. Там все чудеса добрые…

- Дядь Гриша, а ты говорил, ещё безвредные чудеса бывают, расскажи, а?

- Ну ты пристал. Они не безвредные, они просто сами по себе. Иногда случайно столкнёшься непонятно с чем – потом думаешь – бррр, не то нечисть, не то вообще дурь какая- то.

- Лет десять назад, или побольше, не помню уже, ехали мы с Украины, с самого Закарпатья в Питер. Выехали рано, утром, часов в пять – повезло что вовремя успели – потом буран начался, и перевал на Карпатах закрыли. Сестра твоя там концерт давала – играла на пианино в Чинадиевском замке. Из за этого задержались, и пришлось спешить – Новогодние выходные кончаются, на работу пора.

Поэтому по пути решили не останавливаться на ночёвку- в принципе проехать можно, хоть и далеко для одного раза. От Мукачево на Брест, дальше Минск, Витебск, Псков и домой. Всего около тысячи восьмисот километров - это кстати, мой рекорд по продолжительности езды без отдыха.

Останавливались только на заправках и пару раз перекусить. От Бреста до Минска дорога ровная и пустая- я решил поспать, и отдал руль дочке. Ни фига не подремалось – не могу я заснуть, она тогда ещё неопытный водитель была – волновался за неё- как тут заснёшь? И ехала гораздо медленнее меня – километров восемьдесят, а я- то гнал сто сорок.

- После Витебска, к границе Белоруссии подъехали уже глухой ночью. От границы до первого Российского посёлка – Опочка называется, дорога платная, но скверная – хуже нет. Узкая, без обочин, не остановишься – а ну, как кто за тобой едет, не разглядит, и в задницу влетит со всего маха?

Жена с дочкой повалились, спят без задних ног, разморило, я вцепился в руль, стараюсь не заснуть. Там всего километров сорок по глухому лесу.

Но эти сорок километров мне надолго запомнились. Когда сморило за рулём, что только не придумаешь, чтоб не заснуть – я и семечки грыз, и анекдоты себе вслух рассказывал, отключил печку и приоткрыл окно – ветром физиономию обдувает, вроде пободрее.

- Вот так эта борьба со сном и продолжалась – ну не могу, клинит и клинит- глаза сами закрываются. А дальше вообще мистика началась – то в реальность качнёт, то в потусторонщину – гляжу, натурально лешие из за стволов выглядывают – мохнатые такие, черти, глаза у них красные, светятся. Любопытствуют, глядя на нас.

- Деревья ветвями машут, переговариваются – что этому дураку надо здесь в такую пору? Заснёт, разобьётся же, и семью угробит.

- Нет, эти люди странный народец- не берегут себя совершенно. Им и так в мире недолгий срок отмерян, а они и того не хранят.

- Дядь Гриш, что, деревья ПРАВДА разговаривали? В самом деле? Так бывает?

- Ну ясно, разговаривали. Как помню. Оно же мне чудилось – но голоса вроде слышал отчётливо, и видел, как они двигались. Только что дорогу не перебегали.
Скорость сбросил, глаза выпучил, страшновато – вроде и не сплю, но точно одновременно пребываю в двух параллельных реальностях.
Как доехал до Опочки, не помню. Остановился на первой же заправке, часа полтора вмёртвую спал, отключился. Потом кофе горячего попили, позавтракали. А на свежую голову я эти оставшиеся четыреста километров запросто проехал.

Вовка смотрит с широченными глазами-

- Так значит, всё, что в сказках про леших, водяных и кикиморов пишут- правда?

- Конечно правда. Пошли обедать, говорю, а потом Незнайку читать будем.

Вот такой, понимаете ли, племянник любознательный… Всё ему сразу расскажи.

А то, что жена у Григория Ивановича (тётушка Вовкина) – настоящая ведьма, что на все воспоминания мужа о сверхъестественном, смотрит немного свысока, и снисходительно, она- то гораздо ближе ко всем этим параллельным мирам – колдануть может так, что любому не поздоровится- об этом помолчим.

Но хороший племянник растёт - наш парень. И с тётушкой дружит – есть, кому способности передать…

5.

И построил Ной ковчег. И собрал он на него всех зверей, птиц и гадов, всякой твари по паре. И разверзлись хляби небесные. И пошел дождь. И длился он сорок дней и сорок ночей. И вся земля ушла под воду. И прекратился дождь на сорок первый день. И отпустил тогда Ной голубя. И вернулся голубь с ветвью оливы. И понял тогда Ной, что Господь смилостливился над ним. И увидел Ной священную гору Арарат. И пристал он к ее подножью и начал выпускать на землю зверей, птиц и гадов. И увидел людей бегущих к нему, размахивающих руками и кричащих: - Вай, Ара! Цирк приехал!!!

6.

Ностальгия по социализму – тем, кто помнит.

Ты здесь хозяин, а не гость - тащи с работы каждый гвоздь! В СССР украсть что-то с работы зазорным не считалось, даже слово «вор» для подобных акций было заменено на завуалированно- нейтральный термин – «несун».

Знал я одного такого несуна. Показывали, как достопримечательность. Редкостный экземпляр – практически живая история Ленинграда. Скромный такой, пожилой уже дядечка с матерчатой сумкой через плечо. Он в ней обед на работу носил.

Ещё в совершенно седой старине, после войны, в незапамятном сорок шестом году, мальчишкой, он устроился разнорабочим на завод "Пластполимер", на Охте, Ленинград.

Сам жил в области, берегу Ладоги, на поезде домой ездил, тогда ещё электричек не было. Котельные на заводе о ту пору были твердотопливные, и на площадке возле одной из них, был здоровенный отвал угля. Вагонами выгружали.

И он каждый день набирал в противогазную сумку, с которой ходил, понемногу. Хватало на зиму отапливаться - если каждый день круглый год таскать. Охрана на проходных смотрела на это сквозь пальцы – что он там унесёт в сумочке- то? Кочегары на выбоинах по дороге больше рассыплют, пока тачками к котлам возят.

Три- четыре килограмма в день, 52 недели, по пять рабочих дней, минус отпуск – получается почти тонна угля в год. Вполне достаточно для небольшого домика.

В шестидесятые котельные перевели на газ- мазут, комбинированные горелки..

Сколько тонн неиспользованного угля осталось после реконструкции, не знаю, но в восемьдесят первом, когда я работал на ставшим уже ОНПО "Пластполимер", порядком уменьшившаяся с годами (по словам очевидцев) куча выглядела ещё тонн на десять- пятнадцать.

Уголь этот решительно никому не был нужен, и заводоуправление надеялось, что «несун», которому было уже за пятьдесят, проживёт и проработает подольше, потому, что оплачивать вывоз и утилизацию этой кучи не хотелось, а кроме него никому до неё не было дела. А он так и продолжал каждый день выносить по сумочке угля...

Своего рода местная знаменитость.

7.

СЛУЧАЙНАЯ ВСТРЕЧА

Женщина была очень старой — ей было, по всей видимости, около 90. Я же был молод — мне было всего 17. Наша случайная встреча произошла на песчаном левом берегу Днепра, как раз напротив чудной холмистой панорамы правобережного Киева.

Был солнечный летний день 1952 года. Я играл с друзьями в футбол прямо на пляжном песке. Мы хохотали и орали что есть мочи.

Старая женщина, одетая в цветастый, до пят, сарафан, лежала, скрываясь от солнца, неподалеку, под матерчатым навесом, читая книгу. Было весьма вероятно, что наш старый потрёпанный мяч рано или поздно врежется в этот лёгкий навес, покоившийся на тонких деревянных столбиках. Но мы были беззаботными юнцами, и нас это совсем не беспокоило. И в конце концов, мяч действительно врезался в хрупкое убежище старой женщины! Мяч ударил по навесу с такой силой, что всё шаткое сооружение тут же рухнуло, почти похоронив под собой несчастную старушку.

Я был в ужасе. Я подбежал к ней, быстро убрал столбики и оттащил в сторону навес.

— Бабушка, — сказал я, помогая ей подняться на ноги, — простите.

— Я вам не бабушка, молодой человек, — сказала она со спокойным достоинством в голосе, отряхивая песок со своего сарафана.
— Пожалуйста, не называйте меня бабушкой. Для взаимного общения, юноша, существуют имена. Меня зовут Анна Николаевна Воронцова.

Хорошо помню, что я был поражён высокопарным стилем её речи. Никто из моих знакомых и близких никогда не сказал бы так: «Для взаимного общения, юноша, существуют имена...«Эта старушка явно была странной женщиной. И к тому же она имела очень громкое имя — Воронцова! Я был начитанным парнем, и я, конечно, знал, что это имя принадлежало знаменитой династии дореволюционных российских аристократов. Я никогда не слыхал о простых людях с такой изысканной фамилией.

— Простите, Анна Николаевна.
Она улыбнулась.
— Мне кажется, вы хороший юноша, — сказала она. — Как вас зовут?
— Алексей. Алёша.
— Отличное имя, — похвалила она. — У Анны Карениной был любимый человек, которого звали, как и вас, Алексей.
— Анна Николаевна подняла книгу, лежавшую в песке; это была «Анна Каренина». — Их любовь была трагической — и результатом была её смерть. Вы читали Льва Толстого?

— Конечно, — сказал я и добавил с гордостью: — Я прочёл всю русскую классику — от Пушкина до Чехова.

Она кивнула.

— Давным-давно, ещё до революции, я была знакома со многими русскими аристократами, которых Толстой сделал героями своих романов.

… Современному читателю, я думаю, трудно понять те смешанные чувства, которые я испытал, услышав эти слова. Ведь я был истинным комсомольцем, твёрдо знающим, что русские аристократы были заклятыми врагами трудового народа, презренными белогвардейцами, предателями России. А тут эта женщина, эта хрупкая симпатичная старушка, улыбаясь, бесстрашно сообщает мне, незнакомому парню, что она была знакома с этими отщепенцами! И, наверное, даже дружила с ними, угнетателями простого народа!..

Моим первым побуждением было прервать это странное — и даже, возможно, опасное! -— неожиданное знакомство и вернуться к моим футбольным друзьям, но непреодолимое любопытство, которому я никогда не мог сопротивляться, взяло верх, и я нерешительно спросил её, понизив голос:

— Анна Николаевна, Воронцовы, мне кажется, были князьями, верно?
Она засмеялась.
— Нет, Алёша. Мой отец, Николай Александрович, был графом.

— … Лёшка! — кричали мои товарищи. — Что ты там делаешь? Ты будешь играть или нет?

— Нет! — заорал я в ответ. Я был занят восстановлением разрушенного убежища моей новой знакомой — и не просто знакомой, а русской графини!-— и мне было не до моих футбольных друзей.

— Оставьте его в покое, — объявил один из моих дружков. — Он нашёл себе подружку. И они расхохотались.

Женщина тоже засмеялась.

— Я немного стара, чтобы быть чьей-либо подружкой, — сказала она, и я заметил лёгкий иностранный акцент в её произношении. — У вас есть подружка, Алёша? Вы влюблены в неё?

Я смутился.
— Нет, — сказал я. — Мне ведь только 17. И я никогда ещё не был влюблён, по правде говоря.

— Молодец! — промолвила Анна Николаевна. — Вы ещё слишком юны, чтобы понять, что такое настоящая любовь. Она может быть опасной, странной и непредсказуемой.
Когда я была в вашем возрасте, я почти влюбилась в мужчину, который был старше меня на 48 лет. Это была самая страшная встреча во всей моей жизни. Слава Богу, она длилась всего лишь 3 часа.

Я почувствовал, что эта разговорчивая старая женщина вот-вот расскажет мне какую-то удивительную и трагическую историю.

Мы уже сидели под восстановленным навесом и ели яблоки.

— Анна Николаевна, вы знаете, я заметил у вас какой-то иностранный акцент. Это французский?

Она улыбнулась.
— Да, конечно. Французский для меня такой же родной, как и русский…
Тот человек, в которого я почти влюбилась, тоже заметил мой акцент. Но мой акцент тогда был иным, и иным был мой ответ. И последствия этого ответа были ужасными! — Она помолчала несколько секунд, а затем добавила:
— Это случилось в 1877 году, в Париже. Мне было 17; ему было 65…

* * *
Вот что рассказала мне Анна Николаевна Воронцова в тот тихий летний день на песчаном берегу Днепра:

— … Он был очень красив — пожалуй, самый красивый изо всех мужчин, которых я встречала до и после него — высокий, подтянутый, широкоплечий, с копной не тронутых сединой волос. Я не знала его возраста, но он был очень моложавым и казался мне мужчиной средних лет. И с первых же минут нашего знакомства мне стало ясно, что это был умнейший, образованный и обаятельный человек.

В Париже был канун Рождества. Мой отец, граф Николай Александрович Воронцов, был в то время послом России во Франции; и было неудивительно, что его пригласили, вместе с семьёй, на празднование Рождества в здании французского Министерства Иностранных Дел.

Вы помните, Алёша, как Лев Толстой описал в «Войне и Мире» первое появление Наташи Ростовой на московском балу, когда ей было шестнадцать, — её страхи, её волнение, её предчувствия?.. Вот точно так же чувствовала себя я, ступив на паркетный пол министерства, расположенного на великолепной набережной Кэ д’Орсе.

Он пригласил меня на танец, а затем на другой, а потом на третий… Мы танцевали, раговаривали, смеялись, шутили — и с каждой минутой я ощущала, что я впервые встретила мужчину, который возбудил во мне неясное, но восхитительное предчувствие любви!

Разумеется, мы говорили по-французски. Я уже знала, что его зовут Жорж, и что он является сенатором во французском парламенте. Мы отдыхали в креслах после бешеного кружения в вальсе, когда он задал мне тот самый вопрос, который вы, Алёша, задали мне.

— Анна, — сказал он, — у вас какой-то странный акцент. Вы немка?
Я рассмеялась.
— Голландка? Шведка? — спрашивал он.
— Не угадали.
— Гречанка, полька, испанка?
— Нет, — сказала я. — Я русская.

Он резко повернулся и взглянул на меня со странным выражением широко раскрытых глаз -— растерянным и в то же время ошеломлённым.
— Русская… — еле слышно пробормотал он.
— Кстати, — сказала я, — я не знаю вашей фамилии, Жорж. Кто вы, таинственный незнакомец?

Он помолчал, явно собираясь с мыслями, а затем промолвил, понизив голос:
— Я не могу назвать вам мою фамилию, Анна.
— Почему?
— Не могу.
— Но почему? — настаивала я.
Он опять замолчал.
— Не допытывайтесь, Анна, — тихо произнёс он.

Мы спорили несколько минут. Я настаивала. Он отказывался.

— Анна, — сказал он, — не просите. Если я назову вам мою фамилию, то вы немедленно встанете, покините этот зал, и я не увижу вас больше никогда.
— Нет! Нет! — почти закричала я.
— Да, — сказал он с грустной улыбкой, взяв меня за руку. — Поверьте мне.
— Клянусь! — воскликнула я. — Что бы ни случилось, я навсегда останусь вашим другом!
— Не клянитесь, Анна. Возьмите назад свою клятву, умоляю вас.

С этими словами он полуотвернулся от меня и еле слышно произнёс:
— Меня зовут Жорж Дантес. Сорок лет тому назад я убил на дуэли Пушкина…

Он повернулся ко мне. Лицо его изменилось. Это был внезапно постаревший человек; у него обозначились тёмные круги под глазами; лоб перерезали морщины страдания; глаза были полны слёз…

Я смотрела на него в неверии и ужасе. Неужели этот человек, сидевший рядом со мной, был убийцей гения русской литературы!? Я вдруг почувствовала острую боль в сердце. Разве это мыслимо?! Разве это возможно!? Этот человек, в чьих объятьях я кружилась в беззаботном вальсе всего лишь двадцать минут тому назад, этот обаятельный мужчина безжалостно прервал жизнь легендарного Александра Пушкина, чьё имя известно каждому русскому человеку — молодому и старому, бедному и богатому, простому крестьянину и знатному аристократу…

Я вырвала свою ладонь из его руки и порывисто встала. Не произнеся ни слова, я повернулась и выбежала из зала, пронеслась вниз по лестнице, пересекла набережную и прислонилась к дереву. Мои глаза были залиты слезами.

Я явственно чувствовала его правую руку, лежавшую на моей талии, когда мы кружились с ним в стремительном вальсе…Ту самую руку, что держала пистолет, направленный на Пушкина!
Ту самую руку, что послала пулю, убившую великого поэта!

Сквозь пелену слёз я видела смертельно раненного Пушкина, с трудом приподнявшегося на локте и пытавшегося выстрелить в противника… И рухнувшего в отчаянии в снег после неудачного выстрела… И похороненного через несколько дней, не успев написать и половины того, на что он был способен…
Я безудержно рыдала.

… Несколько дней спустя я получила от Дантеса письмо. Хотели бы вы увидеть это письмо, Алёша? Приходите в понедельник, в полдень, ко мне на чашку чая, и я покажу вам это письмо. И сотни редких книг, и десятки прекрасных картин.

* * *
Через три дня я постучался в дверь её квартиры. Мне открыл мужчина лет шестидесяти.
— Вы Алёша? — спросил он.
— Да.
— Анна Николаевна находится в больнице с тяжёлой формой воспаления лёгких. Я её сын. Она просила передать вам это письмо. И он протянул мне конверт. Я пошёл в соседний парк, откуда открывалась изумительная панорама Днепра. Прямо передо мной, на противоположной стороне, раскинулся песчаный берег, где три дня тому назад я услышал невероятную историю, случившуюся с семнадцатилетней девушкой в далёком Париже семьдесят пять лет тому назад. Я открыл конверт и вынул два
листа. Один был желтоватый, почти истлевший от старости листок, заполненный непонятными строками на французском языке. Другой, на русском, был исписан колеблющимся старческим почерком. Это был перевод французского текста. Я прочёл:

Париж
30 декабря 1877-го года

Дорогая Анна!

Я не прошу прощения, ибо никакое прощение, пусть даже самое искреннее, не сможет стереть то страшное преступление, которое я совершил сорок лет тому назад, когда моей жертве, великому Александру Пушкину, было тридцать семь, а мне было двадцать пять. Сорок лет — 14600 дней и ночей! — я живу с этим невыносимым грузом. Нельзя пересчитать ночей, когда он являлся — живой или мёртвый — в моих снах.

За тридцать семь лет своей жизни он создал огромный мир стихов, поэм, сказок и драм. Великие композиторы написали оперы по его произведениям. Проживи он ещё тридцать семь лет, он бы удвоил этот великолепный мир, — но он не сделал этого, потому что я убил его самого и вместе с ним уничтожил его будущее творчество.

Мне шестьдесят пять лет, и я полностью здоров. Я убеждён, Анна, что сам Бог даровал мне долгую жизнь, чтобы я постоянно — изо дня в день — мучился страшным сознанием того, что я хладнокровный убийца гения.

Прощайте, Анна!

Жорж Дантес.

P.S. Я знаю, что для блага человечества было бы лучше, если б погиб я, а не он. Но разве возможно, стоя под дулом дуэльного пистолета и готовясь к смерти, думать о благе человечества?

Ж. Д.

Ниже его подписи стояла приписка, сделанная тем же колеблющимся старческим почерком:

Сенатор и кавалер Ордена Почётного Легиона Жорж Дантес умер в 1895-м году, мирно, в своём доме, окружённый детьми и внуками. Ему было 83 года.

* * *

Графиня Анна Николаевна Воронцова скончалась в июле 1952-го года, через 10 дней после нашей встречи. Ей было 92 года.

Автор: Александр Левковский

Красивая история, которую нам поведал Александр Левковский ...
В предисловии к этому рассказу он пишет , что в 2012 году , в поезде Киев-Москва его попутчиком оказался пожилой мужчина, который и рассказал писателю об удивительном случае, произошедшем в его детстве...

"Я пересказываю её почти дословно по моим записям, лишь опустив второстепенные детали и придав литературную форму его излишне эмоциональным высказываниям. Правдива или нет, эта история несёт, я думаю, определённый этический заряд – и, значит, может быть интересна читателям».

9.

Сегодня про охоту.
Пригласили друзья на оленя. Как инструктора, не столько по стрельбе, сколько по разделке. В моем загашнике два оленя и десятка полтора поросят, сам я родом из районного центра, поросят всегда держали.
Охотники Леха и Олег, и два туриста Гоша и Коля. С Лехой мы по району пробежались, следы посмотрели, место подобрали на склоне напротив где они ручей переходят.
Вышли в 4 затемно, пришли на место, разделились на 2 группы. Наши туристы чешутся, крутятся, ну как им объяснишь, что олень слышит малейший шум и видит движение за полкилометра, и запах метров на 200, если без ветра. Короче, сегодня олени не пришли.
Отсидели зорьку до обеда. Идем обратно. Вдруг на нас вылетает заяц и тупо офанорев замирает метрах в пяти. Я второй, жду выстрела. У одного из туристов для как раз такого случая мелкашка 22 калибра, у второго пистолет того же калибра с ред дотом (красной оптической точкой). Две секунды, пять, выстрела нет, заяц сидит, все замерли и смотрят на него с открытыми ртами. Блиииин!
Выхватываю свой 9мм глок и с криком ептуюмать стреляю навскидку, в уме понимая, что после моего попадания от зайца останутся только уши и хвост. Заяц в тот же момент подпрыгивает вверх и в сторону и начинает чесать в лес. Я потом посмотрел по следу, моя пуля прошла как раз под ним в прыжке. Тут наши туристы выхватывают свои орудия и начинают палить по убегающему зайцу. Но мимо. Вернулись к машинам, приняли для сугреву и закусили. Решили пойти зайцев погонять. Ну какие днем олени? Зашхерились.
Забыл упомянуть, пока шли туда, Леха ухитрился обойму от винтовки потерять. На обратном пути поискали по следам, но не нашли. Превратилась у него винтовка в однозарядную, второго магазина с собой он не взял. У Олега другая беда, нет ремня на винтовке (не спрашивайте почему, внятного объяснения мы не услышали), винтовку таскал в чехле. Стали решать, брать ли с собой винтовки на оленя. Решили взять одну, на всякий случай, мы ведь на зайцев пошли. Долго спорил чью брать хуже, олегову в чехле или лехину с одним патроном в стволе, взяли лехину. Я иду замыкающим, вдруг все замирают, справа по гребню метрах в ста бегут два рогатых красавца по гребню. Опять все замерли и открыли рты. Толкаю Леху - стреляй!
Пока винтовка снята с плеча, дослан патрон в патронник, олени ушли. Снова толкаю Леху, беги на гребень, догоняй! Побежал, не догнал, ушли. Зайца не встретили. Вернулись в избушку, поужинали, вмазали, потравили байки. На закат поехали в другое место (поближе), там охотников один на одном. Нахер, нахер, завтра снова на наше место.
Пошли в обход по гребню что выйти на наше место сверху. Заодно обнаружили по снежку следы, где олени вчера нас обогнули. Умные заразы! Спугнули мы их вчера, однако, своим чесанием и шевелением.
Туристов оставили спать в машине. Олег сел один, я с Лехой, метрах в 200 друг от друга на склоне над ручьем. Зашкерились за поваленным деревом, лежим, не шевелимся. Стрелять можно за полчаса до рассвета, минут за сорок вижу двух оленей, переходят через ручей. Легонько толкаю в плечо Леху и показываю ладонью. Он кивает, наводит, качаю головой, нельзя, рано. Навожу бинокль, не те олени. У нас лицензия на элка, а это два дира, в сумерках трудно отличить. Подошли к кустам, щиплют ветки. Вдруг как дернут с места и вдоль ручья. Слышу хруст сверху, поднимаю голову, стоят два фраера в оранжевых жилетах, пришли на наше место. Машу им руками, валите нахер, занято! Ушли, через минуту третий к нам прется, с их же группы, отстал. Отправили и его туда же. Переглянулись с Лехой и поняли, что элков мы сегодня не увидим. Достал я фляжку, вмазали не пьянства ради, а согреться для. Посидели еще пару часов, да вернулись на базу.
Вечером я уехал, на работу в понедельник, парни остались еще на пару дней пока лицензия действует. Оленя они не взяли, а зайца все же хлопнули. Не знаю, того или другого, сие мне неведомо.
А шанс был, и даже не один. Но вот наше общее разгильдяйство привело к неудаче. Хотя, зачем же так жестко? Отдохнули неплохо мужской компанией, пообщались, коньячку попили. Парни на гусей зовут, сезон уже начался, надо ехать.

Ссылки на мое творчество:
https://vstrechaem.com/myamerica/elektronnye-knigi.php
http://samlib.ru/editors/b/beljaew_w/

10.

Памяти пережитому. Семейные хроники. Это довольно личные воспоминания.

Надо бы было опубликовать это восьмого сентября – именно тогда началась Ленинградская блокада. Основные тезисы и текст я примерно тогда и написал – но нормально отредактировать удалось только сейчас. Не судите строго. Это мне всё мать рассказывала. Такое забывать нельзя.

В сорок первом году ей было пятнадцать лет – кстати –полная ровесница Зины Портновой – кто помнит, Героя Советского Союза. 20 февраля 1926 года- их день рождения.

Нормальное такое детство, Ленинградская девочка из приличной обеспеченной семьи, дома семейные музыкальные концерты устраивали – две гитары, мандолина и домбра - закончилось в сорок первом.

Отец (дед мой) и старшие братья ушли на фронт, остались они вчетвером – мать, бабушка, старшая сестра, и самый младший брат –мой дядька, Владимир Павлович.

Когда продукты стали отпускать по карточкам, оказалось, что на всю компанию еды очень не хватает. Бабушка моя никогда не работала, как сейчас говорят, была домашней хозяйкой, и полагалось им на всю компанию – как иждивенцам, вначале по триста, потом по двести, а зимой уже вообще по сто пятьдесят граммов хлеба в день.

Нет, вначале ещё всё выглядело это временными трудностями- были карточки и на мясо и на колбасу- даже на спиртное (вспоминаем девяностые). Просто их не всегда удавалось отоварить – продукты исчезали.

Однажды мать, увидев в витрине магазина здоровенную колбасину, и очередь на улицу, прибежала домой – «На …..ском колбасу отоваривают!», схватила карточки, и бегом обратно – чтобы успеть, пока не всё разобрали. Колбаса оказалась пыльным муляжем, с довоенной поры завалявшимся за стеклом. А в магазине раздавали пивные дрожжи.

Самое худшее время – зима 1941- 42, тогда действительно было скверно. В городе не осталось бродячих кошек и собак, голуби в основном тоже были отловлены и съедены.

У Л. Пантелеева (Республика ШКИД) в «Блокадных рассказах» есть совершенно режущий по сердцу эпизод, как в одной из Ленинградских семей, мраморный дог, роскошная аристократическая собака, которого хозяева старались кормить, отрывая от себя, просто отказался есть, лёг, отвернулся к стене, и через несколько дней умер – потому, что видел, что хозяева тоже умирают от голода. Вот такая преданность собачья.

Однажды мать, на Литейном, потеряла сознание – голодный обморок. Устала, присела на тротуаре, и отключилась. Пришла в себя, когда услышала – «Куда ты её тащишь, эта вроде ещё дышит.» Это было время, когда в городе работали службы по, гм, даже язык не поворачивается сказать- уборке. Многие падали и умирали прямо на улицах – надо было убирать. Хоронили в общих могилах.

Когда в их дом попал снаряд- немцы обстреливали город с Пулковских высот тяжёлой артиллерией, вырубилось электричество, отопление и водоснабжение- жить стало практически невозможно, они перебрались в пригород, севернее, к Финской границе – там обстрелов не было. Финны, хоть и участвовали в блокаде города, но реально просто вышли на границу 1918 года – по реке Сестре, и остановились. Там была не война, а вроде как противостояние.

Сняли полдома – две комнаты и кухоньку, вроде как устроились. Самое страшное, что мать рассказывала о блокаде – это когда она через стену слышала, как хозяева дома договаривались между собой зарубить жильцов. Потому, что у них ещё был бочонок солонины и капуста. Повезло- материн брат (мой дядя Коля) и муж старшей сестры- моей тётки вместе пришли навестить родню.
Этих ублюдков- хозяев отметелили так, что они слово «мама» произнести не могли. Ну, пришлось переехать конечно, нельзя в таком месте жить.

Дед был тяжело ранен в январе 1942- го. Ночь пролежал на снегу- вытащили только утром, поволокли в медсанбат – но было уже поздно – в госпитале на Суворовском он и умер. Как тётке (материна старшая сестра, тётя Катя) сумели это передать? Она там закатила жуткий скандал, добилась, чтобы её пропустили в морг, и полночи перекладывала ………………………. усопших, разыскивая отца. Чтобы похоронить как полагается, а не в общей могиле. Нашла. Похоронили достойно.

Ещё о матери. В сорок втором, им, комсомольцам выдали винтовки и поставили нести службу – охрану всяческих околостратегических объектов. Склады, мосты, даже перекрёстки важных дорог. Вроде, как всякие диверсанты активизировались – да и вообще, для порядка спокойнее. И не зря – несколько реальных стычек со стрельбой действительно произошло. В семье никогда не рассказывалось о той перестрелке, в которой матери довелось принять участие. Была тяжело ранена- прострелена голова, всю оставшуюся жизнь прожила без левого глаза. От инвалидности отказалась.

В самом конце восьмидесятых, когда в стране начался бардак, мать насушила коробку сухарей – из под телевизора. На мои иронические замечания она сурово отвечала –«Вы не сидели голодом». Это серьёзно звучало. ОЧЕНЬ СЕРЬЁЗНО. Повезло – так и не пришлось есть содержимое этой коробки - несколько лет спустя, когда мы уже стали жить в приличном достатке, я эту коробку вытащил на помойку, когда матери не было дома. Тайком. Человек, переживший блокаду, выбрасывать продукты в принципе не в состоянии.

И последнее. Незадолго до смерти (2014), мать позвала меня – «Лёня, я должна это кому- то рассказать».
- Зимой сорок первого, когда есть было почти нечего, мама (моя бабушка) как- то сварила баланду из капустных и свекольных очисток. А для навара и запаха положила в кастрюлю кусок сыромятной кожи – нашёлся в шкафу. А я эту кожу, когда она разварилась, из кастрюли вытащила, и тайком съела. И никому не сказала. Мама тогда промолчала, не стала искать виноватого, но так на меня посмотрела – до сих пор забыть не могу.

- Мать, говорю, забудь. Веско так говорю, убедительно. Этот грех я тебе отпускаю. Пусть у тебя совесть будет спокойна. Время такое было.

Вроде успокоил. А у самого скребёт по душе чуть ли не до крика.

Вот потому я это всё и написал, и опубликовать пытаюсь – что скребёт и не отпускает, и невозможно, чтобы такое забылось – пусть хоть кто- нибудь запомнит, и передаст своим детям – а своим детям и внукам я точно передам.

Пока мы помним, мы живы.

11.

Это будет невесёлая история – я попробую поднять довольно деликатную тему. Итак – семейные хроники с отголосками Сталинской эпохи.

Из самых ранних воспоминаний- в шестидесятые мы жили на Фонтанке, в тесной маленькой коммунальной квартире, поэтому мать частенько пристраивала нас с братом во всякие детские пансионаты и санатории.
Мне было лет пять, когда в детском санатории в Зеленогорске (Териоки по Фински) воспитателем у нас был странный пожилой мужчина с ледяными глазами.

Как он вообще в воспитатели попал? Сейчас, вспоминая его, могу с уверенностью сказать – это несомненно был бывший лагерный надзиратель. Он постоянно был одет в выцветший полувоенный френч, двигался медленно, смотрел на нас холодно и свысока, и разговаривал примерно так – как будто тупой пилой фанеру пилят-

- Дети, если будете плохо себя вести, окажетесь в колонии. Знаете, что такое колония? Там вместо забора- колючая проволока, вместо уютных домиков- землянки, спать будете на нарах с соломой вместо кроватей. И есть баланду, а не манную кашу.

Что такое баланда, никто не знал, но спросить боялись - неприятный был мужик. Скверный. Нельзя таких к детям допускать.

Запомнился мне такой эпизод – читая очередную свою тупую нотацию за обедом, поворачиваясь, он задел полой френча столовую ложку на столе возле меня. Ложка, естественно, оказалась на полу. Он остановился и молча уставился на меня.

Очень неприятно уставился. Злобно. Подождал секунд десять и говорит –

- М..в Лёня, что ты должен был сделать?

Таким бл..дь, тоном, что я чуть не расплакался от страха. Ну не знал я, что он от меня хочет. Не догадался. Оказывается, по его мнению, я должен был вскочить, и ложку эту поднять. Говорю же – скверный тип, презрительный.

Прошло много лет.

Мать моя была человек очень жёсткий, со стальным характером, много в жизни хлебнуть пришлось. Пережила блокаду, была тяжело ранена – от инвалидности отказалась. Услышать от неё что- то ласковое можно было крайне редко. Поэтому так запомнилась фраза, которой она отметила мой первый развод -(02 ИЮНЯ 2023, ИСТОРИЯ №1397960).

- Ну, молодёжь. Захотел – женился, захотел- разженился. Весело живёте.

Это была такая завуалированная форма психологической поддержки – я тогда сильно переживал.

Прошло ещё немного времени, социализм закончился, я уволился с кафедры института, где тогда работал и учился в аспирантуре – не защитившись – тема стала неактуальна, да и не нужна мне стала эта учёная степень.

Занимался разным бизнесом, в основном- поставками энергооборудования. Очень много болтался по стране – от Омска и Красноярска до Львова и Архангельска.

Приезжаю с одной из поездок, и здрасти вам. Мать встречает меня, а рядом мужичок стоит такой неброский.

- Лёня, ммм, познакомься, это Николай Трофимович, мы с ним… в общем он будет жить с нами.

А сама, ну не скажу, что светится, но привычной жёсткости во взоре отнюдь не наблюдается. Гм. Что тут скажешь? Совет вам да ….. Меня, собственно, это вообще не касается, мне уже за тридцать, разведён, живу самостоятельно, только что ещё с жильём ещё до конца не определился- жили вместе.

И уже вечером, вдвоём на кухне чай пили, мать рассказала мне, как они познакомились, что дескать, вот такая значит ситуация…

- Мать, говорю, да ладно тебе, успокойся. Это твоё дело, меня не касается. Надеюсь ты меня не будешь заставлять твоего Трофимыча папой называть?

Посмеялись. Меня это действительно не касалось. Жили в двухкомнатной квартире вдвоём, стали жить втроём. Да и дома я бывал не больше нескольких дней в месяц. Почти не пересекались.

А Трофимыч- то оказался человеком очень не простым. Даже больше – ОЧЕНЬ НЕ ПРОСТЫМ. Лет ему было за семьдесят, давно на пенсии, последнее время работал начальником охраны на оборонном заводе. А в войну он был полковником НКВД, и в сорок пятом дослужился не более, не менее, как до заместителя коменданта Берлина – зам по режиму. Это сильно. Это должность генеральская.

Вот там и произошла история, что перечеркнула его биографию.

Тут надо сделать отступление. В этих специальных структурах по негласному правилу воинское звание примерно на две ступеньки стояло выше от армейского. Все помнят фильм «Утомлённые солнцем- 2?» Там полковник МГБ Арсеньев (О.Меньшиков) утверждает, что генерал- лейтенант Котов (Н. Михалков) ему приказал, а приказы исполняются. Лукавил. Не мог армейский генерал приказывать полковнику МГБ. Званиями они были по сути равны, а возможностей в госбезопасности было гораздо больше, чем в армии. Так что неизвестно ещё, кто там кому мог приказы отдавать.

Возвращаемся к истории. В сорок шестом году нашёлся в гараже гарнизона водитель- сержант, болван с Украинской фамилией – по сути предатель- решил сбежать в Американскую зону.
Сделать это было не просто, но он, гадёныш, справился. Раздобыл башмаки и штатский костюм, спрятал его под сиденье студебеккера, а ночью вышел якобы в туалет – дежурный охранник выпустил, потому, что в одном исподнем, куда он денется? Пробрался в гараж, оделся, сел за руль, высадил ворота гаража и гарнизона – студер машина мощная, и рванул к Американской зоне, несмотря на стрельбу вслед.

И добрался- таки. На Американский лагерь полномочия нашей комендатуры не распространялись, а пиндосы были крайне рады такому конфузу - мы же только по видимости были добрыми союзниками, а по сути – союзниками заклятыми. В марте сорок шестого Черчилль в присутствии Трумена выступил со своей знаменитой Фултоновской речью, что можно было считать началом рождения альянса против СССР, и объявлением холодной войны.

Конечно они ухватились за повод раззвонить по всему свету «Ещё один выбрал истинную свободу»!

Историческая справка – этот придурок был вывезен в штаты, ЦРУ, когда поняли, что ничего ценного он из себя не представляет, ибо непроходимо туп, использовать его в пропагандистских целях отказались, его устроили на работу- а что он может, кроме как баранку крутить? Языка не знает, да ещё, как выяснилось, и работать не хочет –он думал, что героем станет, а стал не пойми какой дрянью. Предателей нигде не любят. Довольно скоро был уволен, болтался чёрт знает где, пока не проворовался и попал за решётку. Гражданства Американского у болвана не было, и его просто депортировали обратно домой, в СССР. Что с ним было дальше – нетрудно представить.

Скандал однако, был нешуточным, требовалось выбрать козла отпущения и примерно наказать. Вот Трофимычу и досталось. Его лишили наград, понизили в звании и уволили из органов. И хорошо ещё, что сам не пошёл по этапу – времена суровые были, запросто мог загреметь. Обиднее всего было для него, что документы о разжаловании оформлялись уже после увольнения, и стал он из полковника НКВД обычным армейским майором.

Мужик был себе на уме, молчаливый и совершенно без чувства юмора. К общению со мной не стремился, но и не мешал. Ездили они с матерью по всяким выставкам, паркам и пансионатам- радовались жизни на пенсии.

Приведу, пожалуй, пример наших отношений. Я иногда позволяю себе довольно едко иронизировать – ну характер такой.

Возвращаются они однажды то ли из Пушкина, то ли из Павловска – Вечером Трофимыч матери –

- Люда, а ты не помнишь, там в кафе, где мы обедали, вот суп этот тебе как? А то мне что- то нехорошо, подташнивает как- то…
- Да вроде нет…

Ну тут меня чёрт за язык дёргает-

- Николай Трофимович, а Вы разве не слышали? Это же по всему общепиту негласное распоряжение – программа оздоровления Российского общества – как видят пенсионера, ему в суп стрихнина добавляют из пипеточки. Или что там у них есть. Оздоравливают.

Мать прыснула, Лёня, что ты глупости мелешь! А сама смеётся – ну так у нас принято было, считалось нормальными таким образом пошутить.

Часа через полтора заходит ко мне –

- Слушай, говорит, пойди, скажи ты Николаю, что пошутил, он же спать не может, уже валерьянку пил.

- Нет, говорит, он (это про меня) точно что- то знает, не может такого быть, чтобы это совсем неправдой было.

Во, блин, пошутил. Кое как успокоили. Больше я себе таких шуток не позволял.

Любил он чистоту и порядок во всём, раздражался, если видел мусор на асфальте – куда дворники смотрят!

Однажды идём втроём, глядь, у ларька союзпечати возле автобусной остановки разбита витрина, и ветром болтает с десяток газет по асфальту. Кто- то постарался.

- Вот мерзавцы, негодяи, говорит, распустились, хулиганьё!

- Ну а что с ними сделаешь, гопники и есть гопники- говорю.

Он поворачивает голову, и спокойно так-

- Расстрелять.

Помните строчку из песни В. Высоцкого- «а сам глядит в глаза, и холодно в спине»? Вот и мне довелось тогда испытать это чувство – когда дошло, сколько на самом деле расстрельных приговоров ему довелось исполнить и подписать, пока дослужился до полковника.
………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………
А потом возвращаюсь из очередной поездки – нет Трофимыча. И мать, на мой вопросительный взгляд отвечает бесцветным голосом, глядя в сторону – «Всё, Лёнь, не будет он жить с нами больше».

Что я мог ответить? Только вспомнить материну же форму психологической поддержки –

- Ну, пенсионеры. Захотел – женился, захотел- разженился. Весело живёте.

12.

Изъятие младенца

… «Нет, ну надо изымать…» - сказала чиновница из опеки и повернулась к участковому надзирателю, который жался у входа в пещеру: - «Будем составлять акт…».
Мария прижала младенца к себе и умоляюще посмотрела на мужа. Иосиф жестом успокоил жену, прокашлялся и подошёл к чиновнице: «Извините, а как ваше имя-отчество?». «Я уже представилась! Старший специалист органов опеки и попечительства по городу Вифлеему Кац Елена Павловна.» - отвечая, старший специалист одновременно копалась в своей папке, вынимая оттуда нужные бланки: - «Мы изымаем ребёнка и слушать я ничего не хочу. Здесь младенцу находиться нельзя. Первый век на дворе, а вы как в каменном живёте. Ему будет прекрасно в Доме ребёнка, а вы пока постарайтесь улучшить свои жилищные условия. Дитё спит мало того, что в пещере, так ещё и в кормушке! Я в шоке просто! Детский врач про вас не знает, в молочную кухню, конечно, вы не ходите, кормящая мать голодная, продуктов нет, вонь от животных, какие-то люди у входа толкутся, явно без определённого места жительства, явно злоупотребляющие… Всё, вы меня извините, в дерьме! И мама, она сама как ребёнок… Сколько вам лет, мамаша?». Мария не ответила, а где-то в тёмном углу пещеры тревожно заблеяла овца, отчего новорождённый проснулся и открыл блестящие глазки. «Господи!» - тут младенец вопросительно посмотрел на Елену Павловну: - «Овцы в одном помещении с новорождённым! Вы с ума сошли! Верочка!». В пещеру, надевая маску, вошла вторая чиновница, щурясь от темноты. «Верочка, сфотографируй всю эту грязь! И животных не забудь! Вы же пожилой человек, как вы не понимаете, что овцы могут заразить ребёночка энцефалитом, мелофагозом, да пустулёзным дерматитом, в конце концов!» - это Елена Павловна обращалась уже к Иосифу. «У нас есть вполне хорошее жилище в Назарете, а здесь мы временно, всего на сорок дней…» - тихо ответил тот. «Ребёнок и минуты не может находиться в таких условиях! А если бы нам не сообщили, что здесь новорождённый? Вы знаете, чем это могло окончиться? И я так и не поняла, сколько лет матери?». «Мне скоро пятнадцать…» - прошептала Мария. «Та-ак… Надзиратель! Что вы там мнётесь?». «Здесь пастухи пришли, хотят взглянуть на младенца…» - ответил участковый. «Им тут цирк, что ли? Зоопарк? Велите им расходиться и давайте заполнять документы! Верочка! Сфотографировала? Бери акт, пиши…». Участковый надзиратель вышел из пещеры, а Верочка, достав ручку, приготовилась записывать. «Вы кем приходитесь новорождённому? Дедушкой? Нужны ваши возраст, место жительства, фамилия…». Иосиф, к кому были обращены эти вопросы, взял посох и вышел на середину пещеры: - «Обручник, Иосиф Ильич, плотник, живу в Назарете. Восемьдесят четыре года. Я отец… Ну как отец – скорее, приёмный отец…». «А кто у нас биологический отец? Он известен? Девочка, кто папа этого малыша? Он знает, что у него родился сын?» - Елена Павловна подошла к Марии, но та опустила лицо и молчала. «Ну что ж, ты только всё ухудшаешь… Приёмный отец в возрасте дожития, несовершеннолетняя мать, забеременевшая, стыдно сказать, ни пойми от кого, сама, наверняка, без профессии и образования… Кого ты воспитаешь, девочка? Вора, бродягу и мошенника? Тебя саму ещё надо воспитывать! Ты же не хочешь, что бы твой сыночек пошёл на виселицу или на крест? А в Доме ребёнка ему будет хорошо, он будет там одет, обут, накормлен, учиться будет… А если у тебя всё наладится, ты сможешь его забрать, мы же не лишаем тебя родительских прав. Пока не лишаем…». «Как зовут мальчика?» - спросила Верочка: - «И, Елена Павловна, что писать в «Обстоятельствах выявления несовершеннолетнего»?». «Иисус его зовут.» - громко сказал Иосиф: «Царь Иудейский.». И он стукнул посохом о каменный пол пещеры, а в пещеру заглянул участковый: «Не расходятся пастухи.» - сказал он: - «Говорят, не надо в Дом ребёнка. Через несколько месяцев какие-то волхвы приедут и семью обеспечат. И кроватка будет, и коляска, и смирна…». «Да тут дело не только в коляске…» - вздохнула старший специалист Елена Павловна: - «Тут приёмный папаша сына царём наречь хочет… Тут угроза для психического здоровья младенца… Так и запиши, Верочка. А пастухам скажите, что у нас есть жалоба гражданина Ирода, который сообщает, что данная семья самовольно заселилась в принадлежащую ему пещеру, мотивируя это отсутствием мест в гостиницах. Вот, читаю вам: «Считаю себя обязанным сообщить органам опеки, что в пещере, которую мои работники использовали как хлев, незаконно заселившаяся неизвестная мне малолетняя беременная гражданка разрешилась от бремени, родив младенца безо всякой врачебной помощи и закутав его после родов в грязные тряпки. Прошу органы опеки принять меры по изъятию младенца и выпровождению малолетней гражданки по месту её постоянной регистрации.». А вы, я надеюсь, знаете, кто такой гражданин Ирод?». Участковый знал, пастухи тоже и, хоть и нехотя, разошлись по своим стадам.
И ребёнок был изъят и направлен в Дом ребёнка, где вырос, выучился, получил от государства однокомнатную квартиру и стал простым и хорошим человеком. До самой смерти он работал в Иерусалиме ремесленником, заслужив уважение горожан.
Так, благодаря ювенальной юстиции и чутко реагирующим на жалобы органам опеки, всё в этом мире пошло по-другому.
Илья Криштул

13.

Случилось в одной молодой, недавно созданной семье, любимой супруге поставить ультиматум, дескать, драгоценный мой, а не купить ли нам для меня норковую шубу.
Муж, вероятно, большой любитель сайтов с байками и анекдотами, согласился, а на следующий отвез жену к себе на завод, приставил к станку, объяснил, когда и на какие кнопки нажимать, и был таков. Забирая вечером усталую благоверную, муж злорадно выставил калькуляцию, мол, одна пятидесятая шубы у нас в кармане, еще сорок девять дней, и едем за покупкой.

И тут план дал сбой, ибо молодая супруга не желала отступать. И пошло, как говорится, поехало. Вечерами дама изучала в интернете подробности о станках. Так сказать, повышала квалификацию. Ну, а день приходилось проводить в цеху, ударно трудясь на благо собственного гардероба.

Однажды (примерно на восьмой день работы) героиня этой истории шла в столовую, мудро используя положенный перерыв на обед. Навстречу ей печально шествовали директор завода и его доверенный заместитель, все такие грустные-грустные. Из их разговора следовало, что заводу предстоит закупить в славном городе N партию станков за кругленькую сумму.

- Позвольте, - вмешалась в чужой разговор шубохотельщица, - но ведь в не менее славном городе M те же самые станки, того же самого производителя можно приобрести в 30 раз дешевле.

Посмеявшись над хорошей шуткой, директор завода отправлся в свой кабинет проверить полученную информацию. Исключительно смеха ради, ну нельзя же на полном серьезе поверить в такое чудо.
Проверил. Снял своего зама по снабжению и назначил на эту должность временную работницу, которая немало узнала из интернета за долгие вечера.
В тот день, как обычно, за любящей супругой заехал муж. Видели бы его глаза.

14.

Эта поразительная история произошла в позапрошлый четверг, когда закончился летний дождик и на горе озорливо засвистели раки.

Пожилой Константин Иванович, старый пенсионер, инвалид пятнадцатой группы по уровню сообразительности, а также ветеран куликовской битвы как обычно сидел за столом своей хуйкни в старой дореволюционной хрущевке и гнутой алюминиевой вилочкой кушал из такой же покоцаной миски вареные макарончики.

Кушал он неспеша, задумчиво ковыряясь вилкой в своей тарелке. Рядом с ним стояла его внучка Степанида и утюжила старые дедовы труселя. Она также задумчиво елозила утюгом по гладильному столику, мечтая о чем-нибудь большом длинном и упругом, как вдруг внезапно шнур от утюга вывалился из розетки.

- Дедааа! - позвала шпиглица - сунь вилку в розетку.

Константин Иванович очнулся из своих мыслей, поднял глаза и ничего не понял нафига ему нужно сувать вилку в розетку... но тем не менее сунул.

Через сорок дней документы уже были готовы и малолетняя шпаклевка вступила в законное наследство старой дедовой квартиры.

15.

На заре перестройки, когда союз еще не развалился, но рубль уже вошел в крутое пике, а мечта о квартире превратилась в нечто заоблачное, довелось мне побывать в командировке в славном городе Курске, на консервном заводе на подработке в бригаде монтажников из Швейцарии. Как я туда попал - это история особая, но сейчас не об этом. Заработок по тем временам приличный, шестьдесят баксов в сутки без всяких налогов.
Короче, закончилась командировка, я свое получил, попрощались как положено, в кабачке, купил билеты на свой поезд и тронулся в путь не спеша.
Вот тут-то и подстерегла меня нелегкая. Желая расплатиться за какую-то газету в путь-дорожку, я обнаружил, что меня элементарно обокрали. Все дорожные денежные знаки как в воду канули. Осталась кое-какая мелочь в кармане пиджака и все. И ведь где и при каких обстоятельствах сие произошло – даже не помню. В общем, профессионально сработали.
Ну, что делать. В общем-то я поначалу сильно не расстроился. Главное, билеты остались не тронутыми, баксы спрятаны в багаж, багаж под полкой, на которой я живу, а с остальным как-нибудь справлюсь. И совершенно напрасно.
В то время не было скоростных поездов (вернее были, но только московские, да и то условно скорые). Остальные шли не спеша, останавливаясь на каждых, хоть немного значимых для местных жителей, полустанках. Так что двое с половиной суток путешествия я надолго запомнил.
Особенно раздражала постоянная смена попутчиков. Оно ведь как было. Не успеют новые соседи занять места, поезд еще не тронулся, а они уже вовсю шуршат пакетиками, кулечками, разворачивают пир горой на столике и принимаются жрать и чавкать, будто не в поезд сели от дома до станции за сто километров, а как минимум добираться им до Владивостока и это единственная возможность утолить голод за весь переезд. Что за люди?
Нет, не хочу обижать хлебосольных попутчиков. Всегда предложат присоединиться и не стесняться. Я мог бы не напрягаясь забыть обо всех своих неурядицах до самого Чимкента и провести поездку с удовольствием и не заморачиваясь никакими заботами. Но натура моя дурацкая… Ведь знали бы они, что их попутчик сидит на деньгах и бессовестно их же и объедает… Нет, эта мысль была сильнее меня и я вынужден был благодарить и отказываться от аппетитных разносолов.
Ничего, думаю, вот наступит ночь, пересплю, во сне время летит быстро, а там всего полтора суток останется. Напрасно я так думал. Не спалось, хоть ты тресни! Тогда я стал убеждать себя примерами великих постов, которых наслушался во время познавательных поездок по святым местам Курской области. Вот, например великий пост, тот, что перед пасхой. Целых сорок дней длится, и ничего, никто с голоду не помирает. Но чей-то ехидный голос шепчет: - «Так ведь постные блюда никто не отменял…». Ну, хорошо, отвечаю, а мусульманский пост Рамадан? Им ведь даже слюнки глотать грех. «Так ведь это только днем, а после захода солнца – хоть умри от обжорства» - не успокаивается голос. В общем, не убедил я себя в святых помыслах. Не стать мне святым великомучеником, слаб желудком ваш покорный слуга.
Следующий день прошел так же, как и предыдущий, только был явно длиннее. Забраться в чемодан за денежкой все никак не получалось, то одно мешает, то другое.
Единственно, от чего я не отказывался – это от семечек попутчиков и выпил много литровый запас чая у проводника, благо в то время чай был еще бесплатный. Наступила ночь, и я глубоко убедился в верности афоризма: ничего так не хочется больше, чем того, чего у тебя нет. Правда думы мои были какими-то однобокими, в основном одолевали воспоминания об обедах на Куском консервном заводе. Какая окрошка была, пальчики оближешь. На сметанке, с настоящим мясом, не колбаса какая-нибудь, с огурчиками и лучком… Мечта. А борщец, это же поэма. А бифштекс, а…, а…, а… В общем, мне немного удалось вздремнуть только под утро.
А утром мы уже были в Туркестане, осталось всего каких-нибудь полдня с небольшим, и я дома. Ближе к обеду я под видом подготовки к прибытию достал свой чемодан, осторожно изъял десять баксов из заначки и поклялся себе съесть все без остатка на деньги от их продажи. Разменял я свой червонец у проводника за десять минут до прибытия, благо в то время официальных обменных пунктов еще не было и этим занимались такие ловкачи, как проводники и таксисты.
Вот и родной вокзал. Я степенно вышел и направился на привокзальную площадь. Но постоянно сверлила и мешала какая-то мысль. Стоп, я ничего не забыл? Чемодан здесь, сумка с подарками тоже. Что-то из гардероба? Вроде все в порядке. А, вот! Я прислушался к себе… ЕСТЬ НЕ ХОТЕЛОСЬ!
Даже было немного странно вспоминать о нелепых мыслях в поезде. Пожав плечами, я сел в такси и назвал адрес.
О следующих днях (встрече, подарках, поляне с коллегами) сказать говорить не буду. Все, как всегда.
Да, а квартиру я на заработанные все-таки купил, аж за две триста зелененьких, трехкомнатную, в новом микрорайоне (современники пусть не смеются, по тем временам очень приличная сумма).

16.

Как Гийом дю Вентре, блестящий французский поэт XVI века, родился в 1943 году в лагере ГУЛАГа

Знакомьтесь: Гийом дю Вентре, блестящий французский поэт 16 века, гасконец, красавец, весельчак и умница, любимец прекрасных дам, друг Генриха Наваррского, отчаянный дуэлянт.

Место рождения: 1943 год, СССР, зауральский лагерь-завод «Свободное» на трассе нынешнего БАМа...

Зона без отдыха

Среди великого множества литературных мистификаций эта — особенная. Никогда не существовавшего французского поэта придумали два зэка, Яков Харон и Юрий Вейнерт. Сонеты, якобы переводы с французского, рождались в нечеловеческих условиях, без словарей и энциклопедий. И даже без бумаги — использовалась инженерная синька и калька...

Харон детство и юность провел в Берлине: мать работала в советском торгпредстве машинисткой. Блестяще окончил гимназию, поступил в консерваторию, где увлекся музыкой кино и изучал технику звукозаписи. Вернувшись в Москву, озвучил знаменитые фильмы тех лет — «Поколение победителей» и «Мы из Кронштадта». А в двадцать три года его арестовали. Приговор: десять лет. И дальневосточная тайга...

В лагере Харон создал оркестр и даже оперную труппу. И руководил конструкторским бюро, будучи технически очень грамотным человеком.

Юрий Вейнерт с детства поражал разносторонними талантами: прекрасно играл на фортепиано, переводил, сочинял стихи. Первый раз он отправился в ссылку сразу после окончания девятилетки: в разговоре с друзьями сказал что- то крамольное. В промежутках между отсидками окончил ФЗУ на техника-путейца и один курс Ленинградского университета железнодорожного транспорта. Потом — опять арест.

На последнем допросе следователь заявил, что семнадцатилетний парень заслуживает высшей меры наказания. «Что ж, я передам от тебя привет!» — дерзко отвечал Юрий. «Кому?» — удивился следователь. «Товарищу Дзержинскому! Или даже самому Ленину...»

Когда в «Свободное» прибыла очередная партия заключенных, Харон познакомился с Юрием Вейнертом. Заговорили о музыке, о Шекспире и Петрарке — и мгновенно подружились.

1943 год, из Ставки поступил ответственный заказ — освоить производство минометов. При том что на заводе не было литейного производства! Благодаря Харону уже через сорок дней был пущен уникальный литейный цех, из Москвы даже приехали именитые специалисты перенимать опыт.

Расплавленный чугун наполнил первый ковш.

— Вот так Вулкан ковал оружье богу, — вдруг продекламировал Вейнерт, перекрикивая грохот.
— Персей Пегаса снаряжал в дорогу, — ответил Харон устало, почти автоматически. Через пару дней друзья придумали автора сонетов, бесшабашного гасконца Гийома дю Вентре. Такая веселая литературная игра — ради выживания. А может, и ради самой игры.

Поэт, которого не было

Биография у Вентре получилась отчаянная. Семнадцатилетний красавец-юноша, приехав из гасконской глубинки, мгновенно покоряет Париж. И шпагой, и рифмами, и искусством обольщения прекрасных дам владеет с блеском. Высший свет боится его язвительных шуток и эпиграмм. А тот, кто рискнет бросить ему вызов, получит, вопреки всем королевским эдиктам, приглашение на Пре-о-де Клер — и останется там...

Его друзья — принцы и графы, писатели и поэты — такие, как блестящий Агриппа д’Обинье, который с ним соперничает, принцессы и герцогини, которые в него влюблены. А он посвящает множество сонетов таинственной «маркизе Л.»

Чтоб в рай попасть мне — множество помех:
Лень, гордость, ненависть, чревоугодье,
Любовь к тебе и самый тяжкий грех -
Неутолимая любовь к свободе.

Сонеты у дю Вентре самые разные: тут и сатира, и жанровая сценка, и любовное послание, и философская притча. Многие порицали его за неслыханные поэтические вольности, а другие восхищались. Но когда настала Варфоломеевская ночь, дю Вентре, эпикуреец, скептик и атеист, отважно сражался, защищая несчастных гугенотов. И сочинил множество язвительных эпиграмм, в которых высмеивал короля Карла, его всесильную мать Екатерину Медичи и герцога Гиза. Заключение в Бастилию, смертная казнь на Гревской площади не за горами — но вступаются влиятельные друзья, и дю Вентре за «королевскую измену» приговаривают к вечному изгнанию из Франции.

Пять чувств оставил миру Аристотель
Прощупал мир и вдоль, и поперек
И чувства все порастрепал в лохмотья -
Свободы отыскать нигде не мог.
Пять чувств всю жизнь кормил я до отвала,
Шестое чувство — вечно голодало.

Генрих Наваррский, бежав на юг Франции, собрал армию и отправился покорять Париж. Гийом дю Вентре нелегально вернулся из Англии, чтобы сменить перо на пистолеты.

Его друг Генрих вскоре стал королем, но через пару лет они сильно разругались. «И впрямь занятно поколенье наше: король — смешон, шут королевский — страшен»...

Дю Вентре отправился в свое захолустное поместье в западной Гаскони, коротать вечера с бутылкой бургундского и старинным фолиантом...

Пока из рук не выбито оружье,
Пока дышать и мыслить суждено,
Я не разбавлю влагой равнодушья
Моих сонетов терпкое вино.

В дальневосточных лагерях ГУЛАГа — в бараках и на лесоповале, в штольнях рудника и в шарашке, заключенные из интеллигенции читали сонеты дю Вентре наизусть. Легкие, ироничные, одновременно веселые и печальные.

Через родственников и друзей сонеты дю Вентре разлетелись по стране. И авторы стали получать массу ответных писем с благодарностью и восхищением. Чему сами очень удивлялись.
Кстати, многие маститые литераторы поверили в эту мистификацию. К примеру, стихами малоизвестного гасконца восторгался поэт Владимир Луговской. Блестящую оценку труду мнимых переводчиков дали Михаил Лозинский в Петербурге и Михаил Морозов в Москве — литературоведы мирового уровня.

А вот еще один видный ученый, крупный специалист по литературе французского Возрождения, утверждал, что еще в двадцатых годах, учась в Сорбонне, откопал томик дю Вентре у букиниста на Монмартре.

Сонет да любовь

Вейнерт переписал своим каллиграфическим почерком первые сорок сонетов на инженерных синьках, вынесенных из заводского КБ, где они с Хароном работали. Но ведь портрет поэта нужен! Тогда мистификаторы взяли тюремное фото Вейнерта, пририсовали усы и мушкетерскую эспаньолку.

В конце 1947 года их освободили. Жить в Москве, Ленинграде и еще одиннадцати городах не разрешалось. Вейнерт устроился в Калинине на вагоностроительный завод, Харон — в Свердловске, на киностудию. Через год — опять арест и бессрочная ссылка. Харона отправили в местечко Абан, что в Зауралье, Вейнерта — на шахту, в четырехстах километрах от Абана.

Новые сонеты Гийома дю Вентре рождались исключительно по переписке.

Харон преподавал в школе физику и черчение, вел автокружок, ставил спектакли в самодеятельности. Словом, жил по сонету дю Вентре: «Я вам мешаю? Смерть моя — к добру? Так я — назло! — возьму и не умру».

У Вейнерта была только работа в шахте — и большая любовь. Люся Хотимская, талантливый филолог, красавица и умница, пользовавшаяся большим успехом в актерских и писательских кругах. Она ждала его десять лет, а на предложения руки и сердца отвечала очередному завидному ухажеру: милый, но у меня ведь есть Юра.
Люся обещала, что приедет к Вейнерту в Северо-Енисейск, как только получит гонорар за книгу — нужны были огромные деньги, три тысячи рублей. Но заболела и умерла в больнице. Вейнерт получил от Люсиной подруги по почте ее книгу. И — приступ отчаяния. Сжег все письма любимой женщины. И пошел в шахту, которую назавтра должен был запустить. Случился то ли несчастный случай, то ли самоубийство.

В 1954 году, ровно через год после придуманного когда-то четырехсотлетия Гийома дю Вентре, Харон вернулся в Москву и занялся сонетами гасконца — их накопилось ровно сто. Шлифовал, обрабатывал, перепечатал, собрал в томик форматом в полмашинописного листа. И только потом пошел получать бумаги по реабилитации.

Харон всю жизнь был закоренелым оптимистом и весьма легкомысленным человеком. Восемнадцать лет тюрьмы, лагерей и ссылок считал досаднейшей помехой и радовался каждому прожитому дню на свободе, как ребенок. Любимая работа на «Мосфильме» и со студентами во ВГИКе, своя программа на телевидении, путешествия по Германии и Италии, медаль ВДНХ за изобретение новой четырехканальной системы звукозаписи, профессиональные занятия биологией, которой сильно увлекся.

Семейная жизнь тоже удалась. Сын Юрка-маленький, как он его называл. Любимая жена, с которой, представьте, познакомился благодаря придуманному гасконцу.

В Воркуте, в женском лагере «Кирпичный завод», образованные дамы в бараке после смены наслаждались сонетами дю Вентре. Женщина, которая читала стихи, была когда-то знакома с Хароном и рассказывала о нем взахлеб. Так сонеты дю Вентре впервые услышала Стелла Корытная. А через пару лет Яков и Стелла случайно встретились на вечеринке у общих знакомых. И потом прожили достаточно долго и очень счастливо.

Не рано ли поэту умирать?
Еще не все написано и спето!
Хотя б еще одним блеснуть сонетом -
И больше никогда пера не брать...

Умер Харон от полученного в лагере туберкулеза, сохранив до последнего удивительную бодрость духа. А книга сонетов Гийома дю Вентре с его комментарием вышла в 1989 году.

Михаил Болотовский

17.

Дядя Лёня

Родился-то он Алексеем Алексеевичем, а мы, точнее я, с подачи старших родственников иначе как Лёней его не называли. Добрейший человек. Немногословный и безусловно покорливый жене. Уважаемый всей моей роднёй. Но с усмешкой. Дело в том, что он здорово закладывал за воротник. Поэтому все истории из его жизни это приключения. Одна из родственниц, живущая, волею судеб, в Египте, интересовалась историей клана. Для передачи потомкам. И я подумал – отчего ж не вспомнить хорошего человека! Истории о его приключениях я слышал с малого детства своего.

1. Возвращался он с работы. (В дальнейшем и всегда читатель должен подразумевать, что с работы он трезвый не ходил). И увидел в арке двух мужиков грабящих девушку. Что делает нормальный мужик в таких случаях? Правильно! Отворачивается и продолжает свой путь усталого. А дядя Лёня заступился и отбил у них несчастную. Обидевшись, они хотели и его ограбить. Получку забрать. Но дядя Лёня взял этих двух и отвёл под руки, они не хотели, в ментовку. Шатаясь втроем. За что его поблагодарили в газете «Вечерний Новосибирск».

2. Улицу Станиславского ремонтировали. Заменяли трубы. Выкопали ров глубиной в пять метров и шириной в пять тоже. Длиной от площади Станиславского до Степной даже. А дяде Лёне после работы нужно зайти было в кафе «Холодок». Он и зашёл. И добавил «для сугрева». Охлаждённой в холодке. А отчего бы и нет? Уже же ж почти дома. Дом-то на другой стороне улицы, напротив «Холодка», и там ждёт его с нетерпением моя тётя Ася. И его законная жена. Перед явкой пред её очи нужно принять для смелости. Видно принял в этот раз прилично и потерял память. То есть забыл про канаву. И пошёл напрямки. Пролез сквозь пролом в дощатом заборе и загремел прямо вниз. Хорошо, что уже несколько дней шёл дождь со снегом и грунт был мягкий и даже жидкий. Не ушибся он. Правда, пришлось плыть местами. Он оказался и тут жентильменом – вывел на поверхность какую-то женщину блуждающую в темноте по этому рву. И вот так, комом грязи, явился жене.

У тёти Аси было припасено для таких случаев…. Внучек Андрюшка когда-то подарил бабушке с дедушкой самодельновыстроганную шпагу с гардой из консервной банки. Вот, только услышав грохот гаражных замков на входной двери, тётя Ася мягко, но быстро встала на ноги. Она у нас йогиня и как раз, ожидая прихода благоверного успокаивалась стоя вверх ногами у стены. Увидев мужа в шляпе и грязи, молча-привычно начала тыкать в него этой самой дарёной внуковой шпагой. Тем самым заставляя того идти вдоль стены, а не по ковровой дорожке. И так сопроводила до ванной. После чего, в спальне, опять приняла позу, но уже лотоса. Забылась и отрешилась. Дело-то житейское, привычное! Выйдя из нирваны решила глянуть что и как? В ванной обнаружила пальто мужа и брюки. Они были залиты тёплой водой и отмокали. Шляпа сверху плавала. Плюнула и, удостоверившись, что сам он уже спит, оставила все как есть. Завтра выходной и пусть сам себе стирает…. Паразит! В кухне обнаружила бутыку водки. Отклеила этикетку. Отклеила другую этикетку, уже с бутылки с крысиной отравой. Крыситную приклеила к водочной, а водочную выбросила. Это чтобы меньше пил, она и лишила его резерва. Обе бутылки поставила за унитаз, где раньше стояла крыситная в компании с другими непитьевыми жидкостями.

Поутру они проснулись. То есть она проснулась без будильника. Поздно. Суббота же. И не обнаружила мужа. И пальто. И шляпы. Брюки висели и с них капало. Опять плюнула!

А дядя Лёня проснулся рано, вспомнил, что сегодня у него неотложные дела в зоне. Он ведь работал там не сталкером, а прорабом в «Пятёрке». В лагере. С зэками. Её, эту «Пятёрку» в «Архипелаге ГУЛАГе» еще Солженицын воспел. Тюрьма-завод на окраине Новосибирска.

Проснувшись и нарядившись во всё не новое, но хорошо вымоченное и отжатое, сел в трамвай и был таков. День проведя на работе и на открытом воздухе, а чо! - только ноябрь же, к вечеру был дома. Как огурчик солёный – то есть мочёный в водке. И ничего ему не было! Чихнул раз десяток, на что получил замечание от жены – мешал просмотру увлекательной передачи «А ну-ка девушки».

А бутылку из под «крысита» тётя Ася обнаружила через неделю пустой. На привычном месте – за унитазом. И не слова упрёка в адрес жены! Ох не прост был наш любимый дядя Лёня!

3. Вечер. Звонок в дверь. Тётя Ася идёт открывать. За дверью муж. Руки заняты – подмышками у него два барана. Мороженой ногой правого давит кнопку и даже не замечает, что дверь уже открыта. Проносит баранов в кухню, а тётя Ася идёт к телевизору в комнату и продолжает штудировать йоговистскую литературу. Она у нас начальница типографии и одна из немногих таких начальниц, кто соглашается печатать запрещённую литературу. К ней обращаются все ушибленные йогами. И даже из Академгородка учёные, вроде бы, люди, подхватив этот вирус, передали его ей. Достигла она некоторых успехов в познании этой религии. Ежедневные занятия дали плоды.

Но нужно и паузу делать иногда в учении. Она идёт в кухню. Проверить что и как. Там за столом сидит наш любимый дядя Лёня и ест из сковороды жареную баранью строганину. На плитке стоит вторая сковорода и в ней тоже жарится мясо. В углу обстроганный баран. Рюмка и солонина присутствуют. А в общем порядок. Только накурено. Открывает форточку и уходит к себе в спальню. Часа через два просыпается и проверяет кухню. Там всё так же строгается и жарится и поедается мясо. Конвейер работает.

А утром Лёньки нет. Ушёл на работу уже. В углу молча стоят уже два бараньих скелета. Остаётся только помыть сковородки. Кстати, посуду и другие мелкие дела по кухне она делает в специальных тапочках. В них я, по совету академика Амосова, вложил стельки из консервной жести и припаял к ним проводки, а проводки подсоединил к водопроводной трубе. Заземляется тётя Ася. И всегда читает академика Амосова. Был такой умник, и я сам читал в «Известиях» его статью о том, что масло сливочное вредно, а мясо тоже, но если жевануть сорок раз, то можно и глотать. Так учил Амосов тётю Асю, а она меня. Годы то были семидесятые, голодные. Впоследствии Амосов полностью сошел с ума и писал совсем противоположные вещи. Но это уже после смерти тёти Аси.

18.

Из фронтовых треугольников Ивана Никитовича Видова

9 октября 43 г. Украина.
«… 5 дней побывал на самом Днепре, плавал так и на лодке почти круглосуточно, и всё время был мокрый. Здесь около Киева Днепр широкий доходит до 300 м шириной…»

01.12.43. Белоруссия:
«…большинство деревень выжжены дотла немчурой… иногда встречается 2-3 старика, жителей либо угоняют в Германию, либо сжигают вместе с деревнями…»
«… Отец зовет домой повидаться может в последний раз, болен раком… пока наступление – не отпускают в отпуск. Командир сказал – когда остановимся…»

6 февраля 44.
«… тянем связь по болотам, постоянно мокрые, в грязи и обсушиться негде все деревни сожжены… Сообщили, что отпустят домой на 6 дней…»

Его отпустили в краткосрочный отпуск, и в феврале 44 он встретился с Антониной – невестой и с родственниками в Воскресенске,

А «… с 27-го уже приступил к своей работе, уже навел линию и сейчас сижу за телефоном и пишу эти строки, а немного в отдаленности летает немчура и немного швырнул бомб…»

31.01.45.
«… завтра в бой на УРА…»
Перед боем вспоминает прошлое ранение:
«…когда лежал в грязи в воронке и по мне ходили и даже не чувствуя и думая только об одном, чтоб если убило так сразу бы…»

О9.05.45.
«…Да, Тоня, вот пришел тот день, которого мы ждали 4 года и когда я вышел 09/05/1945 в 6-00 утра на улицу и мне сообщили, что война окончена и мне как то не верится, и думаю, неужели и в самом деле это так… И как то на душе легко стало и ходишь то совсем легко, как в детстве…
…Кругом посмотришь, уже нигде окна не маскируют и огонь солдаты во всю ночью жгут. И стрелять нигде не стреляют, тихо как то и ходишь ничего не опасаешься, что пуля пролетит или снаряд разорвется, и мы вот с этим никак не освоимся и не укладывается в голове всё это. Даже вот выразить не могу на бумаге все это т.к. привыкли к войне за 4 года, а тут раз и нет её…»
***
Письма сохранили в семье Ивана Никитовича. Его внучка – Ольга Горбушина – все их перечитала, изучила по ним весь боевой путь деда, выделила и для себя, да и не только для себя эти цитаты.
Московской области. Он был у моей мамы классным руководителем.

В комментарии загружу фото, на котором он с учителями-фронтовиками в День Победы. На обороте этой карточки надпись его рукой «Бойцы вспоминали минувшие дни».

Повторю за ним: "привыкли к войне за 4 года, а тут раз и нет её…"

Вот так – раз, и нет её… войны. И скольких нет…

Заслуживает внимательного прочтения и напутственное письмо командования части демобилизовавшемуся в сорок пятом году солдату. Какие верные и нужные слова!

Дорогой т. Видов Иван Никитович!
Теперь, когда мы победили гитлеровскую Германию, ты с честью выполнил свой долг перед Родиной, уходишь из рядов Красной Армии, возвращаешься к мирному труду. Вместе с нами ты прошел большой боевой путь. Труден и суров был этот путь советского солдата к победе.
Много дней ты провел в ожесточенных боях за славный город ЛЕНИНА – город Русской Славы – колыбель пролетарской Революции.
В любых условиях блокады и наступления, ты честно выполнил присягу воина Красной Армии, приказы Верховного Главнокомандующего Генералиссимуса Советского Союза тов. СТАЛИНА и уставы Красной Армии.
В жестокой борьбе с коварным и злобным врагом тебя вдохновляли великие идеи партии ЛЕНИНА – СТАЛИНА.
Во имя защиты свободы и независимости нашей Социалистической Родины ты не жалел ни сил, ни крови своей.
Вместе со всеми защитниками города ЛЕНИНГРАДА, ты отдавал все свои силы на преодоление трудностей, вызванных блокадой. Тебя не только не сломили голод и лишения, а наоборот закалили и усилили твою веру в победу нашего правого дела.
Твой тяжелый ратный труд не пропал даром. Враг был разгромлен под Ленинградом, и сегодня Советские знамена победоносно развеваются над поверженной, вставшей на колени Германией.
Годы совместной борьбы против ненавистного врага сплотили нас в дружную родную семью. И сегодня, расставаясь с тобой, от имени всего рядового, сержантского и офицерского состава благодарим тебя за верную службу нашей ОТЧИЗНЕ. Ты заслужил эту вечную благодарность от всего нашего народа – ПОБЕДИТЕЛЯ.
Надеемся, что и там, вдали от своей родной части, ты не уронишь чести и достоинства Советского воина, будешь честно и добросовестно трудиться, крепить мощь и силу Советской Державы, Красной Армии.
Не забывай своей части, поддерживай с нами связи. Рассказывай своим детям и внукам о подвигах советских воинов в дни Великой Отечественной войны, воспитывай их на боевых традициях нашего Советского народа.
От всего сердца желаем тебе долгой, счастливой, радостной жизни и успехов в труде на благо матери-Родины.
До свиданья, боевой товарищ! Счастливого пути!

Командир части (подпись)
Зам. по политчасти (подпись)
9 декабря 1945 г.

19.

Смешного мало, но все же.
Сотрудник, живущий примерно в 1,5 часах езды от столицы (на машине), в пятницу увез домой важные доки - подрихтовать, время поджимало. В воскресенье позвонил шефу с известием, что вывихнул ногу, порвал связки и несколько дней будет лежать.
Шеф хватается за голову - оригиналы нужны, скан не катит, да и сканировать бедолаге не на чем. В понедельник с утра заряжается коллега с машиной: съездить в поселок и привезти доки. Заодно вот нашему болезному его любимые фисташки плюс сочувствие отдела (надо оно ему, да).
Со слов нашего внештатного курьера:
"Еле нашел этот гребаный поселок. Навигатор привел в какую-то деревню, еду-еду - хап, овраг! Спросил у аборигенов, оказывается мост давно развалился, теперь надо вернуться на шоссе, проехать еще километра два, повернуть там, где пушка на постаменте и заехать с другой стороны. Долбаные яндекс-карты! Заехал где сказали, ага, вот он, центр мира. Спрашиваю улицу Шпалопропиточную, нигде ж табличек нет, сказали как доехать, говорят - а какой дом? Ну третий, говорю. Аааа, это вам не с Пропивочной, а с вон того двора левей хрущевки заезжать надо. Ладно, заехал со двора и уперся в его дом. Мама дорогая, я хренею. Барак, натуральный двухэтажный барак. На всякий случай зашел со стороны улицы и.. в общем улицы там нет. Есть рас..раченая в хлам грунтовка с ямами, где колесо оставишь. За этой типа улицей промзона, воняющая креозотом. Ну, как на железке пахнет. Там и впрямь шпалопропиточный заводик. Он еще и дымит, мать его. В конце - бункер с мусором и вокруг все завалено. Ну и вонь, конечно.
Ладно, вернулся во двор, чую, дерьмищем откуда-то несет. Представьте букетец. А у подъезда бабки в трениках и кофтах на лавочке семки щелкают. Как в детство золотое попал, только у нас во дворе яблоками пахло и таких уж страшенных халуп не было.
- Здрасьте. - говорю.
А мне в ответ:
- Хер покрасьте! Че надо? К Мишке не пущу, Нинка строго велела чтоб не бухал.
- Мне в четвертую, к Дмитрию Сергеевичу. Я с работы его.
Эта типа консъержка поворачивается и орет, как сирена, в правое окно:
- Димкааааа!
Тот вылез на подоконник и говорит:
- Баб Сонь, это ко мне.
- Аааа, ну тады заходи.
Я к двери - домофона нет, так открывается. Хотя с таким кордоном нахрен там домофон. Но дико как-то. Чтобы в подъезд и просто деревянная дверь на пружине..брр.. отвык.
А говнищем в подъезде... слезы потекли. Блин - думаю - инновации какие-то продвигают... вы бы каналюгу починили сначала, черти. А еще лучше людей из этого гнилья переселили. Дом-то деревянный! Лестница на второй деревянная, темно, доски под ногами играют. В коридорчике по стенам тазы висят, великов целая стая. Мрак!
Дмитрий дверь открыл, о, луч света в темном царстве.
Ну зашел, и этот запах дерьма меня просто преследует, хотя в квартире полегче. Порог на входе там неебический. Сантимов сорок. Хотя дверь до полу.
Ну, отдал ему орешки, пожелания, то-се. Забираю файлик и спрашиваю:
- Дим, а что ваш ДЭЗ или кто тут у вас каналию починить не может? Что за дела? Жить невозможно.
- Каналия у нас рабочая. Просто у нас выгребная яма в подвале. Вон у меня под окном люк, туда бочка подъезжает и выкачивает раз в две недели. Было холодно, оно не так отдавало. Будет зарплата у всех, скинемся и бочку вызовем.
- Че?! Вы сами за откачку платите?!
- Ну а кто? У РЭУ деньги еще в девяностые кончились. При советской власти бесплатно вывозили, а сейчас вот так.
- Да как же тут жить можно?!
- Как прожил сорок лет, так и живу. Полы вот еще папа начал укреплять, я еще настилал и гидроизол сделал. Видишь, у меня не тянет.
Хрена себе "не тянет"!
- А то гниют полы. - продолжает Дима. - Соседка так и погибла - провалилась сквозь пол и утонула. Хорошая тетка была.
Нет, вы понимаете, в чем тетка утонула?! В дерьме, мать его!
Я оттуда ехал, в себя придти не мог. Испанский стыд, народ! Нам тут в уши втирают про инновации, про цифровизацию, про роботов, про ... космос, блин! А полтора часа проехал и вот тебе барак над дерьмовой ямой, в котором люди живут десятилетиями. Да на хрен нам эти роботы! Вы живых людей из говна вытащите!"

20.

Уцелевшие на нашем пруду рыбаки и моржи - почти все крепко за 60, а кто и за 80. Жизнерадостные эстеты масштаба феерического, может потому и дожили до наших дней в прекрасной форме. Нравится им встречать зорьку часа в четыре утра не просто под гомон птиц со всего леса - им хочется, чтобы певчие птицы порхали прямо у них перед носом типа колибри и радостно щебетали чуть ли в самое ухо, пока эти люди переодеваются и разбирают свои снасти в общем домике на берегу.

Казалось бы, эта хотелка легко достигается птичьими кормушками, и они тут есть. Но город вносит свои коррективы даже рядом с лесом - тут полно ворон, сорок, соек и чаек, занимающих в крылатом мире место кабана, медведя или человека в наземном - они жрут всё подряд, им нужно много и они снуют повсюду.

Певчие пичужки от таких кормушек стараются держаться подальше, чтобы ими самими не позавтракали заодно с кормом. И даже мирные голуби тут просто затопчут массой, слетевшись на кормежку.

По странному совпадению, голоса всех этих тварей, разжиревших и размножившихся безмерно на городских помойках, весьма немузыкальны. Это в общем исключение на фоне дикой природы, где тысячи видов птиц услаждают слух. В общем, вороны за певчих птиц у моржей не проканали, и кормить их им не хочется. Нашли гениально простой способ, как приманить нужных им птичек и отвадить всех прочих.

Я просто охренел однажды, впервые попав туда на рассвете. Причудливые редкостные создания, впоследствии идентифицированные мною как малиновки, пеночки, соловьи и много кто еще, которых я видел раньше разве что в виде чучел, оказались гораздо более прекрасны живыми. Они закладывали фигуры высшего пилотажа и мелодично вопили при этом, пытаясь прицепиться к кормушкам. Это обычные продолговатые поллитровые пластиковые бутылки с небольшим вырезанным отверстием посередине, с насыпанным кормом именно до этого уровня, свисающие на леске с ветвей. От ветра и ударов клювами бутылочки эти вовсю качаются, так что перекормленная городская птица заколебется туда садиться, а диким лесным легко. Внизу жалобно бродит пара-тройка голубей, подбирая крошки.

Но вот случился феномен - стоит пловцам заплаваться и рыбакам зарыбачится, только что насыпанный корм стал исчезать! Сегодня утром я увидел разгадку. Особо долговязая белка, как акробат, свисала вниз головой во всю длину, зацепившись ногами за ветку, опираясь левой рукой на горлышко, правой хомяча из отверстия в обе щеки, и не забывая при этом бдительно зыркать на пруд во все стороны. Я бесшумно подкатился на велике сзади и мог схватить ее за хвост, но благоразумно воздержался.

21.

Zinger…
По-настоящему его звали, и вы это прекрасно знаете, Исаак, или, как любят коверкать имена американцы, Айзек… В десять лет он начал выходить на театральные подмостки, а в одиннадцать играл короля Ричарда… Хотя критики писали, что играл он плохо. Но что вы хотите от одиннадцатилетнего подростка… Вот вы — читали в 11 лет про короля Ричарда? А он его уже играл на сцене…

В девятнадцать Исаак женился на Кэтрин Марии Хейли… И жена быстренько родила ему двух детей… В двадцать пять он стал встречаться с Мэри Энн Спонслер, которая родила ему 10 детей…

Что тут скажешь? Ну, любил Исаак женщин с именем Мария или Мэри… И очень любил строчить детей…

С первой своей женой он не развелся, хотя и перестал с ней жить, но это и понятно: у него просто не было на это время из-за постоянной работы над увеличением населения США… Жена рожала как пулемет, и несчастный Исаак в возрасте 40 лет вынужден был открыть бизнес имени себя…

В сорок девять лет он вдруг вспомнил, что не развелся со своей первой женой, с которой он уже не жил 24 года… Он быстренько ее обвинил в измене и развелся… И сразу женился на матери своих 10 детей…

Шли годы. Целых два…

И многодетная мать, Мэри Энн, выгуливая деток, заметила своего муженька Исаака в экипаже с другой женщиной… Будете смеяться, но ее звали Мэри Мак-Гониал… Нужно заметить, что в тот момент, когда Мэри Энн увидела, что муж ей изменяет с Мэри Мак-Гониал, эта новая Мэри уже успела родить неугомонному Исааку пятерых детей… По требованию Мэри Энн Спонслер, Исаак таки был арестован по обвинению в двоежёнстве… А на суде выяснилось…, вы сидите? так сядьте!, что у Исаака была еще одна семья: Мэри Иствуд Уотерс из Нижнего Манхэттена родила ему дочь…

Короче, 18 детей от разных Мэри… Ну, суд решил его выпустить под залог и он, естественно, сразу же сел на пароход и чухнул в Англию… Все богатые буратины сбегают в Англию, традиция у них такая…

И через год, в Лондоне, он удачно женился…

На этот раз не на Мэри… А совсем даже на Изабелле Бойер. Ему было в то время пятьдесят два года. Через 11 лет он скончался… За это время новая жена успела родить ему только шестерых детей. В наследство своей последней жене он оставил всего 22 млн долларов и две виллы… Шел 1875 год… Но знаем мы этого Исаака не из-за этого… Дело в том, что в далеком 1850 году, видимо из-за того, что дети рождались, а одежды на них не напасешься, он за 10 дней, которые реально перевернули мир, сделал три усовершенствования к швейной машинке: расположил челнок горизонтально (благодаря этому нить перестала запутываться); предложил столик-доску для ткани и ножку-держатель иглы (это позволило делать непрерывный шов); снабдил машину ножной педалью для привода (возможность работать с тканью двумя руками).. И стал выпускать эти машинки под своей фамилией… Просто — швейные машинки ЗИНГЕР… И после этого, мир уже стал другим… Исаак Зингер был заботливым отцом сразу 24 детей от своих многочисленных жён…

После его смерти в 1875 г. в разных концах мира объявилось ещё пятеро наследников. Потомки Зингера вращались в высшем свете: его сын Парис прославился романом со знаменитой танцовщицей Айседорой Дункан (подругой русского поэта Сергея Есенина), которая родила ему сына Патрика… А последняя вдова Зингера Изабель считается прообразом статуи Свободы в Нью-Йорке…
Кстати, известные в СССР швейные машинки Подольского завода, на самом деле продукция завода «Зингер», который был национализирован большевиками в 1918 году. В Российской империи «Мануфактурной компании «Зингер», а затем «Акционерного общества «Зингер и Ко» располагался в Подольске — Подольский завод швейных машин (после национализации — завод «Госшвеймашина»), а главная контора в Петрограде (Дом Зингера)…

P.S. Вот про кого можно с уверенностью сказать: А в свободное время — я буду немножечко шить …

22.

Волею судеб занесло меня в Детройт, город славный, но не особенно гостеприимный. В принципе, там всегда можно было подзаработать, дежуря возле больших мебельных магазинов, где покупатели на лету нанимали владельцев траков, а те, в свою очередь, - грузчиков.

В ту ночь мы перевозили мебельный магазин. У хозяина закончилась аренда, ему надо было сделать все срочно, и мы всю ночь мотались между магазином и домами его венгерских родственников и друзей, распихивая мебельные гарнитуры.

Мне тогда отсчитали 80 долларов за работу, чему я был несказанно рад в том моем положении. Зашел в какой-то кабак, перекусил, выпил водки, и отрубился с устатку. Что было дальше, не помню. Один из тех эпизодов, что начисто выпадают из памяти.

Я оклемался среди бомжей. Было начало зимы, как сейчас, и бомжи грелись у горящих бочек. Чарли, которому я был обязан — может быть тому, что я вообще очнулся? – короче, спасению, – влил в меня кофе и предложил проводить. Я отказывался, но он настаивал. Говорил, что я когда-то ему доллар дал.

По дороге мы встретили Алекса, бывшего польского военного летчика из Англии, который работал социальным служащим (служил социальным работником?), или социалистическим?

Алекс работал на город Детройт и как раз занимался проблемами бездомных, и Чарли и Алекс были давно знакомы, и всем нам было по пути. Проблема была в том, что мне надо было срочно опохмелиться, и поэтому мы все зашли в кабачок.

Я положил все доллары, что у меня еще оставались, на стойку, и гордо сказал: «Это все, что у меня есть, и сделайте нас пьяными!», что было вполне реально в то время.

Чарли и Алекс были знакомы давно, но именно в тот день Чарли впервые рассказал свою историю. Двадцать лет тому назад он работал на одном из автозаводов (на правах рекламы, умолчу, на каком) в довольно высокой инженерной должности.

Буду краток. Чарли был женат, у него было двое детей, они погибли в автокатастрофе вместе с нянькой, последовала депрессия, медицинские расходы, развод, отрицание мира.

И вот тут Алекс спросил: «А ты никогда не пробовал обратиться в SSA? (пенсионный фонд)». Чарли ответил, я не желаю ни от кого зависить. Я — сам по себе, а мир — сам по себе.

Не то что бы мы сдружились, но частенько пересекались на том тесном пространстве, пока я не уехал в Нью Йорк. А через несколько лет Алекс позвонил мне и предложил подъехать в Детройт на пару дней, вот так просто.

Я приехал по адресу, где меня ждали Алекс и Чарли. У Алекса был чек на имя Чарли от SSA на $13000. Оказывается, все это время Алекс работал над тем, чтобы возместить Чарли пенсию, невыплаченную за все те годы. Мы поехали в банк открывать Чарли счет. Чарли сам не имел представления, как это делается.

Чарли сказал: «Положите 9000 на счет и дайте мне 4000 наличными, по двадцатке, из них пять сотен по доллару». Тут пришла наша очередь удивляться.

Получив деньги, Чарли вытащил из кармана какой-то клочок бумаги, изорванный, истрепаный, протертый, поводил по нему пальцем, и сказал: «Согласно моим записям, с меня тут за выпивку и вообще. В общем, сорок восемь долларов на двоих. Забирайте сейчас, потом будет поздно».

Мы только хотели его убить, но он рассмеялся и сказал: «Неплохо бы тут разобраться, кому еще я должен».

23.

Навернулся ночью на мопеде. Вспышка боли, мрак.
Вижу свет. Сфокусировал взгляд. Всё та же тьма, и вдруг - сияющее облако, в нём парит облик Бога.
Иисус грустно смотрит на меня, на устах - всепрощающая полуулыбка. Всё, как обещали.
На душе стало легко и печально.
Только что-то в задницу колет.
Потряс головой. Ага, мопед лежит на боку, фара освещает придорожный плакат - "Иисус любит тебя!"
Поднялся, вытащил из задницы кактус. Посмотрел царапину на ноге - пройдёт за пару дней.
Поразмышлял. Я ехал сорок, из спецодежды - шорты да майка.
Спасибо большое. С меня при встрече пузырь.

24.

ЭПОПЕЯ!

В прошлую пятницу Британия резко внесла Черногорию в красный ковидный список с понедельника 4 утра. Для въезжающих это означает десять дней карантина в отеле за 2000 фунтов из собственного кармана.

Компания EasyJet подсуетилась и перенесла рейс из маленького аэропорта Тиват в Черногории в Лондон с понедельника на воскресенье 5.30 вечера. Все билеты проданы.

Самолёт не улетел - техническая неполадка. Ее исправили, но оказалось, что механик не лицензирован работать с этой компанией, поэтому самолёт не подписали к взлету. Пока это выясняли, в 8 вечера аэропорт закрылся. Все это время туристы сидели в самолёте.

Пилот объявил, что пассажиров перевезут в более крупный аэропорт. Пассажиры вышли, разобрали багаж, расселись в три автобуса, забитых в итоге битком, и поехали. По дороге выяснилось, что их везут не в черногорскую Подгорицу, а в... та-дамм! В Дубровник! А это уже Хорватия, другое государство! Разумеется, среди почти двух сотен пассажиров оказались граждане стран, которым в Хорватию нужна настоящая виза. Черногорская и британская у них была, а хорватской, разумеется, не было!

На границе начались проблемы. Тех, кому нужна была виза, увели, а остальные остались сидеть в автобусах. Наконец, автобусы пересекли границу. Визу дали не всем. Часть пассажиров - семьи с детьми - тупо высадили на обочину, в ночь. Вроде бы их обещали вернуть в тот же городок и отель, откуда они начинали эту проклятую поездку.

Оставшиеся 155 пассажиров доехали до Дубровника на двух автобусах, один из которых отстал на сорок минут и прибыл около двух часов ночи. Похоже, прямо к трапу.

Взлетели в два часа ночи. Обычно полет занимает два с половиной часа, а финишировать следовало до четырех утра. По громкой связи пилот объявил, что летит так быстро, как только может.

Самолёт сел в 3:58 утра. Успели.

Напоминаю, вся эта гонка была организована для того, чтобы не сидеть в карантине с подозрением на ковид.
https://uk.news.yahoo.com/red-list-deadline-beaten-two-164635366.html

25.

Прочитал сегодня историю Чикаго 95 как в Америке конец света наступил...
Расскажу свою историю про конец света..
Было это в 1998 году, аккурат через несколько дней после дефолта. Бабки пропали в Инкомбанке, должники послали накуй, настроение никакого от слова совсем.
Бродил в ахуе возле банка с желанием ебнуть какого ни будь топменеджера по кумполу и думал что все, пиздец подкрался незаметно! Даже о потрахаться мысли в голову не лезли!)
На остановке увидел миловидную девушку с роскошной фигурой и грустным слегка заплаканным лицом, познакомился. Девушка оказалась с очень редким именем Наташа!
Пригласил посидеть где ни будь попить кофе, она согласилась.
В разговоре выяснил, что ее только что уволили из этого гребаного банка, где она работала кассиром.
Выслушав мою пятиминутную тираду что я думаю об Инкомбанке, рекламе, его владельцах и топменеджерах, она согласилась со всем вышесказанным, и предложила вечерком, когда уснет ее бабка посетить так сказать с визитом.
Проводив домой и увидев где она живет, уточнив что бабка глуха а хозяйка сегодня на дежурстве в больнице и квартира в нашем распоряжении, я пошел домой затариться шампанским, конфетами и средствами контрацепции.
Придя к даме в квартиру, я разделся и зашел в душ, быстренько помылся, и собрался на выход.
Надо сказать что на улице гремела гроза, шумел ливень, и ветка дерева стучала в окно, ну в общем полный трэш!
И вот иду я в коридор, в полотенце со состоящим хреном на перевес, с мыслью что главное не забыть одеть презерватив и вдруг свет гаснет!
Темень хоть глаз выколи!
Ну пробираюсь я по стеночке, а из коридора одна дверь где дама ждет на кровати, а рядом где бабка восьмидесятилетняя спит.
Ну и как в кино ошибся немного дверью.)
Принюхался, чувствую запах мочи и лекарств, вместо парфюма и понимаю что что не то, пошарил перед собой, кто то храпит под одеялом но никак не Наташа.
Лежащая на постели проснулась, стала шарить рукой, крепко ухватила меня за хер через полотенце и говорит - Наташа это ты?
Меня прошиб мгновенно горячий пот, и я с трудом вырвался!
Потихоньку стал пятиться назад и тут кто то тихо берет меня руками так нежненько за задницу и говорит - Соломон ты не туда завернул..
Анус в тот момент мог лом перекусить, умом понимаю что это Наташа, но эрекция пропала мгновенно!))
Она зашла поправила бабке одеяло, и та мирно захрапела.
Мы вернулись к ней в комнату, но боец наотрез отказывался покидать свое укрытие, поэтому к процессу приступили минут через тридцать или сорок, потому что стресс был огромный.
До сих пор помню свое состояние и удивляюсь как не пернул со страха... А бойца пришлось поднимать не только руками)

26.

Уже год как засела на истории с анекдот.ру. Истории тут разные, от смешной до негативной, от фантазий озабоченных до историй, в реальности которых не сомневаешься ни на секунду. Кстати, есть тут один бывалый аудитор с ником yls2, с каким же удовольствием читаю его истории и с нетерпением жду продолжения истории мушкетёров. Дело в том, что он описывает ситуации ну прям очень схожие с происходящими в нашей компании. Может потому, что холдинг, в котором я работаю юристом, тоже занимается всякого рода тягачами, сельскохозяйственной и строительной техникой. Ну, там, купля-продажа, ремонт, лизинг, кредит, аренда, прямое использование (строительная компания) и т.д. Но была тут одна история, которую я назвала бы случайностью. Давайте по порядку опишу.

Зашёл в мой кабинет в разгар рабочего дня начальник ремзоны и поздоровавшись еле дыша, плюхнулся в стул напротив. Стул жалостно скрипнул под тяжестью 130 килограммов, но не сломался. «Хороший стул» - подумала я, но вслух произнесла:
- Да что с вами, Владимир Афанасьевич? – если честно, зовут его не так, я меняю имена на всякий случай; кто знает, кто еще из наших заходит в этот сайт, да и читателя лучше не мучить непонятными иностранными именами.
- Лифт… этот… пешком, короче…
- Пешком? – глаза мои стали как советские пять копеек. Ремзона находилась отдельно от нашего корпуса, а с первого этажа до нашего пешком, на это геройство даже я нечасто решаюсь со своими 55 кг.
- Да неее, из отдела кадров.
Еле сдержала хохот. Отдел кадров располагался всего лишь этажом ниже, такая одышка из-за одного этажа, ах ха ха ха :) Ну ладно, грех смеяться, тем более я начальника ремзоны уважаю, в отличие от других «насяльников», человек трудолюбивый, не ввязывается в интриги и готов ради своих работников перегрызть глотку любому. В офисе его явно недолюбливают, особенно отдел кадров, видимо снова какая-то проблема с ними, раз он оттуда прямо ко мне поднялся.

- С Олегом знакомы, Юлия Михайловна? - спросил, отдышавшись.
- Худой, высокий, в очках?
- Да нет, нет, – отмахнулся он – Олег Валентинович, наш новый инженер по охране труда и технической безопасности (ОТ и ТБ).
- А, ну как же, ну как же…
- Так вот эта сволочь – перебил он меня – извините меня за выражение конечно же, но эта сволочь без предупреждения зашёл в ремзону и начал всех без разбора штрафовать! Так вот где написано, скажите мне, где написано, что он может моих работников штрафовать!
- А за что?
- Ну, типо, не в спецодежде, но бл…, сорок градусов жары на улице, конец сентября, а сорок градусов, рабочие же там не под кондиционером сидят, черт возьми, какая спецодежда, будь он проклят!
- Подождите, подождите, Владимир Афанасьевич, давайте по-порядку. Мне конечно же, легко судить, сидя под кондиционером, но правила безопасности, это такая вещь, которая написана кровью. Прошлом году у вашего рабочего отрезало 3 пальца. Было такое, не было? Одевал он в тот день защитные перчатки? Нет. Это раз.
В июне мужик со стройки упал и разбился насмерть, слышали, да? Без троса, без каски. До сих пор прокуратура нас мучает как хочет. Видите это? – показываю ему архивную папку, набитую документами, которая лежала передо мной в открытом виде – это только вторая часть его дела. Да к чёрту нас, у мужика маленькие дети остались без отца – тут я замолчала, боясь, что голос дрогнет. До сих пор трясет, когда вспоминаю этот дом, напуганную молодую женщину с грудным ребенком на руках и пятилетнего пацана. Блин… Всё, всё, не буду.
- Я понимаю, Юлия Михайловна – осторожно начал начальник ремзоны – но вы тоже меня правильно поймите. У работников ремзоны зарплата за месяц составляет 150-200 долларов. 50 долларов штрафа это не шутки. Я понимаю, понимаю – увидев, что я готова возразить, не дал мне открыть рот – понимаю, что жизнь и здоровье важнее, но послушайте. Эти люди фактически не получают даже эту мизерную сумму на руки, половину отбирают по всяким банковским долгам, спросите у кого хотите в бухгалтерии. Выходит, что лучше не работать и пьянствовать, чем вот так. Так же ведь тоже не по-человечески.
Даа, Владимир Афанасьевич был прав. Про это все знали, но никто ничего не делал. Начальник ремзоны и так ругался с отделом кадров и эдак, но повысить зарплату работникам никак не хотели. А ведь все офисные работники, в том числе и я получали как минимум половину своей зарплаты за счет доходов с ремзоны.
- Ладно, я постараюсь что-нибудь сделать, но с одним условием.
- Да, да, не беспокойтесь, Юлия Михайловна, я уже всем там сказал, чтобы в спецодеждах были.
- Больше этого не повторится?
- Если повторится, пенять буду на себя, вас беспокоить не стану.
Я встала, чтобы пойти за ним, но у меня зазвонил телефон.
- Я буду через три минуты.
- Хорошо, я у Нины (кадровичка).

Телефонный разговор затянулся аж на десять минут, а там еще и гендир позвонил, чтоб я зашла. Чертыхаясь про себя, зашла к гендиру, а там, оказывается, все уже в полном составе сидят, Нина Георгиевна – эйчар менеджер (она сама себя так величает, в простонародье - кадровичка), Олег Валентинович - инженер по ОТ и ТБ, Владимир Афанасьевич - начальник ремзоны, который своим басистым голосом в это время спорил с инженером, что у последнего нет никакого права штрафовать его работников.

Увидев меня, Олег Валентинович явно обрадовался и начал описывать мне, как он героически обнаружил исток грехопадения и как теперь его, святого пророка Лута хотят очернить те же грешники, отрицающие свою вину.
- Хорошо – спросила я - А сколько их?
- Восемь. Один сбежал до того, как я успел его оштрафовать и вернулся в спецодежде, так что ему на этот раз, так скажем, повезло. Итого восемь.
- В смысле – успели оштрафовать? Они вам заплатили штраф, что ли?
- Нет, конечно, Юлия Михайловна, штраф взымать будем с зарплаты.
- А на каком основании? Есть у нас документы?
- Да, у нас есть Свод внутренних правил – пока инженер тупил, ответила кадровичка. Да, тот легендарный свод, о котором все слышали, но никто в глаза не видел, подумала я, но вслух сказала:
- Да, но я не только это имела ввиду. Понимаете, если хоть один из рабочих сунется пожаловаться, нам нужно будет предъявить инспектору соответствующие доказательства. Сам факт нарушения техники безопасности как доказывать будем? ... Ну, протокол какой-нибудь…
- А, протокол, протокол, есть у нас протокол – взяв со стола гендира бумажку, инженер радостно потянул его мне. Даже с гордостью, что мол, видишь, сам додумался.

Взяла бумажку. Слава богу, хоть почерк был хороший. Акт, составленный такого-то числа, указывал, что восемь грешников были пойманы за прелюбодеянием, указывались ФИО и грех каждого прелюбодея. Должность, ФИО инженера, подпись. Украдкой бросила взгляд на начальника ремзоны. Он сидел нахмурившийся, красный как рак под кипятком. Даа, чёрт меня дёрнул обещать ему. Придётся выкручиваться. Обратилась к инженеру:
- И всё? Кроме вас никто не подписал акт?
- …
- Ну, чтобы подтвердить факт, нужны свидетели, их ФИО и подписи, что мол, подтверждаем, было такое.
- Эммм, нуу, как бы, а кто из ремзоны подписался бы? Они меня чуть не избили там.
- Ну, тогда вы сами должны были взять с собой кого-то. Так же дела не делаются?
- И что, выходит, протокол не имеет силу?
- Акт. Для инспектора – нет. Кто знает, может вы позже составили этот акт задним числом?
- Но я ведь был там!– с огромными глазами инженер обернулся к гендиру - Я же не вру! Ааа, камеры! Там же есть камеры! – спохватившись, он ударил себе по лбу и спросил у гендира с надеждой: - Ведь там есть камеры, да?
Появившаяся было довольная улыбка сползла с лица Владимира Афанасьевича. Гендир кивнул и позвонил начальнику по безопасности. Что было интересно, за время всего нашего разговора гендир ни разу ни обмолвился словом и просто наблюдал за нами.
- Я был в ремзоне где-то в 09:30 - Олег Валентинович заметил - Пусть покажет 09:45.
На огромном экране телевизора, висевшим на стене, промелькали кадры. Все мы увидели, как Олег Валентинович в своем черном костюме и в начищенной до блеска обуви стоит у бетономешалки и машет руками перед рабочим. Верхняя часть спецодежды у рабочего отсуствовала, точнее, на нем была только серая майка.
- Вот, вот – победно заявил инженер – это Иванов Константин, второй в списке.

И вот тут я улыбнулась. Мне вспомнилась история с анекдот.ру, которая была опубликована, если не ошибаюсь, в мае прошлого года. Там, значит, девушка в платьице и в каблуках, надев только каску, решила, что может штрафовать рабочих за несоблюдение техники безопасности. Блин :) Так тут то же самое.
- Ведь видеозаписи могут служить доказательством, так? - Инженер был доволен. Начальник ремзоны угрюм. Кадровичка осторожничала, готовая к атаке с любой стороны. Гендир молчал и не показывал никакой эмоции на счет происходящего. Только на какую-то долю мне удалось увидеть блеск задора в его глазах, видимо, ситуация его забавляла, хоть он и пытался это скрыть.
- Боюсь, что нет. Если любой мало-мальски соображающий инспектор это увидит, то он вас оштрафует…
- 0_0
- … за несоблюдение правил техники безопасности. Вы сами находились в ремзоне в момент происшествия без спецодежды.
- Да вы о чём, Юлия Михайловна? Меня ведь это не касается! Я ЖЕ ТАМ НЕ РАБОТАЮ!
- Это ничего не меняет. В ремзоне без спецодежды находиться нельзя.
- У нас прям у входа есть табличка «Без спецодежды не заходить» - наконец, подал голос и начальник ремзоны. В этот момент на экране телевизора мы увидели, как один рабочий сбежал, а инженер бросился за ним и спрыгнул через узкую и длинную яму, шириной, ну, не знаю, 1-1,5 метров наверное.
- Ну вот, видите? А если бы упали в яму? Спецодежда, правда, вас не спасла бы, но кому это объяснишь?
Олег Валентинович открыл рот и закрыл. Рука, которую он поднял, чтоб усилить эффект аргумента, застыла на воздухе. Он понял, какую оплошность он допустил и не знал как выкрутится перед гендиром.
- Я думаю, всё понятно – наконец, вмешался гендир – Юлия Михайловна, не будем вас больше задерживать, спасибо.

Через пару дней ко мне снова пожаловал Владимир Афанасьевич, правда, без одышки и плюхнулся в тот самый стул. Стул выдержал и на этот раз. С радостной улыбкой 90 дюймов по диагонали начальник ремзоны прогремел:
- Вы какое вино предпочитаете, Юлия Михайловна? У меня есть отлИчное кахетинское полусухое вино, не вино, а амброзия, ммм… Или может вы белое предпочитаете?
- Эээ, ммм, спасибо большое, Владимир Афанасьевич, но я не пью.
- Как не пьете? – Он таращился на меня так, как будто я призналась, что я не умею читать – Вообще не пьете?
- Вообще не пью. А какая разница между «не пью» и «вообще не пью»?
- Ну, эээ, тогда я не знаю что вам подарить, я в машину положил, думал вам понравится…
- Полно вам, Владимир Афанасьевич, какой еще подарок, вы хотите обидеть меня? Не надо, вы лучше обещайте мне, что постараетесь приглядеть, чтоб проблем не возникало больше, второй раз это у меня не прокатит, сами понимаете.
- Да, да, конечно, Юлия Михайловна, сделаю всё, что от меня зависит – пожав мне руку, начальник ремзоны еще раз поблагодарил меня и вышел.

Вроде бы на этом всё можно было закончить, если бы не одно «но». Мне не было покоя от мысли о «плохом прецеденте». Угрызения совести не давали спать, в конце-концов я решила накапать на мозги инженеру по ОТ и ТБ, чтоб он провёл что-то типа урока по технике безопасности среди рабочих. Не люблю вмешиваться в дела других, когда меня об этом не просят, но раз вмешалась, то нужно было довести дело до конца. Олег Валентинович сперва отмахивался, что мол, некогда, но потом я его уговорила:
- А вы составьте протокол урока, мол, такого-то числа вами был проведён инструктаж, дальше краткое изложение в несколько страниц про то, что вы расскажете на уроке, в конце ФИО и подписи всех участвующих. И если вдруг не дай бог какой инцидент, вы предъявите не только журнал, но и протокол, вот и всё, никто не сможет придраться к вашей работе.

И вы думаете, он не сделал? Сделал. Разбив работников на несколько групп, он уже провёл два урока в январе, да еще и сделал из этого отличную рекламу для себя в линкедине, запостив фотки с уроков.
Ну вот примерно такая история произошла со мной. Не была бы она такая, не прочитай я ту историю с анекдот.ру. Спасибо, что дочитали до конца.

27.

Ночи старого железнодорожника.

Хочу рассказать историю, которую услышал от своего преподавателя на курсах по управлению недвижимостью.
На них меня привели пытливость ума и вера в светлое будущее. Закончив обучение я понял, что заниматься недвижимостью не буду никогда.
Курсы были при Институте мировых цивилизаций, который известен тем, что основал его Владимир Вольфович Жириновский. Памятник ему скромно украшал вход в учебное заведение.
Программа занятий была разделена на два блока: коммерческая недвижимость и жилая. Если уроки по коммерческой недвижимости ещё включали в себя какие-то основы "управления", то жилая часть готовила чистых агентов по поиску и продаже квартир, иногда дач.
Преподавателей тоже было двое. Прошу простить, но точных имён не вспомню. Коммерческую часть вел обрусевший таджик - умный молодой парень, который реально занимался управлением какими-то складами в Подмосковье, причём имел долю в этом бизнесе.
Жилую часть вела Катя. Или Света. Было ей "немного за сорок". При взгляде на неё можно было сразу сказать - " Катя или Света. Немного за сорок". Каждый раз она выглядела так, как будто приехала на трамвае из Владивостока, при этом ей семнадцать раз наступили на ногу, а в районе Челябинска оторвали только что пришитую пуговицу на любимом пальто, купленном во время кризиса в 98-м году на Черкизовском рынке. Вечное недовольство и помятость не мешали ей быть настоящим профессионалом, Агентом с большой буквы и даже проявлять какие-то навыки преподавателя.
Студенты, в число которых входил и я, на акул Real Estate бизнеса походили мало. Это был практически полный комплект лузеров всех мастей, у которых количество свободного времени сильно превышало количество свободной наличности: отставные военные, домохозяйки на десятом году декретного отпуска, овдовевшие пенсионеры, студенты каких-то Академий-Всех-Академий, учитель физкультуры и охранник из торгового центра "Золотой Вавилон Мытищи-4". Так получилось, что в процессе своего недолгого обучения я успел побывать в двух группах и могу сказать, что в обеих учащиеся были примерно одинаковые, поэтому выборку можно считать презентативной.
Это было вступление. Теперь сама история, рассказанная Катей-Светой на одном из занятий, когда она объясняла, что не бывает плохих квартир, и каждая, даже самая безнадежная может найти своего покупателя.
В начале девяностых она была молодой наивной девушкой, замуж ни разу не ходившей, и только начинала свое путешествие в прекрасном мире агентов недвижимости с нескончаемыми очередями в Росреестр, любимыми заказчиками, по которым плакали лучшие ветлечебницы России и зарубежья и коллегами по цеху, тоже, как оказалось, известными скотинами.
Поступил к ней в работу заказ. Вариант был интересный по всем параметрам: благополучный район, дом хорошей планировки, правильный этаж, конкурентная цена, адекватный продавец и очень неплохие комиссионные.
В чем причина интересности Катя узнала, когда приехала посмотреть квартиру. Мебели в квартире уже не было, занавесок на окнах тоже. Сквозь слегка запылившиеся стекла открывался чудесный вид на синее летнее московское небо. Это сверху. А внизу сплетались чудесной паутиной рельсы Тушинского железнодорожного депо. С одной стороны, ничего удивительного в этом не было. Москва тогда еще была городом со множеством заводов и промзон. Офисная Мекка, с благословения пророка Юрия появилась чуть позже. Первые семена нехорошего предчувствия появились у Светы, когда по рельсовой паутине проехал маневровый тепловоз, пугая местных ворон стуком колес и протяжным гудком. Затем маневр повторился. На третий раз стало казаться, что вместе с рельсами и колесами дрожит пол в квартире.
Ей не пришлось задавать неудобный вопрос хозяевам квартиры. Они были людьми порядочными и сами рассказали, что из-за звуковых спецэффектов, не заметить которые было невозможно, они не могут найти покупателя уже полгода. Видимо поэтому более опытные товарищи не брались за этот заказ и «нехорошая квартира» досталась молодой неопытной стажерке на последней стадии отчаяния продавца, который уже был готов снизить цену, но очень не хотел этого делать.
Следующие несколько дней Катя ходила и думала, как и кому продать квартиру в Тушино. Где найти покупателя?
Выходя из метро на площади трех вокзалов и направляясь в сторону универмага «Московский», она наткнулась рассеянным взглядом на афишу. Там было написано, что через неделю в Доме Культуры железнодорожников будет проходить праздничный концерт посвященный Дню этих самых железнодорожников с участием знаменитых и не очень артистов. Надпись на афише чудесным образом соединилась с катиными мыслями и пазл сошелся.
Неделя ушла на подготовку, контакт с организаторами концерта и печать рекламных листовок о продаже квартиры.
В листовках, как особый бонус, было указано, что квартира находится рядом с железнодорожным депо, позволит сохранить привычную атмосферу любимой работы и будет радовать хозяина привычным стуком вагонных колес и гудками локомотивов в выходные дни и праздники.
Придя в день концерта в клуб железнодорожников, Катя с разрешения организаторов раздала листовки всем посетителям, сопровождая их милой улыбкой и ярким блеском девичьих глаз.
И что вы думаете? Нашелся покупатель!
Серьезный человек из династии железнодорожников искал квартиру для своего отца пенсионера. Железнодорожник-отец никак не мог смириться с уходом на пенсию и необходимостью проводить свое время в пассивном отдыхе вдали от любимой работы. Железнодорожник-сын не знал как помочь любимому и уважаемому папе, и тут такое предложение!
Квартиру продали очень быстро. Все остались довольны. Света получила дополнительный бонус от покупателя и вечную благодарность деда железнодорожника, который теперь мог даже ночами слушать приятные сердцу звуки и натурально ощущать своими старыми костями вибрации рельс, уносящих поезда в вечную нирвану его железнодорожных снов.
С тех пор прошло двадцать с лишним лет. Молодая девушка-риэлтор, пройдя все пути профессиональной деформации, побывав три раза замужем, учила неофитов, как искать и продавать квартиры. Владимир Вольфович из неадекватного политика ельцинской эпохи превратился в бронзовый памятник, стоящий на входе в учебное заведение с громким названием и тихим вахтером на входе. Ну а я написал этот рассказ, глядя на красный диплом, который мне совсем не нужен.

28.

У соседей четверо детей, и вот, в разгар всеобщего психоза, у восьмилетней дочки поднимается температура под сорок, держится пару дней... В общем, ещё никогда в истории мироздания первый прыщик от ветрянки не был встречен столь бурным всеобщим восторгом.

29.

Однажды я сидел в кабинете у моей знакомой, работающей в большом американском университете. Мы пили кофе и болтали, когда в коридоре послышалось громыхание, и в дверях показался невысокий крепкий мужичок, одетый в серую униформу. Он толкал тележку, на которой лежала гора картонных коробок. Знакомая окликнула его по имени, они поулыбались друг другу, перекинулись парой шуток, и мужичок пошел дальше.

– Видел? – гордо спросила она меня, – Часто тебе миллионеры посылки доставляют? А нам – почти каждый день!
Мужичок выглядел несколько не так, как люди обычно представляют себе миллионеров. Я попросил объяснений, и вот, что она мне рассказала.

Где-то в восьмидесятых Жака (его звали именно Жак, а не Джек) арестовали по обвинению в убийстве. В то время шла война банд, и застрелили какого-то 16-летнего парнишку, у которого брат был в банде. Единственным свидетелем был 12-летний пацан. В полиции ему показали альбомы с фотографиями членов конкурирующих банд (то ли реальных, то ли подозреваемых), и пацанчик показал на Жака. Жак, естественно, клялся и божился, что он ни при чем, что в этот день он был со своей семьей, что к бандам отношения не имеет, но кто ж тут поверит?

Через несколько дней свидетель столкнулся на улице с человеком, которого он тут же узнал, как настоящего убийцу. Он пытался сказать об этом полиции, но те ему не поверили, думая, что он то ли сам испугался, что ему отомстят, то ли его запугали и заставляют менять показания. Да и дело было уже раскрыто, по их мнению. Детективы настояли на своем, и пацан на суде опять указал на Жака. В итоге, без каких-либо дополнительных доказательств (и вопреки тому, что убитый перед смертью называл другого стрелка), Жака закатали за убийство на 80 лет. Он, конечно, посылал апелляции, но без толку.

Лет через 20 эта история попалась на глаза адвокату, занимающемуся делами ошибочно осужденных. Адвокат начал копать, нашел подросшего свидетеля, тот с радостью подробно все рассказал и объяснил, адвокат подал документы, и колесо юстиции завертелось в обратную сторону. Жака выпустили на свободу. Тут он, в свою очередь, подал иск на сорок миллионов за сокрытие улик и давление на свидетеля. Недавно был суд. Присяжные, посовещавшись, сорок миллионов не дали, но согласились на семнадцать.

– Вот такая история, - заключила моя знакомая. – Как видишь, Жак – вполне настоящий миллионер.
– И что, ты хочешь сказать, что он получил свои деньги, но все еще работает?
– Нет, конечно, там пошли встречные иски и прочая бюрократия. Скорее всего, они сойдутся где-нибудь посередине. Семнадцать или нет, но какие-то миллионы он получит. А пока деньги не пришли, он работает. Вполне симпатичный дядька, кстати говоря. Когда рассказывает свою историю, всегда извиняется, что присужденные ему деньги пойдут из карманов налогоплательщиков.
– А ты сейчас, значит, вроде владычицы морской, и золотая рыбка у тебя на посылках?
– Не совсем на посылках, но при посылках, точно!

Мы заговорили о чем-то другом. Примерно через год после этой встречи мы созвонились, и я среди прочего спросил про Жака:
– Как там ваша золотая рыбка, все еще разносит посылки?
– Нет, Жак тут больше не работает. Получил, видно, свои деньги.

Почему-то я время от времени вспоминаю этого приветливого седого мужичка. Крутые у него в жизни выдались повороты. Кто он - везунчик, или неудачник? Миллионы – это, конечно, совсем неплохо, но двадцать лет тюрьмы...

30.

Прихожу после НГ на работу, первый день, слегка опоздал, но не так что бы сильно. В административном здании народ как-то втянув голову в плечи передвигается короткими перебежками, и нервно дергается от взрыков разносящихся по помещениям несмотря на стены, перекрытия и расстояния. Все понятно, шеф лютует. К середине дня мы, рядовые, наконец-то были ознакомлены с причинами шефской истерики.
В последний рабочий день года шеф дал последнее поручение своему водителю, дескать вот тебе ключи от личного авто, поставь его в гараж, потом меня на служебном домой, и свободен. Шеф отбывая в теплые страны здраво рассудил что пусть его шикарный мерс поживет в гараже десять дней, а не на открытой парковке, ну и экономия какая никакая. У нас многие авто оставляют на работе, правда не в гаражах, рядом с нашими монстриками я бы побоялся оставить танк, помнут. Ставят на площадке перед административным. Водила же получив прямой приказ - гараж и никак иначе, пошел искать место. Мест в гараже для легковушек нет, и быть не может, все расписано. Водила уже задумался что делать, как под руку ему подвернулся главный инженер, который то ли в шутку, то ли в силу трех стопок коньяка, посоветовал отогнать мерс в боксы ремтехники. Боксы эти представляют собой такой гигантский бетонный ангар, где приютились вспомогательные, временные, гаражи всякой мелкой и не очень техники, слесарки, столярки и прочие мастерские. В общем дали ему совет гнать к ремтехнике и пристроить в уголке, и от греха закрыть брезентухой. Отогнал, загнал в уголок, аккуратненько так между стеночкой и пятью колоннами, там три мерса влезет, так что никаких трудностей. Накрыл все это огромным куском брезента, а на все вопросы и советы местных предложил общаться с самым главным, ну или с главным инженером. Чуть глуповат у нас водила "самого", и спесив. Вечером же механики пригнали супермонстрика, Т-330, это не самый большой в мире трактор, но все же впечатляет. Место которое занимал мерс как раз по жизни было предназначено для этого подобных чудовищ, у которых намечаются трудности со здоровьем. Ну делать нечего, на улице технику не оставить, по сему приняли соломоново решение - ставим трактор в хвост, и после праздников поменяем местами.
В первый же день после праздников, в первые же полчаса выяснилось что у нашего монстрика болезнь приняла летальную форму, накрылся гидротрансформатор, намертво и окончательно, и трактор двигаться не может. В течении полудня был поставлен диагноз. Во-первых трактор не сдвинуть, ну куда ты сорок тонн будешь поперек хода двигать, тем более нечем, ни одна из окрестных железяк его даже на сантиметр не сдвинет. Во-вторых ремонт при наличии запчастей как минимум на пару суток, но запчастей нет, надо заказывать, а это очень долго (покупка даже болта шестерки нынче чуть ли не президентом утверждается :-( ). В РФ январь как бы не очень рабочий месяц, вся наша контора считала дни до даты поставки запчастей, ибо шеф был "слегка" не в духе. Две недели назад машину шефа вытащили из заточения. Контора в тот день устроила грандиозный корпоратив, естественно без ведома шефа и после его отъезда с территории.

31.

Из старенького, пятнадцатилетней давности.
------------------------------------------

Фёдор Андреевич был человек честный. До принципиальности. С самого детства не бравший чужого. Даже видя валяющуюся на улице монету, никогда её не подбирал. Чему и детей своих учил, говоря:
– Не ваше – не трогайте. Ваше вас само найдёт.
Работал герой наш заведующим детским садиком №8 в весьма захолустном райцентре. Садик был относительно новый, но за годы катастройки пришедший в сильно ветхое состояние. Хорошим моментом в работе являлась лишь соседская, прихватизированная доморощенным буржуем Степаном, Межрайонная типография, с некоторых пор единственное градообразующее предприятие. В ней из-за постоянных демократических выборов и перевыборов печаталось немало белютней, программ, одноразовых спецвыпусков непонятных печатных изданий, листовок с фотографиями и без. Плюс районная газета. Плюс ещё чего иногда. А Степан был лет двадцать пять назад воспитанником Фёдора Андреевича. Поэтому в дошкольном учреждении то крыша старым шифером ремонтировалась, то пара банок бартерной краски появлялась, то ещё мелочь какая перепадала. Пусть б/у, но у других и того тогда не имелось.
И вот однажды Степан сам, безо всякой просьбы со стороны заведующего, возник у последнего в кабинете.
– Здрассьте, Фёдор Андреич! Я на разговор.
– Проходи, садись, - ответил зав, - как дела на буржуйском фронте? Чай будешь?
– Буду. – Ответил гость, затем принял надколотую в двух местах чашку, отпил и добавил, – Я тут придумал, как садику всегда безбедно жить.
У пожилого зава лицо мгновенно приобрело вид столь удивлённый, что Степан даже поперхнулся дешёвым «Нури».
– Я… ыых… кхе… кхе-кхе… свободно могу тут говорить?
– Да-да… – Почему-то несколько пискляво ответил заведующий.
– У меня идёт новое оборудование. Б/у. Из-за границы.
– Ну и?
– Это полный цикл многих современных полиграфических возможностей…
– Та-ак… – сразу прерывая рекламную речь гостя, вставил слово Фёдор Андреевич.
– В некоторых процессах участвует серебро. И его можно доставать по окончании работ специальной установкой. Я её уже заказал. И подумал: мы, если честно, и так неплохо живём. Давайте я в Ваш садик эту машину со всеми нашими отходами пожертвую. Вы её у себя установите, и всё ваше.
– Да у нас негде! Психологу отдельную комнату выделить не можем.
Степан несколько удивлённо вытаращился на собеседника.
– Фёдор Андреич! У меня места тоже мало. Фотовывод чуть не боком в июле установили. Вам же в том году газ в Ваш дом протянули? Горячая вода с ванной же есть теперь? Поставьте установочку у себя в баньке и развлекайтесь. Я вот другому бы никогда не доверил, но Вы человек порядочный, знаю, не украдёте. Только тихо, а то не дай Бог соседи проведают.
Разговор длился ещё минут пятнадцать. Потом Степан ушёл.

Примерно через полгода в довольно просторной баньке Феодора Андреевича появилась не шибко великая установка. Жене Фёдор объяснил, что это приработок, для типографии жидкость техническую фильтровать. Супруга особо не возражала: всё в дом копейка.
Первое серебро получилось уже на второй день. Вечер, вернее. Пожилой заведующий глядел подслеповатыми глазами на кучку внезапно привалившего счастья и… плакал. В его душе великим теплом разливалась любовь к хорошему человеку Степану.
Дней через сорок металла было уже… Этот момент мы опустим, дабы не вводить в грех хилую духом часть читателей. Фёдор Андреевич положил получившийся продукт в сумку и поехал в областной центр стричь купоны. Хоть и страшно было внутри, но в мечтах радостно витали новые двери, пластиковые окна и доски на пол. Ну и так ещё, по мелочи разное. Особое почётное место в некрупных мечтах занимал конёк, тот самый, как в детстве, качающийся.
– Непременно в старшую группу купить надо, – сладко соображал наш герой, – и горку сколотить. Интересно, а почём серебро сейчас? Не продешевить бы.
Но внезапно страшная мысль кольнула сердце:
– А вдруг нельзя?! Драгметалл ведь! – И тут мгновенно пришло решение.
Когда автобус выпустил всех из своего чрева на областном автовокзале, Фёдор Андреевич радостным и твёрдым шагом направился в областное УВД и честно объяснил суть вопроса совершенно остолбеневшему дежурному.

Исходя из исключительных обстоятельств дела и крайне положительных характеристик, суд признал откровения перед дежурным как явку с повинной и за незаконные переработку, хранение и транспортировку драгоценных металлов дал условно.
Степан отделался административным штрафом за самовольную утилизацию.

Всё-таки хорошо быть честным человеком.

33.

Размышления о правилах и стражах правопорядка.

В любом обществе есть правила. Есть школьные правила, есть правила дорожного движения, есть правила техники безопасности, есть правила поведения в общественных местах. Человеческая жизнь от рождения и до смерти состоит из правил. За соблюдением правил следят сначала родители, потом воспитательницы, школьные учителя и наконец стражи правопорядка. А вот кто следит за выполнением правил этими самыми стражами правопорядка и что бывает, если они его нарушают?

События, описанные в этой истории, имели место быть более двадцати лет назад. Я тогда работал сисадмином в медицинском центре по лечению людей плохо воспринимающих объективную реальность. В клинику, кроме скорбных на голову, привозили на психиатрическую экспертизу подозреваемых в преступлениях. Хотя подозреваемый находится на территории клиники, и покинуть её не может (его переодевают в больничную пижаму, а по правилам клиники, больным в пижамах запрещено покидать территорию, охрана не пропустит и забор высокий), при нём постоянно находится полицейский, который несет персональную ответственность за арестованного.

Меня не удивило появление на территории клиники полицейской машины, я достаточно часто наблюдал, как привозят и увозят на экспертизу или меняют полицейских. Поздним вечером была какая-то суматоха, бегали санитары, были слышны крики и вопли, но быстро всё стихло, я закончил свою работу и ушел домой.

Утром, придя на работу приготовил себе кофе, раскурил трубку - и что я вижу. Полицейский автомобиль и стража порядка, который возле него переодевается, снимая больничную пижаму… Что среди полицейских встречаются придурки, меня не сильно удивляет, но чтобы вот так… Это уже совсем интересно. А не сходить ли мне к охранникам, уж они-то точно в курсе всего. Прихватив с собой кофе, прошел на КПП.

- Ребята, а что у нас полицию тоже переодевать начали?
- Не, это у них в отделении веселуха была, вон Костя сменился, сюда идет, сейчас расспросим.
- Костя, что у вас вчера было, что мент в больничном ходит. У него тоже крыша поехала, лечение проходил? ))
- Да так, мента с пациентом перепутали.
- Чего уж там, рассказывай.

- Привезли вчера урода, то-ли грохнул, то-ли трахнул кого-то и под придурка косит. Я его в душ, переодел. В палату определил. Полицейский с ним, всё, как обычно. В ужин накормили обоих (кухня в клинике отменная) и полицейскому стукнуло в его дурную голову принять душ, мол потный, рубашка к телу прилипает. Ладно, наблюдаемый адекватно ведет себя, в отделении санитары, выйти он не может, вот полицай и расслабился. Принял душ, почувствовал себя, как дома. В раздевалке есть шкаф с пижамами для больных и этот полудурок не придумал ничего умнее, как переодеться в больничную пижаму, а мокрую от пота форму повесить на двери шкафчика в душевой. Документы тоже оставил в кармане формы, взяв с собой только сигареты и зажигалку. Поел, попил, помылся, хорошо бы сигаретку выкурить. В вот те х.., а не сигаретку. В отделении курить нельзя, а двери заперты. Подходит к медсестре.

- Дай ключ, я выйду покурить.

Медсестра – тетка привычная к заскокам больных, даже не повернула головы в его сторону.

- Иди в палату к себе, вот Сергей (санитар) придет, он всех выведет во двор покурить.
- Я не больной, я полицейский.
- Очень хорошо, молодец, иди в палату побеседуй с президентом.
- Она, что не видела его, когда заводили арестованного?
- Так я о чем говорю, пока мент купался у нас пересменка была. Орли с Роненом ушли, а Сергей в Валей заступили.
- А ты где был?
- А я прилег в сестринской и задремал, проснулся от зуммера тревоги.
- Какого зуммера?
- Мента Валя отправила с президентом беседовать, так он вайдос поднял, типа: «Ты что, не поняла, я – полицейский. Быстро открыла мне дверь», - и полез в ящик стола. Нашел, мудак, на кого орать, и где. Валя нажала тревожную кнопку. Я выбегаю, вижу, хрен в пижаме ручонками и ножками сучит, Брюса Ли изображает, подбегаю, сдергиваю с него штаны до колен и резко на себя, он падает и так аккуратненько мордой в пол, Сергей его прижал, Валя уже шприц принесла, вколола дозу, а он сука, здоровый, вырывается, ну Валя ему ещё одну дозу вкатила, всё, обмяк. Мы его в «наблюдательную» отволокли, уложили на койку и на «вязки» зафиксировали. Пусть поспит.
- А ты что, не видел, что это мент?
- Я что, обязан помнить каждого придурка? Постоянных я помню, а тут рожа новая, незнакомая, в пижаме, буянит…
- А кстати, что там у вас за президент?
- А то ты не знаешь, Витя с Барухом его у тебя забирали.

Точно, было дело.

За пару дней до описываемой истории было у меня небольшое происшествие. Сижу у себя в кабинете, ремонтирую компьютер (материнку менял), вдруг открывается дверь, входит какой-то мужик в больничной пижаме и заявляет на чистом русском языке:
- Я – президент Израиля вот моё удостоверение, - и показывает мне телефонную карточку.
- Прекрасно. Слушайте, господин президент, вы из какого отделения?
- Вас завтра расстреляют.
Ага, понятно. Снимаю телефонную трубку, звоню в приемный покой.
- Девочки, в каком отделении у нас президент?
- В ..ом отделении.
- Спасибо.
Набираю телефон отделения.
- Добрый день, ребята, у вас президент не пропадал?
- Бл.. уже минут сорок ищем, на минуту забыли дверь запереть. Где он?
- У меня в кабинете, в административном, рядом с серверной.
- Не выпускай его, сейчас будем.
- Господин президент, присаживайтесь, сейчас за вами придут ваши телохранители. Конфетку хотите?
Буквально через три минуты забегают санитары и аккуратно под руки выводят президента.

- Ладно, с президентом понятно, но как вы узнали, что это мент?
- Так Сергей проверял отделение, нашел форму в раздевалке душевой, посмотрели документы, нашелся, куда он денется, будить не стали, пусть отдыхает привязанный, не надо было выеживаться.

- А что с арестованным?
- Это вообще песня. Видишь парочка гуляет? Хроники наши: Квазимодо и Квазимодо. Серёга им по пачке «Ноблесса» (самые дешёвые и вонючие сигареты) презентовал, так они всю ночь за нашим арестованным ухаживали: в туалет водили, одеялом укрывали, говорят, даже колыбельную пели. Вроде, назад в тюрьму просится.)))

На этом можно было бы закончить историю. Ах, да. Небольшое дополнение, этакая мораль.
Господа стражи порядка. Правила пишутся для всех и вы тоже обязаны их соблюдать. А то привяжут к кровати и доказывай потом, что ты здоровый.)))

P.S. Для тех, кто сомневается в подлинности этого повествования. Господа, не верьте. Вся история и её герои – плод фантазии автора. Совпадения имен, названий и событий случайны.

34.

Войну мы встретили в Луге, где папа снял на лето дачу. Это 138 километров на юго-запад от Ленинграда, как раз в сторону немцев. Конечно же, войны мы не ожидали. Уехали мы туда в конце мая. 15 июня сестренке Лиле исполнился год, она уже ходила. Мне – семь. Я её водил за ручку. Было воскресенье. Утром мы с мамой отправились на базар. Возвращаемся – на перекрестке перед столбом с репродуктором толпа. Все слушают выступление Молотова.

Буквально через месяц мы эту войну «понюхали». Начались бомбежки, артобстрелы… На улице полно военных… У меня про это есть стихи. Прочту отрывок.

Летом сорок первого решили,
Что мы в Луге будем отдыхать.
Папа снял там дачу. Мы в ней жили…
Если б знать нам, если б только знать…
Рёв сирен, бомбёжки, артобстрелы, -
Вижу я, как будто наяву.
Лилечку пытаюсь неумело
Спрятать в щель, отрытую в саду.
Как от немцев вырваться успели
Ночью под бомбёжкой и стрельбой?
Вот вокзал «Варшавский». Неужели
Живы мы, приехали домой?

Из Луги в Ленинград мы уехали буквально на последнем поезде.

В Ленинграде мама сразу пошла работать в швейное ателье – тогда вышло постановление правительства, что все трудоспособные должны работать. В ателье они шили ватники, бушлаты, рукавицы – всё для фронта.

Папа работал на заводе заместителем начальника цеха. Август, наверное, был, когда его призвали. На фронт он ушел командиром пехотного взвода. В конце октября он получил первое ранение. Мама отправила меня к своей сестре, а сама каждый день после работы отправлялась к отцу в госпиталь. Лилечка была в круглосуточных яслях, и мы её не видели до весны.

Госпиталь вторым стал маме домом:
Муж – работа – муж, так и жила.
Сколько дней? Да две недели ровно
Жил тогда у тёти Сони я.

Второй раз его ранили весной 42-го. Мы жили на Васильевском острове. В «Меньшиковском дворце» был госпиталь – в семи минутах ходьбы от нашего дома. И мама меня туда повела.

Плохо помню эту встречу с папой.
Слезы, стоны крики, толкотня,
Кровь, бинты, на костылях солдаты,
Ругань, непечатные слова…

В 1 класс я пошел весной 42-го в Ленинграде. Всю зиму школы не работали – не было освещения, отопления, водоснабжения и канализации. А весной нас собрали в первом классе. Но я уже бегло читал, и мне было скучно, когда весь класс хором учил алфавит. Писать учиться – да – там начал. Потому что сам научился не столько писать, сколько рисовать печатные буквы. И запомнился мне томик Крылова.

«Крылов запомнился мне. Дело было в мае,
Я с книжкой вышел на «Большой» и сел читать
И вдруг мужчина подошёл и предлагает
Мне эту книжку интересную - продать.
Я молчу, растерян и не знаю,
Что ответить. Он же достаёт
Чёрствый хлеб. Кусок. И улыбаясь
Мне протягивает чуть не прямо в рот.
Дрогнул я, недолго упирался.
Он ушёл, а я меж двух огней:
Счастье - вкусом хлеба наслаждался,
Горе - жаль Крылова, хоть убей».

У мамы была рабочая карточка. С конца ноября её полагалось 250 граммов хлеба. И мои 125 граммов на детскую карточку.

Мама вечером приходила с работы – приносила паек. Я был доходягой. Но был поражен, когда одноклассник поделился радостью, что его мама умерла, а её хлебные карточки остались. Поступки и мысли людей, медленно умирающих от ужасающего голода нельзя оценивать обычными мерками. Но вот эту радость своего одноклассника я не смог принять и тогда.

Что там дальше было? Хватит стона!
К нам пришло спасение – весна!
Только снег сошёл – на всех газонах
Из земли проклюнулась трава.
Мама её как-то отбирала,
Стригла ножницами и – домой,
Жарила с касторкой. Мне давала.
И я ел. И запивал водой.

Лиля была в круглосуточных яслях. Их там кормили, если можно так сказать. Когда мы перед эвакуацией её забрали, она уже не могла ни ходить, ни говорить… Была – как плеть. Мы её забрали в последний день – сегодня вечером надо на поезд, и мы её взяли. Ещё бы чуть-чуть, и её саму бы съели. Это метафора, преувеличение, но, возможно, не слишком сильное преувеличение.

Сейчас опубликованы документальные свидетельства случаев канибализма в блокадном Ленинграде. А тогда об этом говорили, не слишком удивлялясь. Это сейчас мы поражаемся. А тогда… Голод отупляет.

В коммуналке нас было 12 семей. И вот представьте – ни воды, ни света, ни отопления… Печами-буржуйками обеспечили всех централизовано. Их изготавливали на заводе, может быть и не на одном заводе, и раздавали населению. Топили мебелью. Собирали деревяшки на улице, тащили что-то из разрушенных бомбежками и артобстрелами домов. Помню, как разбирали дома паркет и топили им «буржуйку».


Эвакуация

А летом 42 года нас эвакуировали. Единственный был узкий коридор к берегу Ладоги, простреливаемый, шириной два километра примерно. Привезли к берегу.

«На Ладоге штормит. Плывет корабль.
На палубе стоят зенитки в ряд.
А рядом чемоданы, дети, бабы.
Они все покидают Ленинград.
Как вдруг – беда! Откуда не возьмись
Далёкий гул фашистских самолётов.
Сирена заревела. В тот же миг
Команды зазвучали. Топот, крик.
И вот уже зенитные расчёты
Ведут огонь… А самолёт ревёт,
Свист бомб, разрывы, детский плач и рёв.
Недолго длился бой, минут пятнадцать.
Для пассажиров – вечность. Дикий страх
Сковал людей, им тут бы в землю вжаться,
Но лишь вода кругом. И на руках
Детишки малые. А рядом - взрывы.
Летят осколки, смерть неумолимо
Всё ближе, ближе. Немцы нас бомбят
И потопить корабль норовят.
…Фашистов отогнали. Тишина.
И мама принялась … будить меня.
Я крепко спал и ничего не видел.
Со слов её всё это написал.
А мама удивлялась: «Как ты спал?»

Потом – поезд. Целый месяц мы в теплушке ехали в Сибирь. Каждые 20-30 минут останавливались – пропускали встречные поезда на фронт. Обычно утром на станции к вагонам подавали горячую похлебку. Иногда это была фактически вода. Днем выдавали сухой паек. Но мы все страдали диареей – пищеварительная система после длительного голода плохо справлялась с пищей. Поэтому, как только остановка, благо они были частыми, мы все либо бежали в кусты, либо лезли под вагоны. Было не до приличий.


В Сибири

Приехали в Кемеровскую область. Три дня жили на станции Тяжин – ждали, когда нас заберут в назначенную нам для размещения деревню. Дорог – нет. Только просека. Приехали за нами на станцию подводы.

Деревня называлась Воскресенка.
Почти полсотни стареньких домов.
Была там школа, в ней библиотека,
Клуб, пара сотен баб и стариков.
Начальство: сельсовет и председатель -
Владимир Недосекин (кличка – «батя»),
Большая пасека, конюшни две,
Свинарник, птичник, ферма на реке.
Я не могу не вспомнить удивленья
У местных жителей, когда они
Узнали вдруг, что (Боже, сохрани!)
Приехали какие-то… евреи.
И посмотреть на них все к маме шли,
(Тем более, к портнихе). Ей несли
Любые тряпки, старые одежды,
Пальто и платья, нижнее бельё.
Всё рваное. Несли его с надеждой:
Починит мама, либо перешьёт.
Купить одежду было невозможно,
Но сшить чего-то – очень даже можно.

Вокруг деревни – тайга, поля… Речка Воскресенка. Ни телефона, ни электричества, ни радиоточки в деревне не было. Почту привозили со станции два раза в месяц. В Воскресенку я приехал доходягой. Примерно за месяц отъелся.

«Соседи удивлялись на меня,
Как целый котелок картошки
Съедал один…»

Мама была потомственная портниха. С собой она привезла швейную машинку Зингер. И на этой машинке обшивала весь колхоз. Нового-то ничего не шила – не с чего было. Ни у кого не было и неоткуда было взять отрез ткани. Перешивала, перелицовывала старые вещи. Приносили тряпки старые рваные. Мама из них выкраивала какие-то лоскуты, куски – что-то шила. Расплачивались с ней продуктами. Ниток мама много взяла с собой, а иголка была единственная, и этой иголкой она три года шила всё подряд. Когда обратно уезжали – машинку уже не повезли. Оставили там. А туда ехали – отлично помню, что восемь мест багажа у нас было, включая машинку. Чемоданы, мешки…

В Воскресенку мы приехали в августе, и меня снова приняли в первый класс. Но, поскольку я бегло читал, писать скоро научился, после первого класса перевели сразу в третий.

В то лето в Воскресенке поселились
Четыре ленинградские семьи.
И пятая позднее появилась -
Немецкая, с Поволжья. Только им
В отличие от нас, жилья не дали.
Они не то, что жили – выживали,
В сарае, на отшибе, без еды.
(Не дай нам Бог, хлебнуть такой беды.)
К тому же, мать детей – глава семейства
На русском языке – ни в зуб ногой.
И так случилось, с просьбою любой
Она шла к маме со своим немецким.
Ей мама помогала, как могла…
Всё бесполезно… Сгинула семья.
Не скрою, мне их очень жалко было…
Однажды немка к маме привела
Сыночка своего и попросила
Устроить в школу. Мама с ней пошла
К соседу Недосекину. Тот долго
Искал предлог, но, видя, нет предлога,
Что б немке отказать, он порешил:
«Скажи учителям, я разрешил».
И сын учился в том же первом классе,
В котором был и я. Но вдруг пропал.
Его никто, конечно, не искал.
Нашёлся сам… Конец их был ужасен…
От голода они лишились сил…
Зимой замёрзли. (Господи, прости!)…


Победа

Уже говорил, что связь с внешним миром у нас там была раз в две недели. Потому о Победе мы узнали с запозданием:

Немедленно всех в школу вызывают.
Зачем? И мы с друзьями все гадаем:
Какие ещё срочные дела?
«Что?», «Как?» Победа к нам пришла!
Нет, не пришла - ворвалась и взорвалась!
Учительница целовала нас
И строила по парам каждый класс,
Вот, наконец, со всеми разобралась,
«Ты – знамя понесёшь, ты – барабан,
Вперёд, за мной!» А где–то, уж баян
Наяривает. Бабы выбегают,
Смеются, плачут, песни голосят,
Друг друга все с победой поздравляют.
И - самогонку пьют! И поросят
Собрались резать. В клубе будет праздник!
Сегодня двадцать третье мая!... Разве
Девятого окончилась война!?
Как долго к нам в деревню почта шла...»

С Победой – сразу стали думать, как возвращаться домой. Нужно было, чтобы нас кто-то вызвал официально. Бумага от родственников - вызов – заверенный властью, райсоветом.

От маминого брата пришла из Ленинграда такая бумага. Нам разрешили ехать. На лошади мой друг и одноклассник отвез нас в Тяжин. Довез до станции, переночевал с нами на вокзале, и утром поехал обратно. Сейчас представить такое – 11-летний мальчик на телеге 30 километров один по тайге… А тогда – в порядке вещей… И я умел запрягать лошадь. Взять лошадь под уздцы, завести её в оглобли, упряжь надеть на неё… Только у меня не хватало сил стянуть супонью хомут.

А мы на станции ждали теплушку. Погрузились, и недели две, как не больше, ехали в Ленинград.

Вернулись – мама пошла работать в ателье. Жили мы небогато, прямо скажем, - голодно. Поэтому после 7 класса я пошел работать на часовой завод. Два года работал учеником, учился в вечерней школе. На третий год мне присвоили 4 разряд. Но впервые после Победы я досыта наелся только в армии, когда после окончания вечерней школы поступил в Артиллерийское военное техническое училище. Дальше – служба, военная академия, ещё служба, работа «на оборонку», развал страны… - но это уже другая история.

А стихи начал писать только лет в 50. Сестра попросила рассказать о своем и её детстве, о блокаде, о войне, о том, чего она не могла запомнить в силу малого возраста - ответил ей стихами.

***

Рассказал - Семен Беляев. Записал - Виктор Гладков. В текст включены фрагменты поэмы Семена Беляева "Ленинградская блокада".

35.

Когда то давно, когда телевизоры весили еще килограмм сорок — имеется ввиду первые цветные советского производства и были еще дефицитом, я себе такой по великому блату достал. Ну там разгрузка, майна-вира, посторонись, не снеси косяк. Занесли, установили. Телек проработал ровно пятнадцать секунд, ну то есть экран мигнул и потух. Моему расстройству не было предела и я молча стоял и смотрел на него в ожидании чуда. Ну откуда чудеса при советской власти. А в нашем поселке, приезжающий по четвергам мастер толи заболел, толи в отпуске был. Я, нанял соседский камаз от сельхозхимии, собрал бригаду грузчиков и в соседний район. Сроку дали десять дней — на ремонт. Дотерпел с трудом. Приехал, включили, все работает. Я уже с камазом, с грузчиками, спасибо, до свиданья и в обратный путь. Пока добрались, пока обмыли, подождали пока от уличного холода отойдет и включили. Начиналась программа «Время». И о чудо, стрелка на экране отщелкивала время назад. Мы не поняли, никогда еще с Саниной самогонки такого не было. Не, ну всякое бывало, вплоть до мордобоя, но чтобы часы назад ходили, никогда. Поэтому мы смотрели друг на друга, стараясь выяснить кто виноват. Люди в телевизоре начали здороваться левыми руками, автомобили все стали или японскими или английскими, возможно кто-то даже подумал, что в стране произошел переворот. И мы ломанулись к другому телевизору. Он хоть был и черно-белый, но показывал все по-советски, правильно. Тащить в камаз эту хрень, конечно все отказались, мол, грыжи, радикулит, да и время позднее, а так даже прикольней. И я по приколу недели две смотрел этот цветной... Пока в четверг в поселке не появился мастер, который по домам не ходил и принимал только в своем кабинете. В своем поселке я справился с помощью санок и супруги.
-Что за проблема? - встретил меня мастер у дверей КБО.
-Да понимаешь, как бы тебе объяснить, в общем показывает в обратную сторону, нет, по времени вроде все идет вперед, а по действиям наоборот.
-Да такого быть не может, ты пьяный что ли?
-Ладно, сейчас я тебе покажу! - со психу, я этот телевизор по забывчивости о его весе, затащил в КБО сам, - давай врубай!
Мастер включил мой телевизор и поудобней устроился на стуле, - предварительно порвав коробку вместе с упаковкой пенопласта. Вот просто взял ее двумя руками и разорвал как пасть дракону, чем привел меня в некоторое уныние. Пока я думал о коробке, телевизор заработал.
-Ндаааа, это какая то хрень! - опешил мастер.
-А я что говорю! - обрадовался я, что все же смог ему доказать свою правоту, но радость была не долгой, потому что я опять увидел разорванную коробку, а мастер схватил какую то длинную отвертку и засадил ее сзади в телевизор. Рвануло не хило. Я залег за дверями.
-Да не ссы, это конденсатор, - сказал мастер и чего то там перепаял, потом опять схватил отвертку и ткнул туда же. После очередного взрыва, я знал что это конденсатор и поэтому не волновался, - что же это может быть за хрень? - Рассуждал мастер, но проверял почему то все с помощью «тыка». Мож конденсаторов у него было много. И тут, о чудо, за дверями кто-то затопал. Оказывается в поселке был еще один такой телевизор, его и притащили.
-Что?!! - опешил мастер, - тоже в обратную сторону показывает?
-Нет, - ответили ему, - вообще не показывает!
-Ну тогда приходите в следующий четверг, телевизор поставьте вот туда. Сегодня у меня уже времени нет. - и после этих слов мое уныние стало еще больше. Но все пошло совсем не так, не успели эти поставить свой телевизор и удалится, мастер с моей помощью аккуратненько вытащил его из коробки, снял заднюю крышку не включая и не взрывая конденсаторы. Содрал с лучевой пушки кинескопа какую то хрень и воткнул на мой. Все показывало изумительно и нужном направлении. - Забирай! - сказал мастер.
-Слушай, а давай по ихней хрени мою хрень перепаяем, - осенила меня логическая мысль.
-А что, дело говоришь, беги за поллитрой, тут делов непочатый край, - включил мастер паяльник и приготовил несколько конденсаторов. Ближе к вечеру все работало и тот чужой телевизор, кстати тоже. Не хватало только коробки, но я из дома прихватил одеяло.

36.

Виртуальный роман

Венчику исполнилось сорок семь лет. Гости уже разошлись, жена легла спать, а Венчик сидел за подаренным дочерью и зятем компьютером. Он набирал в поисковом окошке фамилии своих одноклассников, но никого не находил. Дочь предупредила, что так бывает, если одноклассники не зарегистрировались. Когда коньяк в бокале закончился, Венчик пошёл спать.

Засыпая, Венчик подумал: «Зачем в сорок семь лет компьютер? В Тетрис играть? Баловство. Кого ему искать из одноклассников? Два закадычных дружка живут рядом, и они без компьютера сообразят на троих. В классе он был тихим троечником, кто о нём вспомнит? Если бы не дочь, сам бы он его не купил».

Венчик несколько вечеров играл в Тетрис, но к интернету не подключался. Зять предупредил, что либо интернет, либо телефон. А по вечерам на телефоне висела жена, какой тут интернет. Но однажды жена уехала погостить к маме, и Венчик подключил интернет. В Одноклассниках ему пришло сообщение:
- Здравствуй, Вениамин! Как я рада нашей встрече! Я мечтала об этом с восьмого класса! Как ты?

Венчик не узнал на фотографии симпатичную блондинку, а её фамилия была ему незнакомой. Жила она в Германии, Венчик даже подумал, что его хотят завербовать. Но с другой стороны, просто пообщаться не преступление, раз она по-русски лопочет.
- Здравствуй, Анна! А мы знакомы? – напечатал Венчик.
- Ты меня не узнал? Неужели я так постарела? А ведь мы одноклассники! – ответила Анна.

Венчику стало неудобно, обидел школьную знакомую! Хотя и она тоже кадр! Он в школе чёлку носил, а теперь три волоска. Мать родная не узнала бы. Ладно, будем считать, что вспомнил.
- Теперь вспомнил, ты стала такой красивой, как кинозвезда! Потому я и оробел. Рассказывай, как ты? – напечатал Венчик.
- Что рассказывать? После седьмого класса родители уехали в другой город. Там я школу и окончила. Провалила экзамены в институт, и пошла работать в торговлю, кассиром. Познакомилась с будущим мужем, дождалась его из армии. Поженились, родила мальчика и девочку. Уехали жить всей семьёй в Германию. А на счёт красоты – неправда! Вот в тридцать лет я была настоящей красавицей! А как ты?
- После школы отслужил в армии, потом женился. Есть дочь (я уже дед). Живём в родительской квартире. Как там в Германии?
- Летом не хватает солнца, а зимой снега. Чужая страна, чужие нравы. Детки адаптировались. Как-то так.
- Как муж?
- Объелся груш! Шесть лет его с нами не было, шатался по шлюхам, а потом вернулся. Если бы не дети – не простила бы! Живём, он бегает на лево, но я терплю. А как жена?
- Она любит ходить в театр и на концерты, а я смотреть боевики. Она учительница музыки, и ходить в гости к её подругам я уже не в состоянии. Разговоры про музыку, интриги и сплетни. Дочь живёт у мужа, а внучка иногда у нас.

С этого и началась переписка Венчика и Анны. Она рассказывала о своих проблемах, а он о своих. После возвращения жены, переписываться стало сложнее. Оттого каждое сообщение стало более желанным, а переписка более таинственной. А однажды Анна написала:
- Венечка, мы люди взрослые, и я хочу тебе признаться: я тебя люблю! Любила ещё в школе, что скажешь?

Прочитал Венчик признание Анны и растерялся. Он никого не любил, за исключением пива и мамы. И его любила только она. А Анну он так и не вспомнил. Но как приятно, когда симпатичная женщина объясняется тебе в любви! В конце концов, Анна далеко, и Венчик написал:
- Я тоже тебя люблю!

С этого момента, переписка вышла на новый уровень. А Венчик почувствовал себя настоящим мужчиной – ведь у него появилась любовница! От сообщений Анны у него горели уши и щёки. А Венчик отвечал сухо, не привык он к нежностям. От своей жены, он ничего подобного не слышал. Женились они по-залёту, даже толком и не погуляли. Сразу после армии, даже в любви не объяснялись.

Вскоре дошло до обсуждения совместных планов. Анна приглашала Венчика в Германию, и обещала всё оплатить. Венчик уже представлял, как он приедет в Германию, придёт в гости к Анне, поговорит с её мужем как мужчина с мужчиной, а тот соберёт свои вещи и уйдёт от Анны навсегда. С детьми Анны он поговорит по-взрослому, и они его примут. А потом…

На работу в Германии он не устроится. В школе безуспешно изучал французский, а уж немецкий на старости лет, не освоит. Да и слесарь он так себе. Придётся жить на пособие. От продажи квартиры в России кое-что останется, с женой по-любому надо разводиться. У Анны свой дом, вот и будет он о нём заботиться. Снег почистить или листву подмести. Кур можно завести и теплицу поставить. Анна писала, что у неё есть машина, надо будет сдать на немецкие права. Будет он ежедневно развозить Анну и детей, кого на работу, кого в школу, или по магазинам. А по вечерам будут с Анной смотреть боевики и пить пиво.

Понимая, что жена является препятствием для планов Венчика, он начал её провоцировать на скандалы. Жена на удивление терпела не долго, и вскоре ушла. Венчик немедленно написал Анне:
- Я честно поговорил со своей женой, рассказал ей о нашей любви. Мы подали документы на развод. Ты рада?

Анна не отвечала несколько дней, а потом написала:
- Венечка! Какой ты сильный! Я бы так не смогла! Ты наверно ждёшь, когда я разведусь со своим мужем? Но в Германии всё труднее. Дом и машину мы купили вместе с мужем, и с детьми надо поговорить. Потерпи, Любимый!

Следующее сообщение Анны расстроило Венчика:
- Я поговорила с детьми. Дочка сказала, что примет любой мой выбор. А сын потребовал пистоль, чтобы застрелиться. Но ты не отчаивайся, время всё может изменить. Твоя Анна.

Прочитав, Венчик выпил водки и стал анализировать. При таком раскладе, единственный выход таков: дочь остаётся с Анной, а сын с отцом! И все довольны. Венчик так и написал Анне. Ответ Анны был жёстким: «Сына никому не отдам!»

Прочитав ответ Анны, Венчик расстроился и запил. Компьютер он не включал, чтобы Анна поняла, как он страдает. А когда он наконец его включил, то прочитал длинное сообщение Анны:
- Вениамин, ты поступил как настоящий мужчина: сильный и благородный! Я бы не смогла вот так оборвать отношения с любимым человеком видя, что они приносят ему страдания. Спасибо тебе за это! Вся моя семья почувствовала, что я стала отдавать им меньше душевного тепла. И это правда. Но я не могу делить душевное тепло и на семью, и на тебя. У меня его очень мало! И в моём доме стало зябко и неуютно. И дети, и муж, стали смотреть на меня с укором. А мне стыдно! Я взвесила все «за» и «против». Мой муж не ангел, но у нас за плечами двадцать шесть лет совместной жизни. Было плохое, но было и хорошее. Чего будет больше с тобой – я не знаю. Не обижайся! А тут ещё муж вызвал меня на откровенный разговор, и я ему рассказала о нас с тобой. Он попросил у меня прощения, и поклялся измениться. Я ему поверила. Зачем я тебе это написала? Чтобы ты меньше страдал. Ты хороший, и ещё встретишь свою женщину, а может и помиришься с женой. Будь здоров и прощай!

Венчик был в шоке. Все планы рухнули в один миг. Венчик купил немецкого пива и завалился на диван смотреть фильмы про войну. Он искренне радовался неудачам немцев и подбадривал наших.

Когда Венчику надоел диван, он в последний раз вышел в интернет, убедился, что Анна ему ничего не написала, и позвонил дочери:
- Танька, я тут решил сюрприз матери сделать. Поможете ремонт в квартире сделать? Обои поменять и потолки побелить. Да и старый хлам выбросить. Я в мамкиных вещах не шарю, а ты сообразишь. И компьютер заберите, не нужен он мне, только глаза портить. Я лучше книги почитаю.

В процессе ремонта, к Венчику вернулась жена. Выяснять отношения она не стала, и слава Богу…

Артур Буер

37.

Мой друг Дюча влюбился. Нам с ним было по 14 лет, Маринке, в которую Дюча втюрился 15. Я ему сразу сказал, ловить ему там нечего и ошибся. Маринка буквально сразу ответила моему дружку взаимностью. За пару дней их школьный роман так развился, что они решили им пора встретиться где-то в интимной обстановке. Мне об этом они рассказали, когда уже все сами продумали. Они решили провести это мероприятие у Маринки дома, а все это дело обставить так, как будто мы с Дючей пришли к Маринке в гости заниматься алгеброй. А я конечно ЕСЛИ ЧТО-ТО ПОЙДЕТ НЕ ТАК должен был своим присутствием придать данному мероприятию легитимность! Я решил из всего этого извлечь максимальную выгоду, а для меня подружка у Маринки есть? . Оказалось, что они это предвидели и для меня пригласят подружку Светку. Я скис сразу. У девчонок, так бывает очень часто, одна высокая фигуристая блондинка как Маринка, а вторая мышь серая. Вот Светка была самая эта мышь. Только хотел раскрыть рот и сказать что я думаю, как меня сразу спросили я друг или как? . Ну конечно друг, и я согласился. И вот день Ч, пришли мы к Маринке домой. Всю дорогу у меня крутилась одна мысль, что мне делать с этой Светкой, просто голову сломал. А когда нам открыла дверь Маринка, все случилось чудесным образом, Света не пришла. Я шумно выпустил воздух. А эти влюбленные, раааааззз и пропали, пока я довольный переваривал новость, они свалили к Маринке в комнату и там закрылись. Стою посреди большой прихожей, и думаю, а теперь что? Решил пройтись по квартире, за мной увязался Маринкин песик, пуделек. А квартира надо сказать крутая, папаша много ездил по заграницам, привозил разные сувениры, везде стояли ракушки, на стенах висели какие-то маски дикарей, в одном углу возле огромной вазы даже стояло настоящее копье. Я хожу по квартире, пуделек на расстоянии за мной цокает когтями, следит, чтобы я что-то не стибрил. Так я добрался до кухни. Оба-на, на столе в кухне стоит открытая банка сгущенки и рядом на блюдечке ложка, сгущенка моя слабость. Банка в одну руку, ложечка в другую, оттопырил мизинчик и приготовился получать удовольствие. И тут, на тебе, а куда делся песик? Я уже приготовился раскрыть рот и позвать его, как услышал в прихожей приглушенный мужской бас. Папаша Маринкин пришел домой и ласкает псину, меня охватила паника. Я как представил себе, как он заходит в коридор, а тут такой мальчиш-плохиш, паника меня охватила еще больше. Заметался я в коридоре, потом влетел в туалет и спрятал банку за унитазом, выскочил снова в коридор и стал скрестись в комнату, а у самого волосы дыбом стоят и смотрю в начало коридора, жду когда папа Маринки там появится. Дверь открыли и я сразу влетел в комнату, нам конечно надо было просто сесть за учебник и все. Но я от страха так сильно захлопнул дверь, что буквально тут же в нее стал стучаться папаша. Паника возросла многократно, я рванул нарезать круги по комнате, Дюча, поддавшись моему настроению, за мной. Нарезая круги, я время от времени пытался залезть то под стол, то под кровать. А надо сказать, что хоть квартира и была богато обставлена, у Маринки в комнате все было по-спартански. Стол, стул, кровать и пару полок на стене. Деваться просто некуда, а еще четвертый этаж. А папа уже настойчиво стучит в дверь и требует ее открыть, он же понятное дело слышит как в комнате беснуются два молодых кабанчика. Маринка просто стояла в центре комнаты и смотрела на все это безобразие ошалело. Нарезая сорок первый круг, я как в анекдоте про индейца Зоркий Сокол, увидел, что в комнате есть еще одна дверь. Подлетаю, открываю, а это стенной шкаф, на полу коробки наверно из-под обуви, на перекладине на вешалках висят Маринкины вещи, я сразу полез в него, Дюча за мной, я отгородился от него вешалкой с какой-то одеждой и мы закрыли дверь. В шкафу никто не дышал, мы с Дючей превратились в два огромных уха. Маринка открыла папе дверь. Буквально тут же открылась дверь в шкаф. Я только увидел как в шкаф проникла огромная волосатая лапища, сграбастав Андрюху просто за лицо, выдернула его из шкафа. Мне даже показалось, что я услышал чмокающий звук, потом звук смачного пенделя, и крик огорченного самца гориллы. Папаша был очень расстроен. Я закрыл глаза, чтобы в 14 лет не получить инфаркт. Бах, и дверь шкафа закрылась. Я не могу передать это чувство, когда я понял, что я спасен, меня не нашли, не нашли, не нашли! Но тут сразу появилась ужасная мысль, и сколько мне тут сидеть, до ночи? , ждать пока папа уснет. А у меня дома уже родители к тому времени обзвонят все морги. Черт, надо сдаваться, получать свой пендель и валить из этого кошмара. А за дверью шкафа, папа Маринки, совсем не стесняясь в выражениях, рассказывал 15-летней девчонке, куда приведет ее эта кривая дорожка. Я решился. Открываю дверь, выхожу и говорю Добрый день, я же не на улице рос, меня папа с мамой воспитывали. Лицо Маринкиного отца начинает меняться, его нижняя челюсть отвисает буквально до гульфика. Я медленно дохожу до двери, поворачиваюсь, и говорю До свиданья, выхожу в коридор и вот тут, какой там Усейн Болт, в этот момент меня бы ракета СОЮЗ ТМ не догнала бы. На следующий день в школе Маринка рассказала, что родители еще до трех часов ночи ржали в своей комнате, а когда ее папа нашел утром за унитазом банку сгущенки, он просто лег на пол и отказался идти на работу. Зезик

38.

-Кошатникам лучше бы это не читать. Произошла эта история пару лет назад, в пору отпусков. Мой брат с семьей, на машине отправился в Сочи. Не лучшая идея с моей точки зрения. Почти трое суток дороги. Впрочем ему видней. В качестве напутствия обошлись обещаниями позвонить по приезду, и рассказать как устроились, и ответным поливать цветы и вынимать почту.
Дня через четыре новоиспеченный курортник позвонил. По кислому тону можно было понять, что озабочен он каким- то геморроем, чем и хотел поделиться.
- Сосед по гаражу звонил. Говорит что за стеной у меня орет и мяукает кошка. Надо что то делать. Открыть гараж и выпустить животное.
-Забей, мерещится ему. При белой горячке такая хрень часто бывает.
-Не пьет он совсем. И звонками задолбал,- не унимался братец.
Гаражный бокс, которым пользовался брат был реликтом восьмидесятых, и больше напоминал бункер. Стены в три кирпича. Ворота с полтонны весом, и замок системы хрен взломаешь. Подогнано все так что и таракан не пролезет. Ключа у меня не было. Документов тоже. МЧС взламывать может и возьмется, но нанимать бригаду со сваркой и подъемником для восстановления будет очень накладно. Что я и довел до слуха собеседника. Так, очень эмоционально довел.
-Ничего этого делать не надо – успокоил меня неуемный родственник. Выслали мы тебе ключ.
- Ага, придет недели через две. В аккурат к вашему приезду. Надо было с прводником отправить. Двое суток и все. Обобщил я свой житейский опыт.
-Запретили проводникам брать. Из за террористов. Мы тебе курьерской доставкой почты России отправили.
- Ключ ни разу не похож ни на взврывчатку, ни на чумные бациллы. А после прогона истории про запертую кошку ни одна проводница с тебя даже денег не возьмет.
Впрочем хер ли теперь дискутировать. Раз отправили.
- Нормально все будет. Двое суток максимум. Это в четверг, край в пятницу. – Подсчитал в уме брат.- Мы твой телефон там написали. Так что жди.
Я ждал . Ни в четверг ни в пятницу звонка не было. Выходные тоже прошли спокойно. В понедельник меня ни кто не потревожил. Во вторник уже я позвонил отдыхающим и рассказал что я думаю кошках, гаражах, соседях в общем, и о почте России в частности. Договорились до того, что если завтра не отзвонятся, будем что- то предпринимать.
Хотелось думать что это «что то» будет не вариант с МЧС, подъемником и сваркой.
Эта неделька выдалась на удивление жаркой, почти как в Сочи. Каково там кошке или коту думать не хотелось.
С утра в среду долгожданный звонок.
- Ваша бандероль пришла- Вещал задорный голос.
-Я счастлив, юноша. Как человек избалованный диэйчелом уже начал проговаривать адрес куда мне доставить посылку.
-Мы так не делаем. Вы приезжаете к нам с документами и получаете.- Далее следовал адрес отделения, часы работы с перерывом, и уверения что будут рады меня видеть.
Ахренеть. Беру документы для курьерской доставки, пакет для кошки, резиновые перчатки и респиратор для себя. Какие то сорок минут и я вхожу в почтовое отделение и упираюсь в очередь из полусотни пенсионеров. Ахренеть. К удивлению курьерской доставке выделен отдельный закуток. Очереди там не было. В закутке скучали два молодых человека. После моего объяснения о звонке и причине визита один из молодых людей молча сунул мне бланк для заполнения. Наличие клиентов молодых людей явно раздражало. Заполняя бланк, я не удержался от комментариев по поводу сроков доставки. Моей иронии сотрудники почты не поняли.
- Да вы что, неделя это еще очень быстро.- Сказал очевидно старший, сверяя данные паспорта с внесенными в бланк.- Время получения поставте.
- Там дата стоит. Перед подписью. Не понял сути условностей я.
- Надо поставить часы и минуты. Пояснил почтальон снисходительно. – У нас экспресс доставка все таки.
Тут взорвался уже я. Стараясь избегать нецензурных выражений (дебилы, сборище говномесов, обезьяны тупорылые) не в счет, я коротко объяснил, что в 19 веке депеша на лошадях доставлялась с Кавказа в Санкт- Петербург за неделю. Спохватился быстро. К чему этот шум? Они не в чем ни виноваты. Изменить систему невозможно. Если изобретут телепортацию, скорее всего сроки доставки посылок возрастут. Отбросим рассуждения, время не ждет.
Истекая потом, изнывая от жажды, голодный, злой донельзя ( день потерян), я открыл дверь гаража, готовясь встретить волну зловония. Прямо на пороге был снесен с ног облезлым и худым, но живым созданием, скрывшимся в лабиринте мусорных баков со скорбным воем. Вот те на. Минимум десять дней без еды и воды. Сколько жизней из своих девяти потратил кошак за время заточения? Ума не приложу. Уже потом, обсуждая обстоятельства, мы предположили, что эта непоседливая тварь проникла в гараж ранним утром, когда брат выгонял машину. Запах рыбацкой снаряги, сваленной в гараже, наверняка привлек животное. Дальнейшее вам уже известно. Предвижу вопли защитников животных о том что мы живодеры, и что надо сразу было вскрывать гараж и выручать животину, не считаясь с затратами. Хорошо. А если соседу все почудилось? Все равно взломать, скажут сердобольные дамочки, вся защитная деятельность которых сводится к звонку о кошке, сидящей на дереве, и не имеющей возможности спуститься. Странно, но приезжает МЧС с телевидением. Спасательная операция транслируется по всем каналам. Хотя, я не знаю людей видевших дохлую кошку на дереве. Делается это все за государственный счет. Спасатели как правило маются от безделья, раз приезжают. А у телевизионщиков вечный напряг с позитивом. Немного циничный, но реальный расклад.
Впрочем, если найдется человек потративший на жизнь одного бездомного кота полторы тысячи рублей (расценки почты) день времени, кучу нервов, роуминг и транспортные не в счет, сниму шляпу и извинюсь. А так, увольте.
Видел я этого кошака потом, масть запоминающаяся. Шляется у автосервиса на территории кооператива. Худой и облезлый. В общем «Почта России – и пусть весь мир подождет!»

40.

Прихожу по рекомендации к урологу. Уже далеко за сорок, надо искать простатит. Рекомендованный уролог, с ходу направил в аптечный киоск в вестибюле. Надо купить презерватив и две бутылки минеральной. Воду выпить, а презик отдать врачу, который будет делать узи. Его оденут на часть аппарата, которая, извините за детали, вводится в место нахождения простаты. Когда зашел на узи, отдаю врачу презик, а он показывает кучу нераскрытых упаковок. Оставь себе - все приходят с запасными. У самого было три в нагрудном кармане. Через пару дней жена предъявила мне эти упаковки: С какой целью носишь? Попытался сказать правду, что для себя. Ничего не сказав, вышла из комнаты. Еще долго объяснял после этого свою искренность.

41.

И построил Ной ковчег. И собрал он на него всех зверей, птиц и гадов, всякой твари по паре. И разверзлись хляби небесные. И пошел дождь. И длился он сорок дней и сорок ночей. И вся земля ушла под воду. И прекратился дождь на сорок первый день. И отпустил тогда Ной голубя. И вернулся голубь с ветвью оливы. И понял тогда Ной, что Господь смилостливился над ним. И увидел Ной священную гору Арарат. И пристал он к ее подножью и начал выпускать на землю зверей, птиц и гадов. И увидел людей бегущих к нему, размахивающих руками и кричащих: "Вай, Ара! Цирк приехал!!!"

42.

Чуть помедленнее, Фрося

НЕБОЛЬШОЕ ВСТУПЛЕНИЕ.

Сколько себя помню – каждое лето проводил в деревне, по мере сил помогая бабуле управляться с хозяйством. Интернета в те далёкие времена еще не придумали, поэтому свободное время проводил или на рыбалке, или в лесу, или в компании сверстников.

Наша диверсионно – разведывательная группа занималась… Проще сказать, чем мы только не занимались, за что периодически отгребали свежей березовой каши. Но даже наказания не могли затушить пионерские огни, полыхавшие в детских задницах.Классное было время. Весёлое и беззаботное.

В 1983 году, после окончания четвертого класса, когда я стоял на пороге одиннадцатилетия, друзья предложили немного подзаработать в совхозе на полевых работах. Называлось это «выходить на наряд».

С утра бригадир (Виктор) занимался распределением фронта работ среди взрослых, а затем подходил к нам. Если что-то было, то в сопровождении старшего наша команда отправлялась выполнять посильные задания.Первые два дня прорывали горох, выдергивая кормовой, выделявшийся среди белого ковра пищевого фиолетовыми лепестками, затем заготавливали черенки для лопат и вил.

ВОДИТЕЛЬ КОБЫЛЫ

На пятый день, убедившись, что ваш покорный слуга к делу относится серьёзно, бригадир торжественно объявил о повышении: мне было доверено перевозить мешки с комбикормом от склада до фермы.
- Ты с конём умеешь обращаться? – уточнил Виктор.
- Конечно, - преданно глядя в глаза, соврал я.

О том, что мой опыт ограничивался детской лошадью-каталкой, решил особо не распространяться. Да ладно, все будет хорошо, справлюсь.
С этими мыслями я и дотопал до фермы. Там уже томилась в ожидании задумчивая рыжая кобыла Фрося, которая со вселенским пофигизмом наблюдала за парой мух, совокуплявшихся на оглобле в позе растерянного астронавта.
- Она спокойная, не бойся, - подбодрил зоотехник (Сергей), - только не гони.

Спасибо за напутствие, а я-то думал сразу с места в карьер, чтобы пролететь до склада с гиканьем и свистом. Наверное, об этом очень красноречиво свидетельствовали мои выпученные от страха глаза и трясущиеся руки.
- Понятно, - вздохнул Сергей, - ладно, малой, смотри.

Следующие двадцать минут были посвящены основам: как управлять лошадью, как надеть узду и замечаниям по поводу того, что «если облажаешься, расскажу бригадиру».
- А теперь езжай, - добродушно кивнул зоотехник и закурил.
- Но, - пискнул я.

Вот это да, кобыла оторвалась от медитации и неторопливо двинулась в сторону склада! Чтобы понять обуревавшие меня в тот момент чувства, надо быть пацанёнком, который впервые в жизни управлял настоящей живой лошадью.
Километр до склада и обратно мы осилили примерно за полчаса.

- Да не бойся, - подбодрил Сергей, - ускорь её немного, а то бабы уже плешь проели, где комбикорм.
- Если чуть побыстрее, не устанешь? – обратился я к кобыле.
- Пофигу, - задумчиво фыркнула Фрося, глядя, как те же мухи спариваются уже в позе богомола – затейника.
- Тогда но.

Кобыла флегматично перешла на некоторое подобие медленной рыси.
- Но, - уже весело крикнул я после пятого рейса
- Но так но, - Фрося согласно припустила еще быстрее.
- Молодец, - через четыре часа улыбался зоотехник, - на обед домой пойдешь?
- Ага, - кивнул я.
- Пока доберешься, возвращаться придется, езжай, напоить только не забудь, - и, подмигнув, Сергей ушёл по своим делам.

Вот это да! Проехать через всю деревню! Для все-таки городского пацана это был не просто повод для гордости, это был миг наивысшего блаженства. Мне разрешили! Еще не веря своему счастью, я быстро прикинул маршрут следования. Их было два.

Первый – по так называемой Старой улице, второй – по Новой, появившейся уже в послевоенные годы. Она была хороша тем, что заканчивалась горкой метров шестьдесят высотой. Также вдоль неё располагались сельсовет, школа, место выдачи нарядов на работы, баня и магазин. То есть число зрителей будет максимальным.

Решено, едем по Новой. Маршрут был таким – километра два по улице, доезжаем до горки, далее, приняв левее, спускаемся, проезжаем перекресток деревенских улиц. Затем, через двести метров, выехав на довольно оживленную дорогу Барановичи – Молчадь, поворачиваем направо, и мы дома.

- Но пошла, - зычно крикнув, я шлепнул вожжами.
Тот день запомнился на всю жизнь. Меня просто распирало от гордости, ещё бы! Сам! Один! Казалось, что каждый встречный, думал:
- Вот этот да, молодец, такой маленький, а уже управляет лошадью.
- Кстати, Фрося, не быстро едем?
- Пофигу, - фыркнула кобыла, не прекращая медитации.
- Интересно, - подумалось мне, - её вообще что-нибудь может вывести из этого состояния?

Бойтесь мыслей своих, ибо они материальны! Не помню, кто из древних это ляпнул, да и времени на воспоминания не было, потому что лошадь неожиданно собралась взлетать.
Как? Просто. Метров за тридцать до горки нас с громким треском обогнал мотоцикл. И случилось чудо: Фрося вздрогнув, задрала хвост...
- Хана, - яркой молнией сверкнула мысль.
- Поехали! - громко отстрелив первую ступень, кобыла рванула в галоп.

Оказавшись в облаке едкого газового выхлопа, я на несколько секунд ослабил вожжи, пытаясь вытереть слезившиеся глаза. Этого было достаточно, чтобы Фрося, закусив удила, понеслась навстречу светлому будущему, которое заканчивалось обрывом, если вовремя не повернуть.
- Тпруууууу!
- Их-ха. Пофигу.
И как назло, вокруг ни человека! Обед же, куда все подевались? Свидетелями были только три собаки, смотревшие на меня с явным уважением.
- Тпруууууу!

Мы неслись так, что теплый воздух выдул некстати появившиеся сопли из носа . В другой ситуации мне было бы стыдно, но только не сейчас: до обрыва оставалось чуть больше двадцати метров.
- Тпруууууу!
Поняв, что остановить, кобылу не удастся, я из всех сил потянул на себя левую вожжу:
- Поворачивай!
- Их-ха! Пофигу!
- Отстреливай вторую ступень, разобьемся!
- Есть. И третью заодно!

Как я не задохнулся, не понимаю. Чем кормили Фросю, навсегда осталось тайной, но по силе и мощности выхлопа можно было предположить.…
- Ой, мама!
Знаете, что такое деревенское родео? Это когда газовавшая, как ракета-носитель, лошадь сделала резкий поворот. Телега в соответствии с законами физики стала заваливаться набок, я же изо всех сил держался за борта и ждал, когда ё.., простите, грохнусь уже чистым (спасибо галопу) носом об асфальт. Но пронесло.

Еще как пронесло! Выстрелив с таким звуком, что на секунду заглушил даже громыхавшую телегу, я сумел, не отпуская вожжи, перекреститься ресницами.
Кстати, описанную процедуру можно смело рекомендовать в качестве дополнительного стимулятора больным с ЖКТ. Гарантирую, продует насквозь!
- Повернули, чуть помедленнее, Фрося, чуть помедленнеее!
- Их-ха. Пофигу!

С какой скоростью несся с горы наш экипаж в составе двух отчаянно газовавших субъектов, не берусь судить. И если честно, было не до того.
- Тпруууууу!
Не знаю, что себе навоображала эта скотина, но она понеслась так, что в ушах засвистел ветер. Первого перекрестка мы даже не заметили. Зато удивили ехавшего на велике соседа. Его отвисшую челюсть я помню до сих пор.
- Тпруууууу!
До следующего перекрестка оставалось метров сто. Если эта сволочь не остановится, быть нам сбитыми, как сливки.
Семьдесят метров. Вожжи натянуты до предела, но Фросе, традиционно, пофигу.
- Тпруууууу!
Пятьдесят метров.
- Тпруууууу!

В критические моменты у человека просыпаются такие способности, о которых в обычной жизни он даже не догадывается. Вот и я никогда не думал, что смогу крикнуть:
- Тпруууууу, бл….!!!!!!
Да так, что где-то в деревне испуганно взлетела стая ворон, с окрестных яблонь посыпались груши, а у самого перекрестка остановились сразу два грузовика. Но самое главное: Фрося резко ударила по тормозам. Еще бы метров десять…
Просипев:
- Падла, - я в изнеможении рухнул на спину.
- Пофигу, - невозмутимо фыркнула кобыла и с интересом стала рассматривать мух, которые на оглобле (опять!) слились в позе скачущего давления.

Руки, натертые вожжами, горели, в ушах звенело, в носу щекотало, а в животе, простите, громко бурлили многообещающие процессы.
- Малой, ты в порядке? – водители обеих машин уже были рядом.
Один что-то поправлял в сбруе, другой встревожено смотрел мне в лицо:
- Что случилось?
- Понесла, - с трудом выдохнул я, - мотоцикл напугал.

В общем, к дому я привёл Фросю под уздцы и в сопровождении двух грузовиков.
- Смотри, малой, больше так не летай, - выйдя из кабин, водители осторожно пожали мою опухшую руку и, посигналив на прощание, быстро скрылись за перекрестком.
Спасибо вам, мужики, за помощь.

Навеселившейся и остывшей кобыле нужно было напиться, а мне - срочно уединиться в будке для медитаций. Поэтому следующие полчаса лошадь мелкими глотками утоляла жажду , а я познавал высший дзен и просветление.
О скачках решил никому не рассказывать, зачем будоражить народ. Ведь все хорошо, что хорошо заканчивается, правда?

Как оказалось, Фрося очень боялась машин и резких звуков. Но теперь, обладая бесценным опытом, я был спокоен. Главное – не пропустить подготовку к запуску.
Поэтому стоило только задраться хвосту, как через секунду перед лошадиной мордой красовался кусок хлеба:
- Угощайся, спокойно, спокойно. О, смотри, опять мухи, в новой позе закалённого сверла.

Так что и на второй день мы с Фросей неспешной рысью ехали на обед домой. Правда, уже по Старой улице, от греха подальше. А потом началась компания по заготовке сена, и стало не до совхоза.

За эти шесть дней я заработал десять рублей сорок копеек. Моя первая зарплата, по тем временам – вообще неслыханное богатство для одиннадцатилетнего пацана. Жалею только об одном – не сохранил тот расчётный листок, малой был, глупый.

Автор: Андрей Авдей

43.

Как мы отдыхали у Жеки на даче или я знаю, дача будет, я знаю саду цвесть..
Посвящается всем советским дачестроителям, их многострадальным детям и друзьям, по наивности заехавшим отдохнуть в гости на дачу.

Дело было летом, делать было нефиг (не совсем в рифму, но по смыслу). Пытаясь скрасить однообразные летние новокузнецкие будни, я позвонил Юрику. От него узнал, что наши друзья –товарищи Жека с Серегой, бросив нас изнывать от жары и безделья в городе, укатили к Жеке на дачу в Карлык (в наше время это было равносильно сегодняшней поездке на зарубежные моря), где, конечно же, предаются неге и наслаждаются всеми прелестями отдыха на природе – рыбачат, купаются, тусят с дачниками- дачницами, лежат под кустами-деревьями, откуда в рот –на голову падают всякие ягодно-яблочные дары природы - в общем кайфуют по полной.
Решив, что им тяжело одним справляться с наплывом такого количества отдыхательных прелестей, мы решили помочь друзьям и на ближайшей электричке рванули в край неги и безмятежности (так мы, не имеющие собственных дач, наивно думали).
Приехав часов в 11-12 дня на дачу мы, заблаговременно врубив кассетный магнитофон (была тогда какая несколько более громоздкая замена айтьюнсам и разным плейерам, носилась на плече, чтобы послушать вне дома требовала фиговой тучи здоровенных батареек, которые не заряжались и которых хватало всего на несколько часов счастья), чтобы подчеркнуть всю торжественность и радостность нашего прибытия, ввалились в дом и нашли там наших отпускников дрыхнувшими без задних (да и скорее всего и без передних) конечностей. Сильно удивившись такому вопиющему факту, мы, добавив до полной громкость, несколько пробудили из небытия Жеку (Серега, не просыпаясь, посылал нас вместе с музыкой непечатными выражениями в темные и малоприятные места). Жека более мягкими выражениями выразил свое недовольство нашим приездом в такую рань, мотивировав его тем что они до ЧАСУ НОЧИ!!! БЕТОНИРОВАЛИ!!! ГРЯДКИ !!!
- Хватит врать, в 9 вечера темнеет!
- А батя нам переноску (лампочку на проводе) из дома спустил…
- А нахрена их вообще бетонировать?
- Не знаю, батя сказал чтобы не осыпались…
Это был шок, как если бы мы, приехав в долгожданный отпуск в Турцию, узнали, что друзья отдыхающие целыми днями окучивают-полют-поливают всякие картошки-огурцы- помидоры. В это было невозможно поверить, ведь дача, как мы, не имеющие дач думали, создана для отдыха и наслаждения.
Вот мы на свою не-голову и не поверили, тем более что главный вдохновитель и организатор трудовых подвигов Жекин батя – Владимир батькович-куда то на несколько дней отъехал.
Здраво рассудив, что наши товарищи скорее всего сильно преувеличили свои трудовые подвиги и нам, как друзьям-приезжим они точно не грозят, мы решили остаться в краю отдыха и развлечений.
Мы тогда были наивны и еще не знали (и сами пока им не стали) этот класс фанатичных строителей дач-домов-бань и прочих построек, не слышали предостерегающе-правдивую песню Ивасей «Как мы строили навес у Евгения Ивановича».
Но в целом этот день и прошел как мы и мечтали – плавали, загорали, играли в карты, в общем отдыхали по полной.
Но на следующий день Жекин батя все-таки приехал, и с утра послеследующего дня карма настигла нас.
Реальность собственника-вечнодостраивающего-подделывающего и переделывающего, открывшаяся нам после его приезда оказалась суровее труда шахтеров и крепостного права.
Дача стояла на крутом косогоре (наша на тот момент уже люто любимая партия и правительство выделяла для дач обычных людей все самое лучшее – участки в оврагах, вдоль железных дорог и под ЛЭП (при этом достигалось сразу несколько целей – и люди заняты-при деле, плюс бралась расписка что на участке над которым проходит ЛЭП, нельзя выращивать деревья выше 3 метров – т.е. по сути нахаляву люди следят за тем, чтобы место под ЛЭП не зарастало и его регулярно расчищать-вырубать не надо. Правда, вроде как вредно и нельзя проживать людям в пределах 50 - 100 метров от железнодорожных путей и ЛЭП, но для советского крепкого народа милостиво делалось исключение).
Уклон градусов в 45 очень способствовал здоровью ног и сердечно сосудистой системы при передвижению на узком, убегающем в туманную даль оврага участке, настоящий рай для скалолазов и альпинистов.
Жекин батя не был покорителем вершин разной сложности, он был дачным энтузиастом-огородником, у которого было много энергии, здоровья и бетона. Поэтому огород к нашему приезду выглядел как набор фортификационных сооружений, где всякая малина-клубника была надежно посажена в бетонные камеры-грядки во избежание побега на волю (последние из них – под малину, Жека с Серегой до часу ночи и делали).
Нам показалось, что больше уже бетонировать нечего, но Жекин отец, видимо рассудив, что нечего четырем здоровым лбам без дела прохлаждаться, когда до победы коммунизма еще далеко, нашел применение нашим зря растрачиваемым при бесполезном отдыхе силам.
Нам было сказано, что Родина-дача в опасности, один из склонов осыпается, а над ним проходит дорога, а если завтра война, если завтра в поход – как танки и прочая большегрузно-самосвальная техника пройдет?
Поэтому нужно этот обвал расчистить, склон выровнять для последующего развлечения-бетонирования, землю-глину куда-то там утащить.
Нам конечно показалось немного странным, что склон перед выравниванием-расчисткой никак и ничем не предполагалось укреплять, да и землю в целом наверное можно было никуда не таскать, а тут же разровнять, но кто мы такие чтобы указывать опытному строителю-дачнику?
Воспитанные на книгах про тимуровцев и прочих пионерах-героях, мы с утра спустились в яму-забой для свершения трудового подвига, спасения Родины-дачи и посрамления стахановцев.
Выползающее из-за деревьев ленивое утреннее солнце застало нас копающими отсюда-и-до-ночи. Диспозиция поначалу была следующая: трое копают-загружают тачку-тележку (ну как тележку - телегу или даже тележищу), пока четвертый ее отвозит.
Ну как отвозит – сначала кряхтя и взывая к всем известной богине-покровительнице всех таскающих-катающих тяжелые вещи – ТАКОЙТОМАТЕРИ, выталкивал по мосткам из ямы груженую с горкой тачку (а с горкой – потому что пока тачку везут, трое отдыхают, и чем дольше друг-сизиф мумукается с ней, тем дольше отдыхают плюс еще десяток другой лопат сверху просто по-приколу), потом несется под горку как Пятачек за Винни-пухом за этой телегой, пытаясь ее удержать-не опрокинуть, потом возвращается после этого квеста к радостно гогочущим –подбадривающим друзьям, мысленно и вслух обещая отомстить им, когда придет его черед загружать тачку.
И когда это случается – накладывает сверху еще пяток лопат на все увеличивающуюся горку, а чтобы вошло- немного притрамбовывает. Так как каждый по очереди побывал тачководителем, то спираль мести не останавливалась до тех пор, пока на одном из рейдов груженая по самое «нихрена себе как это тащить, вы чё обалдели?», т.е. на полметра выше и без того не малых бортов, тачка не решает, что с нее достаточно и «откидывает» колесо.
Сначала мы этому обрадовались – по принципу «нет тачки-нет проблем» (некуда грузить – ура свободе!). Но мы недооценили нашего героя-дачестроителя, он доступно объяснил, что подвиг наш бессмертен, наш пот и кровь не пропадут даром,не время оплакивать павшую тачку, мы за нее еще отомстим. После пламенной речи он на личном примере показал нам, слабакам, что русские неистовые дачники не сдаются и впрягся в то что осталось от тачки – это по результату больше всего напоминало плуг. Оставляя две борозды сантиметров по 10 глубиной, треща (тачкой) и кряхтя (собой) он (вместе с тачкой) медленно удалялся в наше «светлое» будущее…
Чтобы окончательно вселить в нас веру в победу коммунизма на отдельной дачи ну и для повышения производительности ( т.к. в тачке без колес много-быстро мы –слабаки –недачники не в состоянии были волочь) он в дополнение к ней выдал нам видавшие виды носилки, в качестве бонуса к которым прилагались намертво присохшие к ним пару ведер бетона.
Нифига уже не ласковое солнце подползало к зениту, обжигая дочерна наши изможденные спины и превращая нас из изнеженных городских отдыхающих в героев книги «Хижина дяди Тома». Серега, самый смуглый и худой, в красных семейных трусах, порванных ручкой от носилок до состояния набедренной повязки, был ходячей иллюстрацией из вышеупомянутой книги. Взглянув на нас, мало какой белый не захотел бы пойти воевать с Южанами, чтобы отменить рабство.
Мимо шли к озеру другие дачники, зовущие –«Володь, пойдем купаться!»
Иш, чего удумали, не дождетесь – «Мы еще мало поработали!» кричал им в ответ местный Себастьян Перейро.*
Наконец, видимо почуяв угрозу восстания, нас отпустили «минут на 20 искупаться». Мы, конечно не планировали быть очень пунктуальными, справедливо рассудив, что так как часов у нас нет, то 20 минут – понятие на час-другой растяжимое. Но опытного «торговца черным золотом»** так просто не проведешь, и ровно через двадцать минут наш друг-дачник Жека, по совместительству сын и будущий наследник бетонно-огородной империи, был под разными предлогами-уговорами-убеждениями «выловлен» из озера и вернут на трудовой фронт, за ним, печально напевая «друг в беде не бросит, лишнего не спросит….» уныло поплелись и мы.
Когда пришло время готовить обед, то в этот раз, в отличие от обычного расклада, когда готовка приравнивалась к казни четвертованием, желающих было хоть отбавляй, пришлось даже кинуть жребий, кто будет поваром-кашеваром. Фортуна в этот раз была благосклонна к Юрику – никогда, ни до, ни после я не видел такого счастья в глазах пацана, которому досталось чистить ведро картошки. Он весело смеялся и радовался, как будто выиграл в лотерею «Волгу», из форточки обзывал нас неграми и требовал глубже копать, дальше таскать и ровнее бороздить.
Что мы и продолжали делать, негромко ругаясь (ибо неприлично было в нашей стране победившего социализма роптать на созидательное счастье трудовых подвигов) сложносочиненными предложениями, которые с ростом числа выкопанных-перетащенных тачек-носилок приобретали все большую глубину и этажность, злорадно дожидаясь, когда наш шеф-повар, этот «халиф на час», закончит свою «белую» работу и опять будет низвергнут из своего кухонного рая на нашу потом, слюной и матами политую глиноземлю, которая широка, глубока и где так вольно какой-то человек дышит.
Часы и минуты ползли, как парализованные обкуренные черепахи под палящим солнцем, носилки сменялись лопатами, лопаты тачкой, мы уверенным речитативом подбадривали себя советским рэпом:
«Нам солнца не надо-нам партия светит,
Нам хлеба не нужно-работу давай!»
В общем Маяковский рулил– дети и внуки кузбасстроевцев продолжали реализовывать его программу-стихотворение «Хреновый рассказ о Кузнецкстрое» (в оригинале- «Рассказ Хренова о Кузнецкстрое», но мой вариант названия, как мне кажется, точнее передает суть стиха) – ну там, где рабочие то под телегою, то в грязи, то впотьмах лежат, сидят, сливовыми губами подмокший хлеб едят и регулярно медитируют на «через четыре года здесь будет город-сад» (т.к. про то как они работают в этом стихотворении нет ни строчки, то напрашивался вывод - получить город и/или сад в нужные сроки планировалось суровой аскезой и непоколебимой верой – ну он же не прораб, он поэт- он так видел процесс строительства).
Опять же непонятно как у него в голове совместились закудахтавшие взрывы, взроевший недра шахтами стоугольный гигант с мартенами в сотню солнц, воспламеняющие Сибирь, с основной целью-мечтой, которая будет достигнута в результате этой экологической катастрофы -городом садом, притом что завод строился в центре города ? Где логика, где причинно- следственная связь?
Ну да зубоскальте-глумитесь неблагодарные потомки – художника обидеть всякий может)).
Но в общем наш настрой-состояние стихотворение передавало достаточно точно (день простоять да ночь продержаться), только в нашем варианте стиха свинцовоночие и промоглость корчею были поменяны на палящесолнцечье и оводокусачею, а мечты о городе-саде – на грёзы о дачном отдыхе.
Но все рано или поздно заканчивается и неожиданно мы поняли, что разглядеть наше светлое будущее и дорогу к нему с носилками-тачкой в сгустившихся сумерках не представляется возможным. На Карлык умиротворяющей нирваной опустилась тихая летняя ночь – избавительница и заступница от трудоголиков-экстремалов.

В сердце осторожной литаврой запела радость – Ура! Свобода-Равенство-Братство!
Эль пебло унидо хамас сэра венсидо!
Но вдруг кромешная темнота, а вместе с ней и радость были беспощадно разорваны неугасимым светом энтузиазма и лампой на переноске, которую неуемный Жекин батя спускал нам из окна.
«Работайте негры, солнце еще высоко!
А это не солнце а луна? Все равно работайте!» - раздался язвительный Юркин голос, но мы почему-то не засмеялись, видать чувство юмора стало сдавать на нервной почве.
Это был апофеоз, который поэтичные Иваси облекли в иронично-романтические слова:
«Я знаю - дача будет, я знаю – саду цвесть,
Готовы наши люди не спать, ни пить ни есть.
Таскать кирпич под мышкой, век мучаться в долгах,
Чтоб свить гнездо детишкам у черта на рогах.»
Детишка –Жека, для кого это все в теории вилось, почему то не понимал своего счастья или не видел так далеко своего светлого будущего, поэтому вместе с нами был несколько расстроен бесплатным-безлимитным продлением коммунистического субботника (а может и чуял какой нибудь интупопией, что фиг он насладиться гнездом, т.к. дача после окончательной достройки-перестройки умудриться сгореть, видимо чтобы было чем и ему заниматься с его сыном – продолжать гнездоваться- строиться, ибо ничто в этом мире не вечно, кроме процесса строительства дачи).
Во сколько мы в итоге закончили радоваться труду – скрыла милосердная завеса времени, дальше помню себя уже поздней ночью, бегущим с горы в траве-по-пояс, счастливый и опьяненный свободой.
Следующий день прошел как под копирку – «и вновь продолжается бой, и сердцу тревожно в груди», копать-таскать-пахать, мы не сдавалась, за нами в каких то 3-4 тысячах километрах была Москва, и к обеду послеследующего дня осыпающийся ранее склон радовал глаз перпендикулярной красотой и казалось, что свобода, а с ним и долгожданный дачный отдых уже где-то рядом, за семью тачками и десятью носилками.
Но толи карма потомков кузнецкстоевцев не подразумевала отдыха в этой жизни, толи мы плохо медитировали на цветущий через четыреста сорок четыре года сад-огород, в общем к нам опять прилетела птица «обломинго».
Находясь на заслуженном послеобеденном отдыхе, мы уже основательно строили планы на то, как мы сегодня и завтра зажжем, ведь осталось то дел всего на час-полтара.
Наша неспешная беседа была прервана диким смехом за окном. Через несколько секунд его источник – Серега ввалился к нам. Сквозь приступы истеричного смеха-сквозь-слезы мы кое-как разобрали, что наш не подпёртый склон (который мы третий день ровняли для последующего бетонирования) – обвалился «сначала немного, тачек на 5-10, а потом тачек на 50».
Это означало, что все надо начинать сначала – работы добавилось на пару дней стахановского труда, а при такой организации – «что думать, прыгать надо» (зачем подпирать-укреплять, копать надо) – до конца лета.
С таким же успехом можно носить воду в решете, красить траву, круглое носить, квадратное катать и заниматься много какой полезно-армейско деятельностью для повышения нашей приобщённости к физическому труду и поддержания ИБД (имитации бурной деятельности).
К тому времени наша маленькая спаянная бригада уже думала и действовала как единый организм – без слов, на одной телепатии. Жека мгновенно куда-то испарился, мы достали карты и сели играть в дурака.
Через несколько минут ворвался наш вдохновитель на подвиги – Владимир Перейрович с новыми зовущими на подвиг лозунгами, но Жеку не застал. Лишившись вместе с Жекой основного своего рычага воздействия на нас – дружеской солидарности, он загрустил и отправился на его поиски, иногда забегая к нам проверить – а вдруг он где то в доме (под табуреткой-диваном-столом) прячется? Но Жека в этот день проявил чудеса конспирации и до ночи так и не попался в принудительно-добровольные трудовые сети.
Мы же чувствовали себя настоящими забастовщиками, вместо стучания касками делая вид, что совсем не понимаем, чего от нас хотят и какой-такой копать-таскать на даче, мы же в гости отдыхать приехали.
Так в праздности и неге прошел остаток этого дня и у нас забрезжила надежда на то что жизнь начинает налаживаться и мы наконец достигнем отдыхательной нирваны.
Но тогда на просторах нашей необъятной социалистической Родины свято соблюдался лозунг «Кто не работает-тот не ест!». Поэтому планово-беззаботное утро встретило нас первыми лучами солнца и вкрадчиво-заботливым голосом Владимира батьковича «Ребята, вставайте, через 40 минут электричка отходит, следующая только в обед, а то у нас хлеб заканчивается» (тогда магазинов рядом с дачами не строили, за продуктами, в т.ч. за хлебом надо было идти черти знает куда). Предлагать сходить за хлебом мы не стали, прочитав в его глазах неумолимый приговор- лозунг энтузиастов-дачестроителей- «кто не пашет на даче до зари, тому не дадим праздно жить на ней и есть сухари!».
Так произошло наше изгнание из рая, хотя никаких запретных плодов мы попробовать так и не успели – некогда было, а так хотелось.
С тех пор наши редкие поездки к Жеке на дачу заранее предварялись строгой проверкой на время нашего приезда планов передвижения – местонахождения на это же время Жекиного бати, ибо наши пути не в коем случае не должны были пересечься как минимум в радиусе нескольких километров от дачи, т.к. он продолжал с неиссякаемой энергией-энтузиазмом-фанатизмом строить-бетонировать-переделывать, пугая нас до холодного пота и ночных кошмаров перспективой вновь оказаться в рядах добровольно-принудительных помощников реализации этого бесконечного процесса.
И вот, собравшись как-то в один из летних погожих дней, мы услышали от Юрика рассказ о том, как он на днях заходил к Жеке домой, минут двадцать стучал, ждал когда наконец откроют, а не уходил потому, что в комнате раздавались какие то непонятные звуки- явно кто-то был дома. Наконец ему открыл стоящий на четвереньках Жекин батя и сказал что Жеки дома нет.
Жека внес ясность в эту футуристическую картину, объяснив, что его батя сорвал-надорвал спину на даче, когда очередные тачки-бетоны-глины таскал-копал, поэтому так долго и не открывал – мог передвигаться только на четвереньках и очень медленно.
Нехорошо, конечно, радоваться чужому горю, но мы увидели в этом прекрасную возможность беззаботно-безбетонного отдыха, пока Владимир батькович будет отлеживаться дома и стали активно спрашивать у Жеки, чего мы тут сидим и время теряем, когда в Карлыке райские кущи облетают-опадают.
На что он философски-спокойно пояснил, что медицинскую справку по временной нетрудоспособности на пару недель его бате для работы конечно выдали, но как только он смог вставать, то на первой же электричке ломанулся на дачу – раз есть такая клевая возможность столько всего на ней успеть сделать, пока можно на работу не ходить; и мы конечно можем поехать на дачу, но он пожалуй пас, ибо жизнь она одна и желательно ее прожить, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прокопанные-пробетонированные в юности годы.
Ну а морали сей истории -
1)«гвозди бы делать из этих людей, крепче бы не было в мире гвоздей!» (это про Жекиного батю)
и
2)«труд сделал из обезьяны усталую обезьяну» (ну а это про нас).

44.

В один прекрасный и довольно морозный день середины восьмидесятых решил наш директор вкупе с инструктором райкома, главным инженером и начальником участка съездить в лес на лесозаготовки с небольшой такой проверкой.
Километров за пять до стана дорога была перекрыта трелевочником с зачекерованными хлыстами древесины. Пока трактор старательно пробивал снежную бровку уступая УАЗу дорогу, руководство вышло покурить. Попутно подозвали и тракториста, который все же смог согнать трелевочник с дороги.
На морозном воздухе инструктор принюхался и: Да он же пьян! Действительно пьян! тоже принюхавшись, подтвердил директор ты, Николаенко, сегодня трактор сдай, а завтра первым лесовозом в поселок, я тебя по тридцать третьей уволю.
Тракторист сначала вроде что-то хотел мыкнуть, отчаянно показывая на трактор без стекол и дверей, но посмотрев на каменные лица руководства, отчаянно махнул рукой и направился к своему железному коню.
Дальше ситуация вышла из-под контроля, так как через минуту тракторист вернулся с неплохой такой монтировкой. Не обращая внимания на открытые рты начальников, он саданул монтировкой по лобовым стеклам УАЗа, потом по боковым, почесал затылок и вынес и заднее стеколко. Потом также молча залез в салон и шуранул монтировкой в крыльчатку печки. Осмотрев творенье рук своих, он остался вполне доволен и достав из-за пазухи едва початую бутылку водки сунул ее в руки так и стоявшему с открытым ртом директору.
Трактор рявкнул, окутался сизым дымом и минут через пять скрылся за поворотом. До поселка было сорок пять километров, мороз за тридцать, водку выпили километров через пять и по приезду уволили механика участка, предупредив главмеха, что следом пойдет и он, если в течении двух дней все трактора на участках не будут оборудованы стеклами, дверями ну и конечно печками. Про тракториста никто не вымолвил ни слова...

Stolbunoff

45.

Навело историей про полицейского и вирусы.
Помню, лет ...дцать назад у меня в отделении в мое дежурство помер больной. Юный (лет 20) товарисч, баловался наркотой всякой по мелочи (как потом выяснилось, лег к нам со своими примитивными болячками. Кажется, еще мамаша его взятку давала нашей зав. отделением, чтобы он, значит, пару недель "от работы отдохнул", да и какой-никакой режим, питание регулярное, а то он дома, бывало, дней пять забывал поесть, под кайфом-то.
Чувачок, не будь дурак, соблазнил нашу медсестру под сорок, со "сложной личной жизнью". Та его в благодарность снабдила 20 таблетками димедрола и налила еще 200 мл спиртику 70 градусов. Такой вот "культурный дОсуг" на моем дежурстве случился у них, где-то в одном из пустых врачебных кабинетов.
Утомленный таким "дОсугом", чувачок часа в три ночи заявился в себе в палату, весь такой "уставший", брякнулся на спину в свою койку больничную.
Короче, когда его начало рвать через 2-3 часа, организм решил не просыпаться, ибо нефиг. Рвотные массы проникли в дыхательные пути, после чего - асфиксия и смерть.
Соседи по палате спали, а кто не спал - ну, фиг ли, парень на соседней койке чего-то ворочался, хрипел, а потом затих - заснул, значит.
Никто не подходил, одеяло ему не поправлял, чай, не мальчик маленький.
В 6 утра меня будит медсестра - не ту, которую он напоследок "обслужил", а другая. С квадратными глазами. "У нас,- говорит, - больной помер". Я думал - дедок 85 лет после очередного инфаркта. Медсестра говорит: "Да нет, тот жив и весел, а вот такой-то, с первого этажа..." Пошел смотреть. Быстро выяснил всю картину. Звоню начальству домой (было воскресенье). Мне говорят: "Милицию зови!" Звоню. Высылают следака. Два часа жду (с дежурства домой уж не еду). Приезжает такой хмырь с полосками черной грязи под ногтями (почему-то запомнилось). Час меня терзал своими вопросами: "А вот таблетки димедрола в его тумбочке - он мог их взять у вас в отделении?" "Никак нет - они ему не были показаны!" "А вот бутылка из под раствора глюкозы у него в тумбочке - почему из нее пахнет спиртом?" "Не могу знать!" "А в ваши обязанности входит контроль за состоянием больных по ночам?" "Входит, но большую часть времени я уделяю контролю за состоянием тяжелых больных, состояние которых уже плохое или может ухудшиться. Лечащий врач указал в истории болезни, что состояние данного больного - ХОРОШЕЕ, поэтому я во время ночного обхода лишь удостоверился, что все больные в палате спят. Никто мне не сообщал о том, что больной такой-то требует какого-то контроля по ночам".
При этом следователь прекрасно понимал, как и в каких дозах применяется димедрол для получения кайфа, но вообще не знал, что его применяют против аллергии...

46.

В один прекрасный и довольно морозный день середины восьмидесятых решил наш директор вкупе с инструктором райкома, главным инженером и начальником участка съездить в лес на лесозаготовки с небольшой такой проверкой. Километров за пять до стана дорога была перекрыта трелевочником с зачекерованными хлыстами древесины. Пока трактор старательно пробивал снежную бровку уступая УАЗу дорогу, руководство вышло покурить. Попутно подозвали и тракториста, который все же смог согнать трелевочник с дороги. На морозном воздухе инструктор принюхался и: Да он же пьян! Действительно пьян! тоже принюхавшись, подтвердил директор ты, Николаенко, сегодня трактор сдай, а завтра первым лесовозом в поселок, я тебя по тридцать третьей уволю. Тракторист сначала вроде что-то хотел мыкнуть, отчаянно показывая на трактор без стекол и дверей, но посмотрев на каменные лица руководства, отчаянно махнул рукой и направился к своему железному коню. Дальше ситуация вышла из-под контроля, так как через минуту тракторист вернулся с неплохой такой монтировкой. Не обращая внимания на открытые рты начальников, он саданул монтировкой по лобовым стеклам УАЗа, потом по боковым, почесал затылок и вынес и заднее стеколко. Потом также молча залез в салон и шуранул монтировкой в крыльчатку печки. Осмотрев творенье рук своих, он остался вполне доволен и достав из-за пазухи едва початую бутылку водки сунул ее в руки так и стоявшему с открытым ртом директору. Трактор рявкнул, окутался сизым дымом и минут через пять скрылся за поворотом. До поселка было сорок пять километров, мороз за тридцать, водку выпили километров через пять и по приезду уволили механика участка, предупредив главмеха, что следом пойдет и он, если в течении двух дней все трактора на участках не будут оборудованы стеклами, дверями ну и конечно печками. Про тракториста никто не вымолвил ни слова... Stolbunoff

47.

Сема а ты слышал что сейчас, когда приезжаешь в Сочи, то тебя встречают на машине, селят в шикарной квартире, кормят бесплатно, поят и развлекают, а в конце поездки еще и денег дают!
Та пиздят наверное?
Да ты шо! Мне моя Роза мне рассказывала после поездки!)

Хочу рассказать историю как я первый раз столкнулся с темой Высоких отношений и что из этого вышло.
Лет пять назад, в 2013 году, когда еще на Украине было спокойно, я попал в Епаторию.
Уговорил меня мой товарищ поехать в Крым на машине в качестве водителя и сопровождающего, так как к нему прилетала его любовница из Беларуси.
На это было у него несколько причин.
Дело в том что он очень не любит ездить за рулем на дальние расстояния, у него ревнивая супруга и одного его не отпустит а только со старшим сыном, и главное что ей можно повесить лапшу что буд-то это мне надо срочно ехать, а он мне оказывает услугу так сказать.)
Надо сказать что его супруга с нашего первого знакомства прониклась ко мне доверием, наверное потому что я старше ее мужа на десять лет, и мое серьезное лицо ей внушило спокойствие.
По приезду разместились мы в только что открывшемся отеле под названием "Евпатор".
Мне он снял одноместный номер а себе люкс.
Встретив возлюбленную, потрахавшись с дороги товарищ укатил на пару деньков попутешествовать в Ялту и по побережью.
Хотя они и предлагали поехать с ними, но я отказался быть третьим лишним без возможности быть запасным, ведь у них любовь.)
Вечером я вышел на набережную к Курзалу, побродить без цели по местам боевой славы так сказать, и покушать хорошо под водочку.
Я выбрал ресторанчик который находился рядом с ночным клубом Лион, потому что там было много людей, большинство из которых дамы, пахло шашлыком и играла живая музыка.
Оценив диспозицию я решил присесть за столик между скучающей красивой девушкой лет тридцати и четырьмя дамами за сорок пять.
Приняв образ скучающего джентельмена, я стал смотреть грустными глазами на девушку, отметив про себя что четыре дамы за соседним столиком оживились и что то стали горячо обсуждать.
Минут через тридцать, одна из них подошла к музыкантам, что заказала и направилась ко мне.
Подойдя к столу она спросила меня не откажусь ли я с нею потанцевать, тем более что зазвучала ее любимая песня "Ах какая женщина!"
Решив что отказывать женщине нельзя, фарту не будет, тем более как я понял что ее подружки решили на слабо взять, вышел на центр танцпола.
За каких то несколько минут я узнал что она работает начальником налоговой инспекции в Подмосковье, и что денег у нее на отдых дуром, но вот незадача, она не знает как их потратить?
После этой информации она как то томно заглянула мне в глаза и схватив крепко за задницу прижала на пару секунд к себе.
Я улыбнулся и проводил ее к столу, поцеловав при этом руку и поблагодарил ее за прекрасный танец, после чего сел за свой столик и стал сканировать понравившуюся девушку.
Но сосредоточится не успел и был вытянут на танец под "Дым сигарет с ментолом" второй дамой из той компании, которая оказалась простым нотариусом но денег у нее как я понял было еще больше чем у первой , и что они ей прям жгут ляжку и она мечтает их потратить с пользой!)
После танца я так же проводил ее к подружкам, не забыв поцеловать руку.
Потом потанцевал с начальницей экономического отдела РЖД под Пугачевский "Айсберг", и скромной главной бухгалтершей одной из фирм занимающихся растоможкой грузов в Москве, под "Третье сентября", услышав совершенно откровенное желание облагодетельствовать меня.)
Не сказав не да не нет, я решил взять тайм-аут.
Надо сказать что девушка глядя на эти мои движения, стала ржать в голос не сдерживая себя, чем очень сильно разозлила эту компанию.)
Прикинув в что за пару дней я могу существенно улучшить свое материальное положение на круглую сумму, за минусом стоимости Виагры, я задумался?)
Но решив следовать принципу что раз не жил богато то и не хуй начинать, тем более что девушка глядя мне в глаза стала смеяться еще сильнее, я проходя мимо столика сказал что жду ее у фонтана на улице.
Буквально сразу эта красотка вышла и мы молча пошли по набережной взявшись за руки, как старые знакомые.
Через пару минут она спросила куда мы идем?
- Покурить кальян и познакомиться поближе - был мой ответ.
Выдав ей дежурную информацию о себе, представившись майором морской пехоты из Владивостока, узнав что ее зовут Николь, сразу пригласил после кальяна пойти ко мне в отель познакомиться поближе, тем более она мне очень понравилась.)
Она показала кольцо на пальце и сказала что обещала мужу ночевать только в своей постели, и поэтому в свою очередь она меня приглашает к себе на квартиру!)
Меня этот вариант тоже устраивал, так как я никуда не торопился.
- А мужа там дома случайно нет - спросил я?
- А что хочешь познакомиться?
- Мне кажется это будет лишним!)
На мой отказ она как то загадочно рассмеялась.
Шикарная трех комнатная квартира располагалась в недавно построенном Консолевском доме на шестом этаже.
На мой вопрос за сколько она ее снимает?
Она сказала что ей купил эту квартиру муж, а так же еще в Ялте и Севастополе специально для отдыха, так как она дочь офицера моряка, и с детства любит отдыхать в Крыму.
- Я принял это за чес, спросив в шутку - А что муж у тебя Олигарх?
- Типа того - ответила она. Владелец заводов, газет параходов и прочей недвижимости.)
Поняв что сделал правильный выбор, я вспомнил свои лучшие годы, тем более партнерша была достойная!)
- Утром она разбудила меня в семь утра и спросила - Есть ли у меня права?
Получив утвердительный ответ, сказала что мы сейчас незамедлительно едем в Ялту кушать устриц и купаться в чистом море, чтобы я восстановил свои силы.
Договорившись встретиться через час у дома, сбегав за плавками, волшебным зельем и правами, я подошел к дому ища глазами такси, вместо этого я увидел как мне посигналили из белой БМВ шестерки с очень красивыми номерами из московского региона.
Через пару часиков мы уже кушали в Ялте устриц, купались в море.
За все платила она, но я не ощущал себя альфонсом.
А потом мы заехали в ее квартиру, которая оказалась еще круче чем первая!
Устрицы вместе с волшебным зельем придали силы и мы продолжили знакомство.)
В самый напряженный момент, когда я был сзади у нее зазвонил айфон.
Я не слышал с кем она говорит а только ее ответы.
- Да, занимаюсь сексом с брутальным Мущщщиной!
- Настоящий майор морской пехоты!
- Тебе понравится!
- Да ебет как положено!
- Кончаю и не раз!
- Конечно сниму!
- Я думаю он согласится!
- Ну все Зая пока, сейчас сосааааать буду!)
- Это подружка - спросил я?
- Муж - коротко ответила она!
Включив фотик она спросила меня, может ли она сделать сэлфи с членом во рту?
- А почему нельзя? Конечно можно, только лицо мое не фоткать.)
Заметив что у меня обычный кнопочный дрэковский телефон, она предложила сейчас же поехать и купить мне хороший смартфон, но я отказался.
Тогда она захотела подарить мне хороший парфюм, и против этого я возражать не стал, получив на память большой флакон синего Версаче.
Когда мы уже возвращались в Евпаторию, она увидела по пути лавандовое поле, и попросила заехать прямо на него, метров на пятьдесят от дороги.
Пошарив на флешке она нашла какую то песню, быстро разделась догола и стала в соблазнительную позу у капота.
Когда я пристроился сзади она нажала пульт и включила песню Софии Ротару "Лаванда" на всю громкость!)
Если бы не оводы и мухи стремящиеся укусить именно в задницу, летящий откуда то пух, а так же сигналы проезжающих машин, то все бы вообще было замечательно!
Мысль о том чтобы менты могут хлопнуть и эти неудобства с мухами чуть чуть испортили кайф, хотя драйва добавили.)
Надо сказать от такой картины народ проезжавший мимо херел, машины снижали ход и сигналили, а трактор с полным лафетом арбузов остановился метрах в сорока, и тракторист с двумя пацанами стали внимательно с интересом за нами наблюдать и обсуждать!
Эта обстановка заводила ее еще больше и меня как не странно?)
Когда мы закончили и уже садились в машину, два пацана принесли нам четыре арбуза и положили не доходя метров десяти до машины, как я понял в благодарность за бесплатное кино и концерт.)
Приехав в Евпаторию, пообещав мне сделать сюрприз, мы договорились встретиться часов в десять в ночном клубе Южный Крест, после чего я ушел отсыпаться и отдыхать.
Придя чуть пораньше, я занял столик и стал ждать, размышляя на сколько меня хватит в таком темпе, и не пора ли прекратить этот марафон, я у видел как она заходит в сопровождении какого то невысокого мужичка лет шестидесяти и двух громил в костюмах со взглядом как у дохлой рыбы.
Амбалы заняли столик у выхода, и сели со скучающим видом.
Подойдя к столику Николь предложила познакомиться с ее мужем, который представился по имени отчеству, посмотрел на меня оценивающим взглядом, и с какой то непонятной улыбкой протянул мне ладонь, на которой я заметил следы от сведенных татуировок.
Настроение стало окончательно пропадать когда она стала в подробностях рассказывать ему и про Ялту и про Лавандовое поле, а ан кивал и и показывал всем видом что он очень рад за свою жену.
Потом она огорошила меня информацией что сейчас мы выпьем, потанцуем а потом поедем к ним на квартиру где устроим свингер-вечеринку втроем, будем кушать честно заработанные арбузы, пить виски и шампанское, чем окончательно меня ввела в пограничное состояние, как раз между паникой и страхом за свою девственность.
Поняв что Соломона могут и не найти после этого, или выловят рыбаки с батареей на ногах, вспомнив другие страшные истории про Казантип где девушки заманивали мужиков на яхту, а там их посреди моря трахали амбалы, я понял что надо линять но как то по хитрому?)
Делая вид что согласен участвовать в этом тройственном союзе, я всем видом показывал свое бесстрашие и то что очень этого хочу!
А хули там! Майор морской пехоты как никак?)
Мы танцевали бутербродом, когда она была между нами, меняясь местами то с переди то с зади, потом обнявшись втроем, и она целовала нас в губы поочередно, чем совершенно шокировали окружающую публику.
Замечая краем глаза что амбалы меня все время пасут, и поняв что через выход не прорвусь, а валить то надо, я вышел в туалет оценить диспозицию.
Поняв что спокойно перемахну незамеченным через низкие пожарные ворота, уже спокойно вернулся за стол и продолжал спокойно пить и кушать, раз за все было уплочено.)
Потом, чтобы окончательно усыпить бдительность, второй раз вышел в сортир и опять вернувшись, я заметил что амбалы стали пить кофе и перестали меня пасти.
Выйдя третий раз я махнул через ворота и со скоростью спринтера смылся к себе в гостиницу.
Утром со свежей головой я уже вез своего товарища с любовницей в Бахчисарай, понимая что ночные гулянки в Евпатории для меня в этот раз уже закончены.
Сейчас с учетом сегодняшнего опыта, я понимаю что может и ничего бы не было?
А может и на акции какого нибудь заводишка наработал?)
Теперь размышляя, я понимаю как могло бы быть по другому?
Был бы один мужичек без шрамов от татуировок и без амбалов, может бы не испугался и согласился, но в той ситуации осторожность взяла верх.

49.

Об уволенных плохо говорить нельзя. Или хорошо или ничего. Ибо их бренные тела ещё дней сорок будут возвращаться за расчётом, и только главбух сможет разорвать их кармические связи и отпустить в лучший мир.

дальше еще 47 новостей →

Партнеры

Реклама